Давным-давно, в достославном 2014-м году думалось нам, что с т.н. «либералами» можно дискутировать. С тех пор прошло шесть лет, полных борьбы и труда, причём не здесь, в глубоком интернетном тылу, а там, в окопах «Эха Москвы», «Коммерсанта», «Tagesschau», ВВС и др.
И вот теперь на основании обширных статистических данных мы можем утверждать: нет, дискутировать с ними практически бесполезно. На том же «Эхе» за это время нам попалось 3-4 интересных собеседника, проявлявших признаки разумной жизни, и это из примерно 10 тыс. комментариев (2/3 — наших). КПД ок. 0,04%. Негусто. В остальных местах и того хуже.
Потому как — визг. Вот и сейчас они провозглашают хором победу Тихановской, о которой «надо было заявить раньше и громче», просят Запад «признать её президентом» уже, и небезуспешно, а также шибко переживают за Белоруссию «всю в огне». Это всё — цитаты. Нам просто лень называть имяреков, по одной простой причине: идёт розлив одного и того же пойла из одной и той же трубы. А какая разница, кто именно держался за краник, некто Ройзман или некая Латынина?
При этом победа характеризуется следующим: Лукашенко — 80%, Тихановская — 10%. Лукашенко — в Минске, Тихановская — в Литве. И эта домохозяйка, решившая управлять государством, не имеет никакой программы, кроме набившего оскомину «против всего плохого и за всё хорошее». Она приходит в мире, вот только её сторонники рвутся на собственных бомбах. Да. Победила, ничего не скажешь. Порвала Лукашенко в клочья. Аж Макрон приехал за ручку подержаться. Ну, это понятно. Дома-то ему уже держаться не за что, того и гляди рассыпется.
И вот мы спросили себя: что это? Почему эти люди хором несут чушь? Их всех купили? Нет, столько долларов ещё не нарисовано, чтобы их всех купить. Их переубедили? Нет. Они, собственно, разномыслием никогда и не страдали. Их оболванили? А вот это похоже, но всё равно не даёт искомой массовости: нужна масштабируемость, вплоть до экспоненты.
И тут, по старой поговорке, не было счастья, да несчастье помогло. Нам же помог коронавирус: на них просто чихнули либеровирусом, а там уже само собой пошло-поехало! Так просто.
И что характерно: они сами себя охотно повторно заражают. А если кто вдруг начинает прозревать, т.е. выздоравливать, кидаются на него всем скопом, как давеча на одного режиссёрчика, и массой подавляют сопротивление до хныканья и блеяния вчерашних отступников. Да что там вчерашних: нынчеутренних!
В последнее время либеровирус стал приводить и к более серьёзным последствиям. Например, один безработный блогер везде видит мифическое боевое отравляющее вещество под броским названием «Новичок» (англ.: "now we choke", т.е. «а вот мы и задыхаемся»). Сначала он видел его в стаканчике с чаем, потом — на бутылке с водой, а теперь говорит, что чего-то коснулся, а потом уже бутылку тронул. Скоро дойдёт до непорочного зачатия, не иначе: только подумал «новичок» — и готов.
Другая — ныне покойная журналистка издания с говорящим всё названием «Коза Пресс» — перед своей безвременной кончиной обвинила в ней... всю Россию, не меньше не больше. Блогер хотя бы был поконкретнее, прямо указав на корень всех зол. Обоснование: у него нет иных объяснений. Где-то мы это уже слышали. Ах да: в Англии, от рыдающей миссис Мэй.
Действие либеровируса вкрадчиво и многолико. Первым симптомом заражения становится избирательная потеря зрения и слуха. Больной, не сознавая своей болезни, смотрит на белое и уверенно говорит, что это чёрное. Потом он глядит на чёрное и столь же безапелляционно утверждает, что это белое. Если же ему сказать, что его друзья в интернете видят всё точно наоборот, происходит мгновенная метаморфоза, и цвета тут же меняются местами.
Чёрное видится то белым, то чёрным без всякого перехода, на основании того, на чём оно напечатано или где услышано: ВВС — ооо! РТ — чур меня! Иногда ощущения меняются несколько раз на дню, видимо, в зависимости от команды из центра сопротивления. Конкретный способ передачи этой команды наукой пока не установлен. И что характерно: это сопровождается полной амнезией, и потому ни сомнений, ни мук совести не случается. Всё божья роса.
В следующей стадии больной тревожно озирается, судорожно сжимает кулаки, с пеной у рта обещает не забыть и не простить, бормочет что-то нечленораздельное про «гаагу», упорно составляет длиннейшие расстрельные списки, и призывает сторонников к мести, благоразумно минуя себя-любимого, впрочем. То есть, на данной стадии инстинкт самосохранения всё ещё работает: либеровирус не попал пока в гипоталамус и лютует только в очень сером веществе.
Прогноз на данной стадии развития заболевания крайне неутешителен. Науке не известны случаи выздоровления пациентов с настолько продвинутыми симптомами. А дальнейшее течение болезни непременно приводит к потере нюха, и злейшие враги становятся дорогими друзьями. Подавляется и инстинкт самосохранения, и больные начинают сбиваться в стаи. Они охотно устраивают митинги, манифестации, шествия, гуляния, в том числе в пользу уголовников, обвиняемых в организации заказных убийств, и против православных храмов в сквере у реки.
Поразительна изворотливость больных. Например, увидев наркотики в рюкзаке, они тут же кричат: «Подбросили! Видите, они сверху, сверху!! И вообще он журналист!!!» Люди знающие лишь качают головами: класть товар сверху — это первая инструкция любому наркокурьеру, будь он хоть журналист, хоть просто косой.
То же самое происходит с казнокрадами, педофилами, шпионами, террористами... Наличие у пламенно защищаемых либеровируса немедленно и полностью оправдывает их в глазах всех прочих заражённых. Видимо, либеровирус передаёт непреодолимый сигнал «я — свой», моментально заглушающий все остальные сигналы мозга. Точная нейрохимия этого явления пока не изучена.
Более того, редкостная невоздержанность речи больных либеровирусом, в комбинации с их поверхностной образованщиной и мнимой интеллигентностью, неизбежно превращают любой разговор с ними в ругань. Мы никогда не забудем уже своего первого комментария на том же «Эхе», покусившегося на непорочность западного толчка. Ответ больной (дословно): «Что ж ты врёшь, гад! Я была во Франкфурте, так там в аэропорту унитаз сам себя моет!»
Как уже было отмечено выше, неумолимо прогрессирующее заболевание делает больных опасными не только для них самих, но и для общества, традиционно терпимого ко всем юродивым. Как же бороться с этим явлением?
Тут мнения практикующих учёных разделились. Многие выступают за благотворную изоляцию и трудотерапию на свежем воздухе, предпочтительно в высоких широтах и без права переписки. Сторонники более крутых мер настаивают на окончательном решении данного вопроса. Однако в настоящий момент преобладает заблуждение, что оно де само пройдёт, что оне, мол, себя сами дискредитируют настолько, что народ от них отвернётся.
При этом недооценивается разрушительное воздействие либеровируса на неокрепшие умы подрастающего поколения. Инфекция, занесённая в юном возрасте, имеет все шансы перейти в острую фазу, вплоть до членовредительства. И вот уже на платформе пригородной электрички слышится намеренно громкий голос вчерашнего отрока, сокрушающегося об уничтожении санкционки: «Это сколько ж сирот можно было накормить! Не понимаю, как это можно поддерживать!» Как понятно любому здравомыслящему человеку, этому юноше помочь уже нельзя, ибо это — надолго.
Дальше — больше, и некий условно осуждённый за экстремизм студент-недоучка во всеуслышанье заверяет, что когда наконец начнётся новая жизнь, всем, кто запятнал себя сотрудничеством с кровавым режимом, милостиво дадут целый месяц на то, чтобы покинуть эту страну. Что при этом можно будет делать с имуществом, не уточняется. Почему эту страну непременно надо будет покинуть, не указывается. И что произойдёт потом с непонятливыми, не поясняется. Говорится только, что он, де, не хочет мести.
За что, кому и как собирается мстить этот змеёныш? Почему его условный срок не становится реальным? Где, в конце концов, те самые кулаки, которые должны быть у добра?
