Кое-что о приметах
Идут и идут дожди. Назойливые, надоедливые, они и не думают прекращаться. Наши остепененные синоптики, кандидаты всяческих наук, прогнозируя, пританцовывая на экранах ТВ, постановочно жестикулируя, больше уделяют внимание простомолу и что-то лепечут о погоде, совершенно невпопад с нею.
Приходится вечером, находясь в деревне, наблюдать за теми погодными явлениями, которые скажут о предстоящей погоде следующего дня точнее, чем какой-нибудь профессор, подрабатывающий на телевизионном прогнозе.
Самой верной и безошибочной приметой является то, как садится солнце.
Сижу на деревенской террасе, смотрю на запад. Из-под черного полога туч, там, где кончается межа убегающего за окоём ливня, открываются вдруг просветленные дали. В холмистую черту под ними, уже обнаженное, плавно, чистым золотом, тонет солнце. Это означает, что завтра день будет непременно ясным и без дождя.
Бывает, что солнце садится в холмы за рекой, выплывая из туч или тучек. Это на следующий день к переменной облачности. Но если солнце окунается в зловещую тучу – жди ненастного дня с ливнями или мелкими и нудными дождями. Эта примета, проверенная не только моими наблюдениями, а веками народного опыта общения с природой, срабатывает четко, и не надо никакого Вильфанда, чтобы спрогнозировать завтрашние погодные условия.
Случается, что солнце садится красным, как разъяренное око испанского быка на корриде. Это к жаркому дню или суховейному ветру. Такие ветры дуют с юго-востока, со степей далекой Калмыкии. Они бывают продолжительными и такими же надоедливыми, как и мелкие и нудные дожди ненастных дней.
После этих жарких, засушливых порывов внезапно в какой-нибудь день возникнет на юго-востоке, как из ничего, зловещая туча, полыхнет молнией, и сумасшедший ветер сорвет ветки с ракит, усыплет ими весь околоток. Всё это можно предусмотреть заранее, видя, как прошедшим вечером в мутный горизонт заваливалось ржавое солнце. А всю ночь над лесом так же, как и солнце, ржавела ущербная луна.
Сегодня я тоже наблюдаю, как садится солнце. Тучи не сплошные, а рваные. Но тяжелые. В них и закатывается солнце. Дожди, с перерывами, то затихая, то возобновляясь с новой силой, будут поливать землю. Трава станет гуще, а чернозем на огороде вновь заблестит как антрацит.
Но только нашему ежику всё нипочем. По нему можно вполне сверять часы: ровно к семи часам вечера он тихо ковыляет вдоль забора из сетки рабицы в свой любимый малинник. К этому времени мы все ужинаем на террасе. От самовара исходит пар. В пару заварка из мелисы, холодка и других приправ. Ежик останавливается, пошевеливает носом, чмыхает им, вдыхая застольные ароматы. Чтобы ему не было обидно, заранее выставляем на тропе в одноразовой тарелочке что-нибудь вкусненькое. Он всеяден и ест всё, что ни предложим; мы слышим, как он громко и смешно чавкает. На его иголки падают дождевые росинки, скатываясь с густо взошедшего чистотела.
