СТРЕМИТЬСЯ К ЖИЗНИ, ВЕРИТЬ В ЖИЗНЬ, БОРОТЬСЯ
Тема данного интервью, к сожалению, в последние десятилетия остаётся на острие. Мы живём, как на войне, потому что жизнь последних трёх поколений омрачена онко заболеваниями. Они возникают совершенно неожиданно, порой у совершенно здоровых людей после сильных стрессов, проникают почти в каждую семью и наполняют страхом сердца. Моей целью было выяснить, можно ли оказать заболевшему помощь, можно ли лечиться бесплатно, насколько далеко продвинулась медицина, как наука, в поисках средств лечения, как могут помочь специалисты и куда идти пациенту, который столкнулся с опасной для жизни проблемой, когда узнал о ней впервые.
Я встретилась с несколькими врачами, руководителями Центров, Медицинских институтов и Университетов нашей страны, хирургами-специалистами разных медицинских заведений Москвы, Подмосковья и других областей, руководителями стационаров разной специализации, чтобы попытаться охватить наиболее полно аспекты диагностики, лечения и будущего развития ключевых направлений медицины.
В процессе подготовки ко встречам со специалистами я изучала разные материалы и выяснила, что, порой, люди долго не могут найти правильную дверь, после входа в которую им окажут необходимую помощь,- квалифицированную, государственную, бесплатную. Происходит это, по большей части, потому, что никто не готов к ситуации, когда узнаёт о страшном диагнозе. Этим пользуются некоторые специалисты частных клиник или недобросовестные врачи, которые тут же предлагают любую помощь за баснословные деньги. Иногда они просто пользуются тем, что пациент не знает о существовании законной бесплатной помощи. И большую роль здесь играет фактор времени. Оно не ждёт, болезнь не дремлет, некоторые виды заболевания очень быстры в развитии.
Все платные исследования проводятся моментально, бесплатные иногда требуют ожидания. Человеку с подтверждённым диагнозом стоило бы обращаться только в профильные государственные лечебные учреждения, в которых и диагностика любого уровня в настоящее время высоко квалифицированная, и лечение, вплоть до хирургического и реабилитационного, оплачивается по квоте государством. Но главное,- частные врачи, при всей красоте их формулировок, не несут ответственности за допущенные ошибки или методики лечения, а с государственного врача всегда есть спрос.
Направления на лечение в самые лучшие лечебницы, московские центры и больницы врачи-онкологи на местах выдают и в Белгородской, и в Курской, и в Тульской, и в Московской областях и в самой Москве. Каждая поликлиника сегодня прикреплена к каким-либо стационарам. Иногда к нескольким, здесь тоже есть выбор. И этот выбор заболевший делает вместе с врачом, который предлагает пациенту все варианты. В этом я уверена даже после того, как выслушала не только счастливые истории, но и многих разочарованных в медицине людей.
Какие государственные лечебные центры являются у нас в стране лучшими и почему, я посмотрела в сети. С них решила и начать, выяснив предварительно, сложно ли в них попасть. Оказалось, что прикреплённый к своей поликлинике больной, попасть в лучшие центры может.
Первым моим собеседником стала руководитель, заведующая отделением в Федеральном Лечебно-реабилитационном Центре в Москве, хирург- онколог высшей категории, кандидат медицинских наук, Неклюдова Марина Викторовна. Она специалист по онкозаболеваниям в области головы и шеи и, кроме того, что она заведующая и блестящий хирург с уверенными, но чуткими руками, хорошо известный своими работами в Германии, Норвегии и Бельгии, она ещё и отзывчивая и благородная женщина - врач. Её крошечный разрез во время операции считается "золотым". В одной из немецких клиник местные врачи увидели её разрез после операции на щитовидке и с восторгом спросили, кто сумел сделать такой крошечный надрез и шов. Марина Викторовна любит город и страну, в которой родилась и для которой трудится, наверное, ей было приятно, что в Германии пока не умеют делать операцию с таким разрезом и станут учиться мастерстау у наших докторов.Это профессиональный успех, которым она готова делиться со своими коллегами и учениками ежедневно во время операций:
-- Марина Викторовна, прежде всего, спасибо за то, что согласились дать мне это интервью и нашли время для встречи со мной.
- Я согласилась, потому что считаю, что это очень важно, - дать людям больше знаний о том, куда можно обратиться. И, конечно, дать надежду на то, что они могут до определённой степени контролировать заболевание после лечения и ещё долго жить.
Трудность нашей профессии заключается не только в том, что очень трудоёмки и энергозатратны операции сами по себе. Важно также и то, в каком психологическом состоянии находится пациент, когда приходит к нам. Мы невольно входим в ситуацию, в которой оказался человек, и видим, порой, что послеоперационное лечение и дальнейшая реабилитация могут проходить менее успешно, если пациент находится под прессингом негативных жизненных проблем, не может психологически справиться с ними. Тут ему приходится помогать. И помогают человеку не только наши психологи. Мы тоже каждый день поддерживаем наших пациентов. Ведь устраниться оказывается просто невозможно. У нас рабочий день заканчивается в пять, иногда случается, что в день мы проводим по четыре-пять сложных операций. Но, когда я иду из операционной к своему кабинету и вижу, что там меня ждут люди, я всегда разговариваю с ними, потому что помню,- от этого тоже может зависеть чья-то жизнь. И тогда беру свою усталость в кулачок и терплю. Потому что Жизнь более важна.
- Вчера в Лечебно-реабилитационном центре закончилась расширенная административная проверка. Расскажите пожалуйста, каковы её результаты.
- Ну что же, сообщаю, - мы по-прежнему остаёмся лучшим центром страны в категории медицинского обслуживания. Никаких серьёзных нарушений выявлено не было и я хотела бы отметить, что это заслуга не только наших руководителей и врачей. Без профессионализма наших медицинских сестёр и всего медперсонала этого добиться было бы просто невозможно. Наша старшая медсестра Ольга Николаевна обучает девочек и они все имеют очень достойный профессиональный уровень, оказывают любую посильную помощь выздоравливающим. Невозможно не отметить работу нашей кухни. Шеф-повар Оксана Канслер, диетолог Светлана Нестерчук, буфетчица Татьяна Лаврентьева почти никогда не видят пациентов, но каждый второй выздоравливающий просит передать им благодарность за еду, которая оказывается просто исцелющей. Ведь набраться сил после тяжёлых заболеваний, особенно, если они связаны с восстановлением функций желудочно -кишечного тракта, для пациента очень важно. - Марина Викторовна, а как Вы считаете, школа русской онкологии может соперничать по уровню с ведущими западными,- немецкой, бельгийской, американской, израильской?
- Знаете, по статистике, ещё десять лет назад в нашей стране от онко заболеваний
умирало на 30% больше граждан, чем сегодня. И конечно, русская школа лечения остаётся одной из самых передовых в мире. Недавно мы были в Амстердаме в главном Национальном лечебном центре на обучении и я могу сказать, что уровень нашего лечения ничуть не хуже, а во многом и лучше. Во всяком случае, он полностью соответствует самым высоким мировым стандартам. Во время поездок в несколько разных клиник и больниц Германии, наши специалисты тоже не увидели большой разницы в методах лечения, лекарственных препаратах или аппаратном обеспечении. Для пациентов также многое зависит от величины хирургического разреза,- и объём поражения тканей, и время заживления и гораздо более щадящий режим выздоровления. Хотя, конечно, все методики описаны в учебниках и отступать от них никто не рискует ни у нас, ни в Израиле, ни в Германии. Это классика, всё здесь, как будто, изведано, проверено миллионы раз и работает. Знание анатомии никто не отменял. Только совершенство механизма работы во время операций всё равно повышается.
- Значит всё же хоть какие-то открытия в Вашей профессии возможны?
- Какие-то да. Хирург, под час, принимает важные решения прямо во время операции, несмотря на то, что не должен отступать от классики. Всё зависит от течения операции, от одарённости и опыта докторов. При том, что анатомия неизменна, есть вещи, которые обнаруживаются и хорошо просматриваются только во время операции. И вот тут-то в кратчайшие сроки оперирующий хирург должен принять верное решение. А все операции у нас в центре транслируются, их видят все доктора, сейчас втихую ошибку допустить просто невозможно. Не получится. Вот поэтому, на работу к нам попадают лучшие из лучших. И это вопрос не просто престижа. Это вопрос абсолютной профессиональной состоятельности. Здесь всё только по-честному, иначе не бывает.
Так что, работаем мы на хорошем, даже на высоком уровне. Ну и следует заметить, конечно, что руководство центра постоянно заказывает и получает передовую аппаратуру,- как для операционных, так и для палат интенсивной терапии и послеоперационного периода восстановления. Сами же операции проводятся прекрасными микроинструментами, о которых ещё совсем недавно хирурги не могли даже мечтать, а риск врачебной ошибки сейчас в нашем центре сведён почти к нулю ,- ведь технический уровень проведения операций повысился в последнее время ещё и потому, что постоянно внедряются исследованные методы лечения. Эти открытия хоть и проходят длительную проверку, иногда годами, мы регулярно получаем информацию из лабораторий и научных изданий о новых методах лечения, а также, руководство Центра направляет всех наших врачей в передовые онкоцентры на стажировки. Так что, успехов мы добиваемся совсем не случайно, а благодаря всем перечисленным факторам, которые соединяются в одной точке во время каждой операции.
- Я читала, что прежде ЛРЦ не занимался онколечением. Как случилось, что на базе терапевтического лечебного учреждения и спортивного реабилитационного центра возникла одна из лучших в мире клиник по лечению онкозаболеваний и как Вы пришли работать в онкологию?
- Моя дорога в онкологию полна и случайностей, и закономерностей. Закономерными были детские игры, когда я "лечила" своих кукол, вымазывая их зелёнкой. Думаю, все девочки проходят через это. А судьбоносными случайностями могу считать те моменты, когда неожиданно меня распределили в отделение онкозаболеваний и затем, через годы, направили на обучение в Центр на Каширке.
- А расскажите пожалуйста об этом поподробнее, "от печки", так сказать.
- Я родилась в Москве. В семье у нас не было врачей и мои родители не хотели, чтобы я выбрала эту профессию. Уж не знаю почему, но они со слезами на глазах отговаривали меня идти в медицину. Они, скорее, были бы рады, чтобы я поступила в МАИ или в Пищевой институт, которые располагались неподалёку от нашего дома. Но я была непреклонна и уверена, что поступлю, потому что хорошо училась в школе, была очень увлечена биологией и химией, да и вообще была очень прилежной девочкой (смеётся). Правда, я не смогла поступить в институт с первого раза. Конкурс был шесть человек на место. Я, поначалу, хотела стать педиатром и поступала во Второй медицинский институт именно на педиатрию, но не добрала одного балла на вступительных экзаменах. Эта неудача не остановила меня. Я тогда решила пойти в медицинское училище, которое и закончила позже с красным дипломом. А вот уже после его окончания мне удалось поступить в Стоматологический институт на лечебный факультет. Там специальность, которой я сейчас занимаюсь профессионально, проходили очень поверхностно, азам я научилась потом, когда пришла работать в интернатуру 33й городской больницы им.Остроумова, где меня приняли и распределили в отделение опухолей шеи и головы. Вот эта случайность и определила мою дальнейшую жизнь, потому что там работали потрясающие доктора. Они увлекли меня по-настоящему новой для меня специализацией. В определённый момент я поняла, что люблю заниматься своим делом, что горю им. Со временем, когда пришли первые успехи и опытным коллегам тоже стало очевидно, что они не случайны, я поняла, что могу сделать много полезного. Меня учили, я запоминала, хватала всё с рук, работала много, оставалась после работы, анализировала все ошибки, искала причины успехов, систематизировала их,- и, наконец, всё у меня стало получаться. Это заметили старшие коллеги и руководство 33й больницы. Моими первыми наставниками были Валентина Семёновна Анискина, работавшая руководителем отделения и сумевшая привить мне эту мою любовь к делу, а также Карпашевич Александр Леонидович и Титова Лариса Владимировна.
- А сейчас вы общаетесь, знаете о них что-нибудь?
- Конечно, Валентина Семёновна, например, по-прежнему работает в 33 ей градской, консультирует и оперирует. Правда, гораздо реже. Мы всегда на связи и знаем, что происходит в жизни друг друга. А специалистами все мои любимые доктора остаются великолепными, даже те, кто уже на пенсии.
- И как же дальше разворачивалась история Вашего профессионального становления?
- Как я уже сказала, в определённый момент меня направили на четырёхмесячную стажировку в Каширский онкоцентр. В то время появилось и государственное требование для всех врачей,- иметь профессиональный сертификат. Там, на Каширке его получила и я.
А в это же время, а был тогда 2006 год, руководство ЛРЦ решило открыть отделение онкологии. Они искали талантливых и крепких специалистов. Так получилось, что позвали и меня, а вместе со мной из 33й градской я привела Иванова Илью Игоревича и Агеева Руслана Рафаэльевича, также специалистов в области опухолей шеи и головы. Чуть позже из Каширского онкоцентра пришли работать талантливые маммологи, из Всесоюзной 62й больницы - великолепные специалисты по лечению желудочных и гинекологических заболеваний, пришли также омские и питерские специалисты в области нейрохирургии, другие крепкие профессионалы. У ЛРЦ начался новый этап.
- Марина Викторовна, я вот сейчас смотрю на Вас, очень женственную, красивую настолько, что безо всякой трудной работы Вы украсили бы планету просто своим на ней существованием, и думаю, сложно, наверное, управлять такими маститыми и опытными врачами, за плечами которых целая жизнь работы в лучших онкоцентрах, успешной и почти всегда беспроигрышной работы.
- У меня в подчинении работают 25 человек. Врачи в команде действительно потрясающие, некоторые-выдающиеся. Для меня, я полагаю, главное быть гибкой в отношениях с людьми. Я всегда с большим уважением прислушиваюсь ко мнению моих коллег, наших замечательных докторов, и не считаю зазорным изменить своё мнение, если разумные аргументы других опытных врачей перевешивают.
- Знаете, как-то меня подвозил молодой человек из Петербурга, который рассказал, пока мы ехали, удивительную историю о том, как его, больного с четвёртой стадией почти во всех органах, отказались оперировать в родном Питере, но взялись в ЛРЦ. Операция длилась более восьми часов, много чего было удалено. Всё это произошло с ним за полгода до нашей встречи в машине и поразило меня его настроение. Мы ехали, весело болтали, рассказывали анекдоты и другие смешные истории. Не было пафоса болезни, тем более мыслей о чём-то грустном или негативном. Торжество жизни, которую кто-то вдохнул в него. Догадываюсь где.
-- Мне очень приятно слышать такие истории. Значит, мы работаем не напрасно. Мы действительно порой берёмся за очень сложных пациентов, которых в других клиниках посчитали неподъёмными. Но это не единственное, что мы можем сделать. Передовые технологии и руки наших докторов позволяют ставить прооперированным пациентам импланты, с помощью которых они снова чувствуют себя полноценными в социуме.
Например, после удаления гортани мы ставим голосовой протез и люди снова говорят. Это не в каждой клинике делается. После удаления молочной железы мы ставим имплант. Это тоже бесплатная операция, которую делают не везде. А у нас этими операциями занимаются лучшие специалисты в этой области, - Иванов Вячеслав Михайлович, Широкий Владислав Михайлович, Сецко Максим Александрович....
- А что происходит с пациентом дальше?
- Теперь в ЛРЦ появилось отделение реабилитации. Раньше, например, никто не занимался пациентом в комплексе. После операции ему говорили,- идите домой, лучше питайтесь, хорошо отдыхайте, - и всё. Сейчас же, помимо операции, он проходит лучевое лечение, профессиональную реабилитацию и так далее. Совсем недавно иммунологи получили Нобелевскую премию за разработку нового щадящего состава для химиотерапевтического лечения. В нашем лечебном учреждении этот состав уже применяется и, несмотря на то, что он очень дорог в закупке, наши пациенты, которые остро нуждаются именно в нём, получают его бесплатно.
- А о каких ещё внедрённых передовых технологиях и последних разработках Вы могли бы рассказать?
- Ну пожалуйста! Например, в областном онкоцентре Балашихи уже сегодня применяют разработку физиков - ядерщиков, с помощью которой облучение при лучевой форме лечения опухолей проводят с помощью фотонов и нейтронов. Такое лечение считается гораздо более щадящим и безболезненным. В этом случае, не поражаются большие области живой ткани и здоровых клеток вокруг, а наносится точечный удар по очень ограниченному участку.
- Неудобный вопрос, Марина Викторовна. Вам, как руководителю, наверняка приходилось принимать на работу специалистов. Но и увольнять, скорее всего, тоже. Что может стать причиной для увольнения специалиста?
- Скажу сразу и прямо,- увольнять приходилось и делать это было крайне тяжело. Причина всегда была одна,- врач не показывает необходимого уровня квалификации. Если мы всё сделали, чтобы научить его, а результата нет всё равно, мы не можем рисковать,- мы должны проститься только потому, что на кону всегда оказываются жизни пациентов, если не предпринять жёстких и своевременных мер. Что же касается приёма врачей.. Сейчас наш штат полностью укомплектован прекрасными врачами и я думаю и надеюсь, что мест у нас не будет ещё очень долго.
-Марина Викторовна, а ведь получается, что для всех хирургов команды и для всех ваших пациентов каждый день становится моментом истины во время операции?
- Именно так. Мы всегда выходим в пикЕ, когда держим в руках человеческую жизнь. И собираем в этот момент волю, чтобы холодно принимать верное решение. И желание хирурга, и вся его воля всегда направлены только к утверждению жизни, к победе над смертью. Других людей, кроме борцов за жизнь и за стремление к жизни в нашей команде быть не может.
Материал подготовила Евпраксия Макошева.
Песня "Люди в белых халатах" в исполнении Владимира Трошина
https://m.youtube.com/watch?v=y-5N2LOsT48