На недавних выборах в Германии весьма неплохой результат показала новая политическая партия – «Альтернатива для Германии» (АдГ), стоящая на позициях евроскептицизма. Она получила 4, 7 %, чуть не перескочив через процентный барьер. Но вот что характерно – согласно опросам общественного мнения партию готовы были поддержать 24 % избирателей. Однако, «электорат» в очередной раз (пока!) проявил консерватизм, и «альтернативщики» так и не попали в бундестаг. Тем не менее, для партии, основанной только в апреле этого года (именно тогда прошёл учредительный съезд АдГ) это очень неплохой результат. И, главное, опросы показали разочарование избирателя «традиционными» - левыми и правыми – партиями, его готовность поддержать какую-либо новую силу.
Появление и относительный успех АдГ дают лишний повод порассуждать о поиске альтернативы западной партийно-парламентской системе. Её критики давно уже заметили, что отличия основных политических партий друг от друга минимальны. Все они стоят на позициях неолиберализма, который иногда окрашивается в социальные или националистические цвета. И когда нужно, то социал-демократы проводят самые, что ни на есть, «буржуазные» реформы, каковой была, например, реформа, проведенная в правление эсдека Г. Шрёдера. (Суть реформы - сокращение обязательных отчислений предпринимателей в фонд обязательного страхования и сокращение длительности действия пособий по безработице.) На позиции «лево»-либеральной эсдековщины перешли и многие европейские коммунистические партии, в том числе, и те, которые еще вчера были весьма влиятельными. (Итальянская компартия, в 1970-е годы набиравшая более трети голосов, вообще перестала существовать, «реформировавшись» в лево-либеральную Демократическую партию.)
Довольно сильный дрейф в сторону либерализма сделали и ультраправые. Взять хотя бы национал-либертарианца Пима Фортейна (Нидерлнды), ненавидящего исламизм именно за склонность к архаике и оппозицию европейским либеральным ценностям. Но вот возьмём даже программу французского Национального фронта, имеющего стойкую репутацию фашистской парии. Ну, фашизм – не фашизм, а уж авторитаризм ей приписывают почти все наблюдатели. Однако стоит обратиться к программе самого НФ, чтобы понять – это всё пропагандистская мифология, не имеющая отношения к реальности. Вот пункт за номером десять под характерным заголовком «Вернуть власть народу»: «Народу, народом, для народа: это есть основы демократической власти. Во Франции народ - субъект власти, который решает за себя сам. К сожалению, это уже не соответствует реальности. Под давлением разного рода лоббистов, политический класс отнял власть у народа. Французы больше не чувствуют себя хозяевами в своей стране… Усиливать полномочия парламента. Избранные народом парламентарии вынуждают власть излишне часто идти на поводу у технократов. Надо расширить компетенцию парламента, в частности, в области контроля расходов бюджета и расходов государственных органов. Также надо придать парламентариям право законодательной инициативы…. Распространять референдум. Чтобы освободить французского народ от господства политического класса, Национальный Фронт расширит область применения референдума. Народ должен выражать свое мнение по всем актуальным вопросам: иммиграция, национальные преимущества, смертная казнь и т.д. Кроме того, в результате установления процедуры выдвижения инициативы, французы смогут сами выбирать темы для референдума. Собрав достаточное количество подписей избирателей, граждане будут инициировать референдум на национальном, либо на местном уровне. Тогда при любых обстоятельствах избиратели скажут последнее слово. Гарантировать свободу мнения. Чтобы восстановить политическую свободу французов, необходима общая свобода выражения мнений. Вместо этого под прикрытием борьбы против расизма законы Pleven и Gayssot организуют репрессии против национальных идей…. Восстановить свободу профсоюзов. Хотя принцип свободы профсоюзов специально зафиксирован в Конституции Республики, право Франции ограничивает его в пользу властных структур… За настоящую демократию. Усиление роли парламента, учреждение процедуры народной инициативы по проведению референдума и восстановление свободы самовыражения – все это вернет народу свободу, которую политический класс и лоббисты у него отняли. Выдерживая все обвинения, Национальный Фронт остается последовательным сторонником и защитником демократии во Франции».
Здесь, конечно не всё так просто. Положение о необходимости усиления роли парламента, безусловно, является либеральным, у нас его, кстати, разделяют нацдемы. А вот требования усилить плебисцитарный (референдумы) характер политической системы – это уже соответствует принципам прямой демократии, о которой столь много говорят в последнее время правые и левые нонконформисты. Но либеральный уклон все равно налицо, чего уж там.
В этих условиях особая миссия возлагается на различные «альтернативистские» партии и движения, у которых есть неплохая возможность если не покончить, то серьезно подорвать всё это «право-левое» партийно-парламентское надувательство (в его основе лежит ложный дуализм «консерваторы»-«эсдеки»). Германии здесь есть чем гордиться. Именно там в своё время была создана одна из первых альтернативных партий – партий «Зелёных» (нынешнее название - «Союз 90/Зелёные»), стоящая не только на экологических, но и на антикапиталистических, антимонополистических позициях. Ее создатели охарактеризовали себя как принципиально новая, «антипартийная» партия. Это было довольно смелое начинание, однако, вскоре «Зелёные» интегрировались в систему, став чем-то вроде «экологического» аналога социал-демократии. Они отказались от требования выхода из НАТО, поддержали бомбардировки Югославии и т. д.
Новые подходы пытается нащупать германская партия «Левые» («Линке»), которая разместилась между эсдеками и «классическими» коммунистами-ортодоксами. Сама партия довольно-таки эклектична, она представляет собой, во многом, фронт нескольких течений, придерживающихся разных подходов. Радикализм характерен для таких платформ, как «Антикапиталистические левые» и «Коммунистическая платформа, выступающие против любых коалиций с социал-демократами. «Демократический социалистический форум» и «Реформаторская сеть», напротив, допускают возможность таких объединений. «Социалистические левые» больше ориентированы на работу в профсоюзах. Наконец, есть платформа «Эмансипативные левые», участники которой стоят на либертарианских позициях, делая при этом ставку на социальные течения. «Реформисты» находятся в некотором равновесии с «фундаменталистами», что делает положение «Линке» двусмысленным.
Вообще, коммунисты во многих странах Запада (и не только) стали менее инициативными и больше зависящими от других левых сил, особенно социал-демократических. Марку продолжает держать Компартия Греции (КПГ) – влиятельная политическая сила (да еще и Прогрессивная партия трудового народа Кипра - АКЭЛ, чей кандидат в президенты набрал 53, 3 % голосов в 2008 году). Кстати, КПГ жёстко критикует «соглашательские» компартии, так или иначе заигрывающие с эсдеками или даже левыми либералами. Особенно досталось от неё Компартии США, взявшей курс на сближение с Демократической партией, вплоть до интеграции. Поводом для сближения стала программная статья председателя КП США С. Уэбба «Партия социализма в XXI веке: какая она, что говорит и что делает» , вышедшая в феврале 2011 года («Political Affairs»), Из неё следует, что эта самая партия «не превращает во врагов либералов, сторонников политики идентичности, тематические движения, центристов и прогрессивных лидеров ведущих общественных организаций, социал-демократов, общественные некоммерческие организации, НПО, непоследовательных союзников и «народ». А вот еще одно неомарксистское «открытие»: «Большая часть транснационального монополистического класса бросила американский народ, его государство и экономику на произвол судьбы... лояльность большой части транснациональной элиты государственному сектору, ориентированному на благо народа, лояльность живой внутренней экономике и современному обществу, ослабла...». То есть, американские коммунисты уверены в том, что было время, и монополии пеклись о народе, да вот беда, времена эти почти ушли. Но могут вернуться, ведь «победа на выборах в 2008 году открыла двери очередному «взрыву свободы». Еще раз напомню, что этакое писалось уже задолго после начала всемирного Кризиса.
Это всё, впрочем, происходит на левом фланге, однако, есть и такой альтернативизм, который вряд ли может быть отнесён к левому спектру. В своё время европейцы большие надежды возлагали на «пиратское» движение, сделавшее основной упор на свободе интеллектуальной деятельности в социально-экономической и правовой сфере. В политическом плане движение «пираты» склонялись к прямой демократии. Самые блестящие перспективы рисовали перед пиратами в той же самой Германии, но они так и не смогли одолеть пятипроцентный барьер. Виной тому, во многом стала их китчевость. Так, во время своей предвыборной кампании они обещали каждой немецкой семье по отдельному хомячку. Это уже было слишком, любая ирония имеет свой предел.
И вот теперь на политической арене успешно (несмотря на не взятый барьер) выступила новая альтернативистская партия. И ее уже стоит отнести, скорее, к правому флангу. Хотя о правизне АдГ можно говорить с большой долей осторожности. И уж, в любом случае, речь не идёт о либеральном консерватизме типа ХДС или ультраправых из Национал-демократической партии. АдГ – это партия нового национализма, очищенная от архаики разного типа и социально привлекательная.
Конёк АдГ – это борьба против евро, за возрождение национальных валют. Они выступают против брюссельской бюрократии, за то, чтобы Германия вернула возможность решать все свои вопросы самостоятельно. Партия твёрдо стоит на позициях прямой демократии, требуя как можно чаще проводить референдумы по разным вопросам. При этом АдГ вовсе не собирается строить из себя этаких либеральных овечек. Порой ее лидеры выступают с довольно-таки жёсткими заявлениями. Вот, например, высказывание А. Гауланда: «У немцев извращенное отношение к военной силе… Они перестали рассматривать войну в духе Клаузевица как продолжение политики другими средствами… Великие вопросы современности решаются не речами и не резолюциями большинства, а железом и кровью».
Что ж, посмотрим, какое будущее у этой партии. Хотя вовсе не обязательно «зацикливаться» на одних только партиях. Не исключено и очень вероятно (и даже желательно!), что настоящую альтернативу составит широкое движение, организованные по типу «народного схода». Таким было например движение «Захватить Уолл-Стрит», развернувшееся в 2011 году. Многие наблюдатели приводили даже такие вот аналогии: «Нынешний протест против «Уолл-Стрита» все больше напоминает народный сход, - пишет М. Дорфман. - Проводятся даже такие аналогии: «Лагерь протеста не статичный. Люди приходят и уходят. Наибольшее число людей собирается на Генеральную Ассамблею. Она проводится ежедневно в 7 часов вечера. Про себя я назвал это Вече. ГА создаёт общественные основы организации, построенной на вере в коллективные действия, достижение консенсуса и прямую демократию. Это не то легендарное новгородское вече, вече из романов, учебников и фильмов, которое «шумело и гудело». Археологи утверждают, что на вече сидели. Здесь тоже народ сидит на земле, на ковриках, одеялах, раскладных стульчиках. Народу во время ГА приходит столько, что пришлось придумать «народный мегафон». Власти запретили пользоваться звукоусиливающей аппаратурой, а потому люди вторят ораторам. Каждая фраза повторяется несколько раз, чтобы её расслышали в самых дальних рядах. Это создаёт совершенно изумительное чувство солидарности и совместного действия. Растущее количество участников порождает новые проблемы логистики. Все основные решения, включая выделение средств на те или иные нужды, выносятся на Генеральную Ассамблею и принимаются консенсусом. Процесс может показаться абсурдно неэффективным. Однако он замечательно функционирует потому, что процесс выработки и принятия решения не менее важен, чем само решение. Главное, чтобы процесс шёл». («На оккупированном Уолл-Стрите каждый может найти своё, родное»)
Сравнение с вече (народным собранием), которое под разными именами существовали у разных народов и являли собой именно прямую демократию, здесь весьма символично. Первая победившая (и замолчанная) революция (http://newvesti.info/udivitelnaya-revolyuciya-v-islandii/) в духе прямой демократии произошла как раз в Исландии (в том же 2011 году) с её мощными тинговыми традициями. Забавно, что наши нацдемы, постоянно апеллирующие к Новгороду, отказываются выступать за прямую («вечевую») демократию, обеими руками хватаясь за партийный парламентаризм.
Опять же, в 2011 году в Испании возникло движение «Возмущенных» («Индигнадос»). В данном случае имела место быт попытка создания сетевого движения, не имеющего сетевого центра и иерархии. Важнейшую роль в его становлении сыграли сетевые же движение социальной направленности – такие, как «Реальная демократия сейчас», «Молодежь без будущего» и т. д. Результаты оказались впечатляющими. При помощи Интернета удалось установить взаимодействие множества людей разных возрастов и профессий, ранее не знакомых друг с другом. Десятки тысяч этих людей вышли на улицы испанских городов подобно участником американского движения «Захвати Уолл-Стрит».
«Формы деятельности «возмущенных» – ассамблеи, а также комиссии, обсуждающие положение дел в определенных сферах (экономика, образование, положение женщин, экология и др.) и разрабатывающие предложения, - отмечает С. Хенкин. - Основными территориальными единицами, где проходили ассамблеи, были муниципалитеты и городские кварталы. Только в Мадриде в «движение возмущенных» были вовлечены 80 муниципалитетов и 41 городской квартал. На площадях, где проводятся ассамблеи, нет старших. Каждый может выступить и изложить свою точку зрения, царят полное равенство, атмосфера доброжелательности и взаимного уважения. Решения принимаются на основе консенсуса… Отношения в движении строятся по горизонтальному принципу (в противовес вертикальному, доминирующему в традиционных партиях и организациях). По существу, «возмущенные» стремятся к «прямой демократии», полагая, что чем меньше регулирования и посредников между управляющими и управляемыми, тем лучше. Участники движения высоко оценивают роль ассамблей, считая их отличительной чертой «принятие решений всеми». К достоинствам ассамблей относят то, что они «вызывают чувство принадлежности к группе», а также «побуждают к собственным размышлениям по проблемам, представляющим общий интерес». («Движение возмущенных» в Испании: новая форма социального протеста»)
Народные инициативы 2011 года со временем снизили свою активность, еще раз показав, что революция проходит через периоды подъема и спада. Однако, сами протестные, альтернативистские настроения никуда не делись, они ещё несомненно пробьются в разных формах – партийных и внепартийных.
