Отложенный на несколько месяцев Brexit и вызванный им тяжёлый правительственный кризис вскрыли и обострили все противоречия, существующие в обществе большой Британии, копившиеся и нараставшие в нём десятилетиями. Сторонники и противники «выхода» непримиримы и категоричны в своём мнении — одни теряют слишком много, другим, наоборот, уже нечего терять.
На фоне этого уже исподволь весьма активно начинает подниматься вопрос о целостности самой Великобритании. Она сама имеет, как минимум, два весьма проблемных региона, потенциально и реально очень склонных к сепаратизму. В Шотландии, ещё несколько лет назад с большим трудом пережившей в итоге провалившийся референдум о сецессии, местные правящие консерваторы теперь стоят перед тяжелейшим выбором. Либо заново провести референдум и попытаться остаться в Евросоюзе самостоятельно, либо оставаться в куда более старом и стабильном союзе, именуемом Соединённым Королевством, разрыв связей с которым может обернуться ещё большим экономическим кошмаром, чем Brexit.
Но не менее интересным в этом отношении является ещё один британский регион: Ирландия. Какова сейчас обстановка в ней? Как реагирует на Brexit общество британской провинции, которая сама много лет была охвачена настоящей войной за своё отделение от королевства? И чем ситуация в ней отличается от положения в Шотландии?
Тень распада
«Большинство многонациональных союзов распадаются в центре, а не на периферии» (с).
Это известное высказывание Майкла Китинга известного политолога, ныне преподающего в Абердинском и Эдинбургском университетах, само собой приходит на ум тем, кто услышал и, главное, осознал грозное предупреждение уходящей Терезы Мэй о том, что Brexit без сделки приведёт к двум вещам: он подстегнёт шотландские требования независимости и актуализирует старую антибританскую идею о воссоединении Ирландии.
Сам Китинг, комментируя складывающуюся ситуацию для «Financial Times», констатирует: «Когда дело доходит до того, что люди в Англии больше не могут думать ни о чём, кроме собственных интересов и нужд… это означает, что с союзом покончено». И поведение Терезы Мэй в последнее время говорит о растущем понимании этой разрушительной логики. А также о желании вывести её Консервативную партию из заколдованного круга, в котором у этой партии нет выбора и все её действия, так или иначе предопределены, подчиняясь той самой разрушительной логике. Это, в частности, проявляется в решении Терезы Мэй заказать серьёзный политический доклад для своего преемника о путях возможного укрепления (а, по сути, спасения) британского союза.
Но добиться этого весьма не просто, учитывая ожидаемое крайне неравномерное воздействие Brexit без сделки (весьма вероятного этой осенью) на разные части Соединённого Королевства: Северную Ирландию, Шотландию, Уэльс и разные части Англии. Очевидно, что если основной части Англии и Уэльса терять действительно, в основном, нечего и от Brexit они, вероятно, только выиграют, то по Шотландии и, особенно, Северной Ирландии будет нанесён сокрушительный удар. Неизбежно следующее за этим значительнейшее снижение финансовых возможностей положит начало весьма токсичному внутриполитическому процессу, направленному на «распределение урона» между четырьмя основными субъектами Великобритании. И уже сейчас очевидно, каким огромным будет потенциал разжигания гнева как британской периферии, так и недовольства английского центра. Высказывания из серии «Хватит кормить Вестминстер» в ходе этого процесса будут звучать очень громко. Впрочем, равно как и высказывания встречной направленности.
А потенциал для этого действительно огромен. Экономический эгоизм внутри британского общества уже давно достиг критической отметки. Опросы, проводимые на протяжении последнего года, очень красноречиво показывают, насколько сильно мысли английских избирателей о собственных выгодах от Brexit превалируют над осознанием того, что в этом деле существуют так же интересы Шотландии и Северной Ирландии. Эти результаты настолько очевидны, что напрямую сказываются на линии поведения Бориса Джонсона и Джереми Ханта, оспаривающих сейчас пост лидера партии консерваторов, становящийся вакантным после ухода Терезы Мэй. Порой складывается впечатление, что об интересах союза они не думают вообще, стремясь лишь подчинить всех недовольных в регионах «точке зрения большинства». Борис Джонсон действует на ирландских и шотландских политических активистов всех политических оттенков особенно отталкивающе. Ранее он был широко известен своим пренебрежением их интересами и очевидной ориентацией на политическую и экономическую приоритетность поддержки английских графств. И, несмотря на его обещания проводить политику справедливого обращения с регионами и учитывать их пожелания в ходе дальнейшего развития событий по выходу из ЕС, всем очевидно, что в случае его победы в борьбе за пост премьер-министра, политика его правительства будет похожа, скорее, на выполнение предвыборных обещаний английских националистов из партии Brexit Найджела Фараджа. И мало вероятно, что это поспособствует укреплению союза.
Но, как ни парадоксально, нынешняя правительственная коалиция опирается именно на поддержку депутатов от Северной Ирландии.
Странный союз
После того, как правительство Терезы Мэй не сумело обеспечить консервативной партии подавляющего большинства на всеобщих выборах 2017 года, оно обрекло себя на бесконечные компромиссы. В итоге Великобританию возглавило правительство меньшинства, состоящее из очень странных и политически взрывоопасных компонентов. Основным партнёром консерваторов по коалиции стала Демократическая юнионистская партия, представляющая Северную Ирландию. Надо ли говорить, в каком двусмысленном положении это правительство оказалось сейчас. И надо ли удивляться тому, что Тереза Мэй, в итоге, не смогла удержать под контролем политический процесс, с известными последствиями, в том числе, и для себя лично.
Тем не менее, коалиция пока что держится. И её крушение в нынешней ситуации может буквально нокаутировать всю политическую систему Великобритании, так как, при определённом стечении обстоятельств, имеет все возможности означать нечто большее, чем распад правящего пула политических партий.
Здесь необходимо заметить, что в британской истории это отнюдь не первый случай, когда правительству, идущему на неоднозначные меры, приходится заручаться поддержкой представителей Ирландии, являющихся довольно специфической группой в рамках политической системы Великобритании. К примеру, на поддержку депутатов-ирландцев опирался премьер-министр Роберт Пиль во время жесточайшего политического кризиса середины ХIХ века, вызванного необходимостью отмены «хлебных законов». Но сравнивать тогдашнюю ситуацию с нынешней вряд ли возможно. Тогда вопрос о возможном выходе Ирландии из состава Королевства не стоял.
А теперь?
Распадающийся пазл
Именно на него сейчас похож британский политический ландшафт. Нарастающая фрагментация английского политического спектра становится угрожающей: разобщённость консерваторов, лейбористов, либеральных демократов по вопросу о выходе Великобритании из ЕС нарастает и все попытки гасить этот эффект пока успехом не увенчались. Одним из последствий этой ситуации является всё более отчётливо угрожающий британской политической системе паралич, так как даже заключение союзов в её рамках становится всё менее возможным. Причиной тому служит всё более фундаментальное расхождение в сфере интересов разных партий из разных регионов страны. К примеру, лейбористам уже практически невозможно заручаться поддержкой в Шотландии, так как получать её имеет смысл только от Шотландской национальной партии (SNP), а она неизбежно потребует второго референдума о независимости и/или дифференцированной сделки, позволяющей Шотландии оставаться в ЕС уже после «выхода», что подорвёт государственное единство никак не меньше. Кроме того, лейбористам будет куда труднее устоять перед требованиями о проведении второго референдума по Brexit, что дестабилизирует страну уже с другого фланга. Разумеется, что лейбористы не могут пойти на такой союз и такие шаги. Положение у консерваторов не лучше и, в случае распада правящей коалиции, в их части политического поля наступит такой же паралич, как и на стороне поля лейбористов.
При этом наблюдается очень мало признаков того, что основные политические силы Великобритании готовы провести назревшую широкомасштабную реформу самой британской государственности, а ведь многие полагают, что именно она позволит стране избежать распада. И способ здесь очевиден — это путь федерализации Великобритании более современным образом, так как нынешнее её территориальное деление несёт слишком мощный отпечаток ещё феодальной эпохи. Оно всё менее эффективно и устойчиво к кризисам. И именно из Ирландии сейчас громче всего звучат призывы к конституционному собранию для Великобритании, которое смогло бы вывести страну из тупика и привести её к новому основополагающему акту союза. Но такие призывы не имеют межпартийной поддержки не только в столице, но и отвергаются доминирующей в Шотландии SNP — эта политическая сила не заинтересована в сохранении единого государства в принципе, так стоит ли удивляться тому, что она блокирует возможные пути его спасения. А невежество и безразличие к последствиям Brexit для периферии Великобритании среди политиков и чиновников в Лондоне усиливает пессимизм среди экспертов и аналитиков относительно того, возможна ли такая реформа в принципе.
На этом фоне тенденции развития событий в Северной Ирландии могут быть весьма неприятными для центральной власти.
Демографический перелом
Грядущие экономические потери Северной Ирландии и открытое пренебрежение её интересами со стороны доминирующих политических сил в Лондоне, подталкивают Ирландию – Северную и Южную – к поиску путей более тесной интеграции друг с другом. Вплоть до крайней формы этой интеграции. По большому счёту, сторонники британского единства на «изумрудном острове» имеют куда больше поводов для тревоги в связи с Brexit, чем ирландские националисты и республиканцы. Как раз для них вся история о выходе Великобритании из ЕС является очень серьёзным окном возможностей для реализации своей самой старой и фундаментальной политической цели — восстановления ирландского единства. Тем более, что ситуация, складывающаяся в сфере демографии, увеличивает вероятность именно такого развития событий: католиков в Ирландии становится больше, чем протестантов. А, значит, потенциально и республиканцев становится больше, чем юнионистов. Избиратели, равно как и политические партии в обеих Ирландиях вполне осознают экономические и политические последствия выхода Великобритании из ЕС. С точки зрения большинства из них, кризис, переживаемый страной в связи с этим, обязан послужить поводом к переменам, в том числе и конституционным. Однако жители Ольстера так же прекрасно понимают, что когда произойдёт Brexit — большая Ирландия останется в Евросоюзе. В связи с чем, возможное объединение с ней, помимо этнического и культурного, начинает иметь ещё и экономическое значение. Разумеется, даже при самом радикальном развитии ситуации, резких шагов делать никто не станет: даже самые отъявленные республиканские радикалы понимают, что такое требует подготовки и серьёзного переходного периода, а сам этот вопрос — серьёзного общественного обсуждения. Впрочем, они никуда и не торопятся — в данный момент и время, и ситуация работают на них.
Хотя, и для них нынешнее демографическое и политическое положение не так однозначно.
За годы, прошедшие после положивших конец большой террористической войне «соглашений Страстной Пятницы», в этой британской провинции успело вырасти целое поколение, лишённое страха перед изменениями. Люди в Северной Ирландии сейчас более открыты для перемен, чем это позволяет политика их государства. Большинство из них уже не идентифицирует себя ни как националисты, ни как юнионисты. И даже вероисповедание имеет для них сейчас, хоть и по прежнему довольно высокое, но всё же не такое решающее значение. А вот экономические и социальные интересы отчётливо вышли на первый план. И проводимые в Северной Ирландии социологические исследовани в полной мере об этом свидетельствуют. Два десятилетия мира породили в ирландском обществе огромную страту «нейтралов» - своего рода «ирландских хипстеров», для которых стало возможным совмещение британской и ирландской идентичностей. Как правило, эти «нейтеры» менее брутальны, лучше образованы, чем остальная часть населения. В североирландском обществе они составляют приблизительно 15%. И для ирландских республиканцев подобная часть населения отнюдь не является дружественной. Но для «нейтралов» важнейшем фактором их комфорта является возможность беспрепятственно перемещаться и путешествовать. А грядущий Brexit такую возможность существенно ограничит практически наверняка. И это ещё один удар по британскому единству в этой части страны.
Уже сейчас очень многие общественные силы по обе стороны ирландской границы говорят о том, что для обеих Ирландий настало время значительно большего уровня сближения. «Соглашения Страстной Пятницы», помимо всего прочего, предусматривают развитие самых разнообразных форм взаимодействия структур гражданского общества между севером и югом «изумрудного острова». И сейчас подобное трансграничное взаимодействие, несомненно, будет углубляться. Более того, уже звучат требования его расширения по мере развертывания процесса Brexit.
А это означает, что в нынешней ситуации кризис и распад переживает только британское, а не ирландское единство. Оно же наоборот укрепляется. И если в случае с Шотландией издержки от Brexit совсем не перевешивают издержек от возможного выхода из состава Великобритании, то с Северной Ирландией всё отнюдь не так однозначно.
