Сообщество «ЦАРЁВА ДРУЖИНА» 11:39 7 июля 2019

Греческий выбор Ольги

Поправки и дополнения к летописям

Понтийские греки, с которыми я связан родством через мать, хранят коллективной памятью, в виде изустных преданий, немало сведений о народах, заселявших Северное Причерноморье и об их соседях, дальних и ближних. Одни предания подтверждают сведения арабских и византийских хронистов, другие оспаривают, третьи переворачивают устоявшиеся, признанные научными, представления истории.

Возьмём, к примеру, жизнеописание княгини Ольги. Пример не «с потолка»: в текущем году, в июле, заметьте, исполняется 1050 лет со дня смерти этой удивительной правительницы начальной Руси, а в следующем году можно отмечать (с большой степенью достоверности) её 1100-летний юбилей. Нет, я не ошибаюсь и не ввожу сознательно в заблуждение читателей, в чём поспешат обвинить меня знатоки истории сайтовского призыва. Одни из критиков сошлются на «Повесть временных лет». В ней под годом 903 «киевский Геродот» Нестор отметил:

«Игорь вырос и собирал дань после Олега, и слушались его, и привели ему жену из Пскова именем Ольгу».

Привели (внимание!) жену. Допустим, жене было лет 15. Значит, родилась она где-то в 888 году, а суженый её, сирота Игорь, опекаемый дядей Олегом аж до 34-х своих лет, пока его не выручила «гробовая змея»,был старше псковитянки на 10 лет, ибо родился за год примерно, до смерти своего отца Рюрика. Но достоверно известно, что наследник великокняжеского престола от Игоря и Ольги появился на свет в 941 году, когда отец «разменял» седьмой десяток лет, а роженице, выходит, было за 50(!?). Ну, со старыми отцами (при молодых соседях) такое случается. Но вот рожать женщине раннего средневековья в предпенсионном возрасте, когда редко кто доживал до полувекового юбилея, - это за гранью летописной фантастики. Видимо, такую несуразность заметили уже в древности и поспешили омолодить княгиню, чья беременность (по Нестору) затянулась на 38 лет. Значительно позже выдаёт простолюдинку(?) Ольгу замуж за застрявшего в недорослях Игоря Новгородская первая летопись младшего извода. Перед статьёй 920 года записано: князь Игорь «привёл себе жену из Плескова (Псков? – А.П.), по имени Ольгу, была она мудрой и смышлёной, от неё родился сын Святослав».

Уже теплее! Оставим молодой жене те же 15 лет. Выходит, родилась она приблизительно в 905 году и не на 10, а на все три десятка лет младше мужа. Сластолюбивого старца легко понять: девушка хороша, возбуждает… Только и при таком летописном варианте непонятно, почему высокопоставленной чете пришлось ждать наследника 20 лет. Рожала ли Ольга до 941 года? Были ли дети у Игоря от других (до Ольги) жён и наложниц? Хроники молчат.

Но память понтийских греков освещает тёмные грани русской истории начального периода.

Сначала вспомним об известном по школьным учебникам. В 882 году «вещий Олег», сородич Рюрика (покойного к тому времени варяжского первовладетеля Новгородской земли) и опекун малолетнего князя Игоря Рюриковича, захватил самостоятельные доселе племенные «предгосударства» славян на Пути из варяг в греки. Столицей молодой крупной державы велел быть полянскому Киеву, богатейшему из городов Руськых. Отсюда было ближе к Царьграду, где всегда, при удаче, можно было поживиться сказочным добром, чем не преминул воспользоваться хитроумный, как Одиссей, правитель язычников, пригвоздив свой щит булатный на цареградских воротах. Дорого обошёлся сей щит грекам, которые, сохранив на своей исконной территории восточную часть павшей Римской империи, стали гордо именовать себя ромеями, а свое государство – Державой ромеев и Восточной Римской империей (понятия «Византия» возникло в кабинетах историков). В глазах русичей это было единственное в мире царство, с царями в Царьграде-Константинополе. О завоевании его и не мечтали, но отколупывать крошки, бывало, получалось, пользуясь временными слабостями царей (т. е. цезарей, императоров ромеев). Ладьи типа «река-море» годились для пиратских набегов способных учеников норманнской школы. Весь Х век в Константинополе с опаской поглядывали на север, за Понт Эвксинский, всё чаще именуемый Русским морем, чёрным от грозы-угрозы его полуночных берегов. Огромная уже тогда (больше империи Карла Великого) Русь Рюриковичей, не смягчённая Христовым учением, страна волхвов, идолопоклонников уже сама по себе внушала христианскому миру опасение. Но вдобавок наследников греческой цивилизации, эллинского гуманизма

«несть ни эллина, ни иудея» страшил правящий класс славян-русичей. Это были практически сплошь варяги – люди меча (от древне-славянского, варанг – меч), что породило русское слово враг, ворог). Варяжская дружина конунга (князя) лишь в сражениях была скопищем бойцов; в мирное время дружинники, в зависимости от ранга, исполняли обязанности государственных служащих – от министров до мелких чиновников, говоря современным языком. И хотя в описываемое время «варяжество» стало интернациональным по составу, пополнялось всё чаще русичами, правящая элита жила по норманнским традициям, с их почитанием силы и военно-лагерного порядка. В Западной Европе одни за другим возникали норманнские или подконтрольные людям меча государственные образования. Константинополь был озабочен возможным превращением северной соседки, Руси, если она примет христианство из Рима, в подобие норманнского королевства столь чудовищных размеров. Норманны, уже с другой стороны проникли в ромейскую Фракию. Поэтому задолго до Крещения Руси под днепровскими кручами владения Рюриковичей стали привлекать внимание миссионеров из Константинополя со Священным Писанием в руках и инструкциями имперских спецслужб под рясами. Но цель была поставлена не расчленить единую державу русов, а «принудить её к дружбе» посредством слова божьего, переведённого на болгарский язык, который понимали и в Киеве, и в Новгороде, повсюду в стране равнинных рек. Не прошло и трёх десятков лет после набега Олега на Царьград в 911 году, за что его вскоре покарал Бог, как миссии вышли из тени, безбоязненно открыли двери в городах, в отдельных селениях, где позиции волхвов, среди смердов, были сильны.

Дальше моё повествование пойдёт по понтийскому преданию, ибо, как показано выше, в летописях путаница во многом, что касается княжеской четы Игоря и Ольги.

Верстах в 10-ти от Пскова, выше по течению реки Великой, находится деревня Выбуты. 11 веков тому назад это было большое селение, правил в нём сын вещего Олега. Участвуя в морском походе отца, отрок настолько впечатлился величием столицы христианского мира, что, вступив позднее во владение вотчиной, допустил туда миссионеров, тайно крестился сам, крестил именем Елена дочь, рождённую в 920 году (вот вам 1100-летний юбилей) и названую при рождении в честь деда Ольгой. Та сызмала, что подтверждают и летописи, была смышлёной, научилась читать по-гречески и по-болгарски. Круг её чтения не ограничивался богослужебными книгами. Познакомившись с поэмами Гомера и диалогами Платона, она превратилась в эллинофилку, круг варягов стал для неё тесен, она самостоятельно сделала «Царьградский выбор». Это заметили дома и в миссии. Депешей в Константинополь сообщили о потенциальном «агенте влияния» в роду Олеговичей. В императорском дворце на Босфоре был составлен «план внедрения» дочери выбутского Олеговича в княжеские палаты на Днепре. Успех обеспечивался, с одной стороны, редкой красотой северянки, с другой – болезненным пристрастием Игоря, уже в летах, к девочкам-первоцветкам. Однако исполнение плана затянулось: где Псков, а где Киев? Наконец, воспользовавшись очередным вдовством Игоря, псковитянку повезли на смотрины в Киев. Случилось это около 940 года, когда невесте исполнилось 20 лет – перестарка по тем временам. Но профессиональному вдовцу Игорю «стукнули» все 62, старика уверили, что перед ним юная особа. А красота её ослепила ослабевшие от годов глаза Рюрикова сына. На тот год он уже потерял всех сыновей от прежних языческих браков. А с дочерей какой толк?

Спустя год Ольга родила сына Святослава. Был ли его отцом Игорь или ангелоподобный дружинник (фаворит, как позже станут называть приближённых к постелям правящих жён)? И в преданиях понтийцев нет ответа на этот вопрос.

Крестить первенца в плотном окружении язычников-варягов Ольга не решилась. Да и старый муж её был убеждённым идолопоклонником. Он уже собирался повторить, вдохновлённый щитом удачливого дяди, морской поход на берега Босфора, помешать ему в этом для Ольги не было никакой возможности. Но пока продолжатель дел викингов разорял с дружиной окрестности Царьграда и подписывал с греками мирный договор, соломенная вдова с тайными советниками разработали план передачи верховной власти в стране в руки княгини. Та, по возвращении мужа домой, сыграла на присущей ему, обострённой старостью жадности. Дескать, сходи-ка муженёк ещё разок за данью к древлянам, больно скупы они. Старик, измученный недавним походом, поддался на уловку и был казнён возмущёнными данниками зверским способом. Ольга, как положено властной вдове, примерно наказала этих обитателей заболоченных лесов, дав тем самым понять всем подданным, что жизнью первых лиц государства вправе распоряжаться один лишь Господь Бог. И стала единолично управлять Русью за малолетнего княжича, как большим, сложным хозяйством – умело и рачительно. Воевать не любила, в расходах была скупа. Впечатляющим внешнеполитическим достижением просвещённой правительницы стало представительное посольство в Константинополь, которое она дерзновенно возглавила – невидаль в Европе. О чём там договорилась в беседах с глазу на глаз с императором Константином, принявшим хозяйку варварской страны, как равную ему, осталось за дверями, однако монарх и регентша расстались обоюдно удовлетворёнными. По желанию Ольги, до того тайной христианки, был проведён (теперь на широкую публику) обряд крещения в храме всех храмов над Золотым рогом. Тем самым Ольга-Елена официально открыла широкую дорогу Руси в царство Христа и ко всем достижениям греческой цивилизации.

Казалось, для ромеев настали благословенные времена. Но скоро беспокойство за свою безопасность со стороны Киева вновь охватило Константинополь.

По возвращении в Киев княгиня-опекунша формально передала власть законному наследнику. Святославу исполнилось 16 лет, по тем временам – мужчина, воин. Надежд матери вырастить просвещённого государственного деятеля, подобного цезарям Восточной империи ромеев, он не оправдал. Нет, он не чурался грамоты, потомки и спустя 1000 лет будут повторять его полные достоинства высказывания «Иду на вы» и «Мёртвые сраму не имут». Но верх в этом одарённом человеке взял варяг, более того – природный викинг, хотя норманнская кровь в княжиче была разбавлена славянской. Едва научившись ходить, Святослав бежал от приставленных к нему мамок к дружинникам, которые садили его на боевого коня, покрывали голову мальца тяжёлым шлемом, опоясывали мечом. Вот это были настоящие игрушки. Мягкой постели в тереме мальчик предпочитал потник на конюшне, ковыль в степи, сладким киселям – кровь из жилы коня в походе. Мирное хозяйство его не интересовало. Он грезил сражениями. На предложение матери креститься ответил решительным отказом, христиане-де плохие воины, просить помощи надо у Бога войны, как настоящие римляне, которые завоевали весь мир, когда поклонялись не Христу, а Марсу.

Огорчённой матери оставалось только дипломатично направлять бранную энергию сына в сторону от возлюбленного ею Царьграда. И пока была жива, неистовый завоеватель добывал славу, трофеи и землю на Волге, в Дикой степи. Войны Святослава с болгарами озаботили княгиню-мать, ибо держава потомков хана Испериха и антов граничила с владениями Константинополя, откуда с вожделением поглядывали на Дунай. И это яблоко раздора сведёт на поле боя ромеев и русов. Случится такое уже после смерти Ольги, а пока она все свои силы убеждённой христианки и грекофилки вкладывает в воспитание внука, мальчика покладистого. Владимир, сын Святослава, если и не успел за десять лет общения с бабушкой проникнуться до глубины сердца её убеждениями, то и не остался глух к её напутствиям, которые привели его сначала в Корчев, а потом, вместе с народом, к крестильной воде Днепра в 988 году.

Таковы поправки понтийского сказания к разноречивым летописям.

1.0x