Утреннее солнце ярко светило в окно, но зимние лучи обманчивы - они совсем не согревали. Собрав волю в кулак, Клод рывком сбросил с себя тёплый плед и резко встал с кушетки. Дыхнул на ладони.. Облачко пара. Да уж, зябко.
- Как же достал этот тоскливый холод, - подумал он, торопливо одеваясь, и тут же порадовался, что настоящих зим давным-давно уже не было, а снежные сугробы остались лишь в детских воспоминаниях да старых фильмах.
- Съезжу-ка я сегодня к фермеру, давно собирался, вот и погода подходящая – сухая и солнечная, самое то для велика плюс подзаряжу батарею – будет хоть чем пару дней кормить прожорливый обогреватель, - так размышлял молодой человек, грея на плитке воду под кофе. Постоянной работы, как и у большей части горожан, у него не было. На веллфейр он не смог бы претендовать, даже если бы очень хотел, в силу происхождения, а купоны на бесплатные соевые продукты он игнорировал из гордости, хотя в слух говорил исключительно о непереносимости бобовых организмом, присовокупляя обычно длинное название на латыни, вычитанное в каком-то медицинском справочнике. В общем, приходилось крутиться. Панели солнечных батарей, закрепленные по внешнему периметру стен квартиры, давали кое-какой запас энергии, но он без остатка уходил в счёт оплаты аренды квартиры и на мелкие электро-расходы. Как и многие, он промышлял кое-где кое-чем по случаю. Но как-то справлялся. Одним глотком выпив обжигающую бурду – настоящего кофе давным-давно было практически не добыть – и, немного согревшись, он накинул куртку, обулся и двинулся в сторону магазинчика на углу квартала, купить чего-нибудь пожевать на завтрак, благо кредит доверия у пожилого хозяина позволял это делать, даже когда в бумажнике не было ничего кроме паутины.
На улице пахло дымом. Трое добровольных гражданских патрульных, приплясывая, грелись у огня, разложенного в бочке прямо посреди мостовой, изредка перебрасываясь короткими репликами на эбоникс. Опустив глаза пониже, Клод прошмыгнул незамеченным, избежав унизительного ритуала проверки документов. Обойдя здание и скрывшись из их поля зрения, он чуть расслабился – при свете дня в городе теперь было более-менее безопасно, а гражданских патрулей в общем-то можно было и не опасаться – id у него был в полном порядке, напрягала лишь их манера общения – вечные эти «эй, снежок, твою мать» или «гринго, стоять!»
Но, несмотря на лёгкую неотесанность, эти ребята не были по-настоящему опасны, в отличие от тех, кого лучше было бы даже и не вспоминать из суеверных соображений, благо он и в центре практически не появлялись – их вотчиной были окраины. Вот уж точно, где жизнь была совсем не сахар, а таким как Клод, там было выжить вообще невозможно. Вдалеке послышался какой-то шум. Свернув за угол, Клод понял в чём дело – со стороны университетского кампуса двигалась масса людей. Ещё не сплоченные в толпу, по-утреннему расслабленные стайки молодёжи двигались в сторону старого бейсбольного стадиона, обтекая покорёженные остовы сгоревших машин, за долгие годы вросшие в потрескавшийся асфальт. Ну точно, последняя суббота месяца, а значит - радение!
- Опять вечером будут охотиться за теми, кто нарядил ёлку, или громить витрины редких частных лавок с криками о прибавочной стоимости, - с досадой подумал Клод, засовывая озябшие руки поглубже в карманы.
Знакомая с детства дверь в обшарпанный магазинчик была обезображена примитивным граффити, сделанным по трафарету – перечеркнутая оса и надпись – «WASP** – out!» Клод покачал головой и, чуть помедлив, вошёл внутрь. Перекинувшись парой фраз со старым мистером Лайамом, который помнил Клода ещё лопоухим младшеклассником, он набрал кое-чего съестного и с бумажным пакетом в руках вышел обратно на улицу. В здание напротив, с громадной объемной вывеской «Ecofood Inc» на крыше, выстроилась очередь людей, сжимавших в руках купоны, а из дверей навстречу им выходили довольные ранние пташки, пришедшие к офису ещё затемно, и теперь тащившие домой сумки, набитые бесплатными соевыми продуктами. Стоявшая в людском хвосте крайней неопрятная толстуха с дредами окинула Клода долгим презрительным взглядом и, хмыкнув, отвернулась. Действительно, если кто-то готов платить за то, что другие получают бесплатно, вероятно, у него есть веская причина на это. В лучшем случае, это просто не желание ждать и толкаться в очереди, ну или банальное высокомерие – хотя одного этого достаточно для активного порицания, ну а в худшем… Об этом лучше даже и не думать, а то еще накликаешь беду…
- Надо хоть иногда получать эти купоны и использовать их хотя бы для виду, - подумал Клод, - а то действительно можно слишком уж подозрительно отбиться от большинства.
Его родители сбежали из Канады после её выхода из Содружества и провозглашения там народной республики. Они с детства учили его выживать, то есть мимикрировать и не выделяться, потому он умудрился дожить до 20 лет практически без проблем, что можно было считать достижением, учитывая весьма сомнительное для Бостона, да и для любого другого крупного города, происхождение. Чистых «ос» не любили нигде, даже если в их жилах текла исключительно галльская, без единой капельки англо-саксонской, кровь. Он даже умудрился продержаться два года в университете, пережил курс ответственной экономики, но социальной антропологии выдержать всё же не смог, особенно ролевых коллоквиумов, где ему постоянно доставалась роль «узколобого эксплуататора – реакционера».
- Эй, Клод! Ну – ка, стой –ка!
Уже на лестнице его бесцеремонно поймала за рукав Камала Фримен-старшая по подъезду от гражданского комитета. Несмотря на то, что была на пару лет младше, дородная бритая наголо Камала относилась к «снежку» слегка покровительственно и считала в принципе не плохим парнем, но на всякий случай всё же приглядывала повнимательнее. В его же собственных интересах, разумеется.
- Читал новые правила, уайти? Вчера я разослала всем жильцам.
Клод отрицательно помотал головой. Камала сделала круглые глаза и разочарованно чмокнула губами.
- Ладно, слушай. С Нового года запрещается жить с так называемыми породистыми собаками…
- То есть нельзя держать…?
- Не «держать», Клод! Уж тебе-то первому стоит следить за языком. Общественно – приемлемой уже сколько лет считается форма «жить с собакой». Теперь же упразднено устаревшее деление на породы, а потому мы на общем собрании решили, что наш дом поможет нашим четвероногим товарищам естественным образом избавиться от такого вредного и навязанного предрассудка, как «порода». На той неделе общественному порицанию подвергся тот тип с соседней улицы, что постоянно гулял вместе с собакой, которую ранее определяли как «немецкая овчарка». Помнишь его? Так вот. Пёс уже в зооприюте и познакомился там с очаровательной колли – я читала в блоге приюта – надеюсь, у них как можно быстрее появятся щенята! Пёс, конечно, пока скучает, но зоопсихолог разъяснил ему, что это исключительно навязанное этим бывшим эксплуататором чувство вины.
- А что с Тимом? – вклинился в её монолог Клод.
- С кем? – скорчила недовольную гримасу Камала.
- С Тимом. Хозяином… ну то есть с тем типом, как ты выразилась, с которым жила овчарка и его чему-то там подвергли, вот с ним что?
- А, с этим… - протянула Камала, - наверное всё еще в больнице. Ты что, знаешь его? – в её голосе появились подозрительные нотки.
- Ходили в один класс в начальной школе, - Клод попытался это сказать как можно более равнодушно.
- Смотри, Сантклауд… - Камала покачала головой, - не говори потом, что я тебя не предупреждала. На твоём месте я бы ни одного собрания нашей ячейки гражданского комитета не пропускала, а ты в нём даже не состоишь… Теперь еще и контакты подозрительные. Ты понимаешь, что человек, и к тому же этнический эксплуататор, все предки которого исключительно из Европы, который заводит… Тьфу! Запутал меня совсем! Который ЖИВЁТ, - она с особым нажимом выделила это слово, - с такой собакой, как у этого твоего Тима, как минимум подсознательно, а скорее всего и осознанно является супрематистом, скрывающим свои людоедские взгляды, прекрасно понимая их неприемлемость и осознанно отказываясь работать над собой и искоренять…
- Камала, я опаздываю. У меня ещё много дел, - Клод боком протиснулся мимо массивной активистки и быстрым шагом начал подниматься по лестнице.
***
Клод любил сельскую местность. Его велосипед шустро катил по просёлочной дороге, а он отдыхал от городского напряжения и суеты, вечно гомонящих толп, крутя педали, он наслаждался одиночеством. Через несколько миль после крайних пригородных домов, луга и рощи сменились обработанными полями и пастбищами с невысокими символическими оградами из песчаника, а вдалеке уже показались аккуратные строения ферм.
- Ну вот, почти и добрался, - подумал Клод, стирая мелкие капельки пота со лба тыльной стороной ладони
Обогнув массивный дощатый амбар, покрашенный кое-где облупившейся красной краской и производивший впечатление немного изношенной и потёртой, но всё еще крепкой добротности, он спрыгнул с велосипеда и покатил его рядом с собой.
Хлопнула дверь. На увитую плющом террасу вышел пожилой мужчина с пышной рыжей бородой в клетчатой байковой рубахе с аккуратно закатанными рукавами и потёртых джинсах. В его прищуре сквозила основательность, а сам он напоминал кряжистый дуб, намертво вросший корнями в почву.
- Бонжур – бонжур, мой юный друг! – пробасил он, прикасаясь двумя пальцами к полям воображаемой шляпы.
- Я двадцать лет живу южнее Сент – Джона***, мистер Бёрнс, - ответил с улыбкой Клод, ставя велосипед на подножку и снимая рюкзак с плеч, - но для вас я по-прежнему франко-канадец.
- Клод, мой мальчик, для меня ты француз, - со смехом сказал фермер, спускаясь с террасы навстречу гостю, - и совершенно неважно насколько чисто ты теперь говоришь по-английски и как долго прожил в Массачусетсе. Кровь есть кровь. Даст Бог и дети твои останутся французами, - он подмигнул с молодым озорством во взгляде. Джонатану Бёрнсу шёл семьдесят второй год, он был вдовцом и вот уже пятую зиму жил один, потому не упускал возможности поговорить впрок, к тишине он так и не привык, она угнетала его. В округе о нём отзывались с уважением, хоть и считали слегка чудаковатым, но буквально все сходились на том, что Джонатан Бёрнс – фермер старой школы. Мужчины пожали друг другу руки. Узкая ладонь горожанина утонула в мозолистой руке фермера. Клод едва заметно поморщился, ему на миг показалось, что рука угодила в тиски.
- Пойдём, пойдём скорее в дом, нечего тут…- хозяин с плохо скрываемым беспокойством огляделся и, взяв гостя за плечи, подталкивая его перед собой, заторопился обратно в дом. Плотно прикрыв окованную железом дверь, он шумно выдохнул и, понизив голос, сказал:
- В прошлом месяце ещё одного нашего взяли. Уже третий случай в нашем графстве***** Все фермеры под подозрением. Постоянно шныряют Эти… - последнее слово мистер Бёрнс произнёс с нескрываемым отвращением, - вот, полюбуйся, пока я всё достану. Наша местная газетёнка, - он сунул Клоду в руки измятую архаичную газету, напечатанную на бумаге, - Узнай в Бостоне, что тут до сих пор используют натуральную бумагу и не избежать им массового радения под стенами редакции, а как это заканчивается, всем известно – угольки и гора золы на утро.
- Я думал, только «Альманах старого фермера» ***** продолжает выходить на бумаге, - сказал Клод, разглаживая газету. Мистер Бёрнс лишь пожал плечами.
На первой полосе красовался здоровенный заголовок – Sheep Lives mаtter! Далее следовало краткое сообщение об аресте целой сети «чёрных мясников» и их поставщиков из числа местных фермеров, которые Клод наскоро пробежал глазами, а ниже была размещена объемная колонка, прямо сочащаяся ядовитым гневом редактора – красовавшегося на размещённой тут же фотографии растрёпанного юнца с подрисованными красным карандашом издевательскими рожками и хвостом. Пара абзацев в тексте была жирно отчеркнута всё тем же карандашом:
…кроме того подпольщики распространили воззвание, где цинично заявили, что в ходе отвратительной диверсии, направленной на подрыв морально-нравственных устоев нашего общества, они добавили килограмм бараньей мертвечины в двадцать тонн соевой продукции на местном производстве Ecofood Inc. Продукция изъята в полном объеме и похоронена на городском кладбище. Общественные активисты объявили сбор средств на надгробный памятник. По факту убийства неустановленного барашка и организации диверсии идеологического свойства начато федеральное расследование…
Клод оторвался от газеты и задумчиво произнёс:
- Совсем перестали называть мясо мясом…
Он давно устал удивляться происходящему вокруг, лишь механически регистрировал факты в голове, продолжая делать своё дело, как хорошо отлаженный автомат. Клинический абсурд окружающей реальности не влиял на его давным – давно устоявшееся мировоззрение, а мнение толпы, как и массовые фобии, он попросту игнорировал, считая их недостойными своего внимания.
Откуда-то из глубины дома донёсся рокочущий голос мистера Бёрнса:
- Коров пока ещё можно доить, а овец стричь, потому они пока ещё в изобилии на фермах, а вот живую свинью можно увидеть только в зоопарке. Каково? А коровьи и овечьи, с позволения сказать кладбища, где лежит скот, умерший от старости? Слава Богу мой старик всего этого не видит, представляю, как бы он разъярился… Э-эх…
Он вернулся в комнату со свёртками в руках.
- Вот, здесь пятнадцать фунтов говяжьей вырезки, как ты и заказывал.
Фермер протянул завёрнутые в вощёную бумагу ломти мяса Клоду:
- Конечно, из холодильника… Я против заморозки мяса, только охлаждение, ты знаешь. Мясо должно быть свежим, парным, вот тогда это настоящее годное мясо.
Фермер прищёлкнул языком:
- Но по нынешним временам и это роскошь, верно я говорю? Смотри, будь аккуратнее там, в городе… Не попадись Этим…Ну ты меня понял, да?
Он выразительно кивнул, подкрепляя жестом сказанное.
- Я всегда осторожен, мистер Бёрнс, - успокоил его Клод, уверенным движением упаковывая свёртки в пищевую плёнку и складывая в специально пошитый рюкзак с двойными стенками.
- Новых клиентов не беру, обслуживаю только несколько ирландских семей, живущих в пригороде, из тех, что ещё ходят к мессе.
Фермер поднял взгляд. Глаза не произвольно расширились:
- Вот так прямо открыто и ходят? - в голосе сквозило неподдельное удивление, - это может быть даже опаснее ведь они явно на карандаше у Этих, - он неопределённо мотнул головой куда-то в сторону.
*-A city upon a hill-так называл новый социальный порядок ревностный пуританин Джон Уинтроп(1588-1649), первый губернатор колонии Массачусетс(1629-1648), считавший, что пуритане избраны Богом для его установления.
**-WASP (англ.) –оса и аббревиатура White Anglo-Saxon Protestamt
***-Река, отделяющая штат Мэн, США от Канады
****-термин County переводится с английского как «графство», но в современных США имеет значение «округ». В Великобритании термин сохранил значение «графство».
*****-Old Farmer Almanac –издание, выходящие с 1793 г.
