- Присаживайтесь, мистер Сантклауд - Секретарша с глубоким грудным голосом и выговором, характерным для глубокого юга, указала Клоду на кресло. – Извините, вам придётся немного подождать, мистер Фридман освободиться через пятнадцать минут. Хотите что-нибудь? Кофе, содовая, кола?
Клод отрицательно мотнул головой, поблагодарил девушку и устроился в глубоком кресле. Перед ним стоял низкий журнальный столик, заваленный глянцевыми журналами и стопками книг, с кричаще-яркими обложками. Повертев несколько из них в руках, он остановился на красно-чёрном томе с заголовком, набранным ярко-жёлтыми, перекошенными словно в ритуальной пляске, буквами «Равнение на Полли Фроста».
Ниже шрифтом поменьше на выделенном зелёным плашке было указано «Крупный шрифт!», а ещё ниже «Текст сокращён и адаптирован для широкой аудитории». Клод хмыкнул и раскрыл книгу, тут же наткнувшись на название издательства – "Саймон и Шустер". Текст книги напоминал букварь для первоклашек – буквы были просто огромными. Клод решил пробежать глазами хотя бы введение – плакаты с рекламой этой книги пару лет назад заполонили как плесень все стены и заборы в Бостоне, но в чем там было дело он не вникал, просто запомнилось название и ядовитое сочетание цветов на обложке.
«Эта книга получила литературную премию Джорджа Флойда. Потрясающая история простого тринадцатилетнего паренька из глухого сельского уголка Пенсильвании, которому не повезло родиться в семье потомственных угнетателей и этнических эксплуататоров. Токсичная домашняя среда разъедала неокрепшую душу, но Полли оказался настоящим сознательным гражданином – узнав, что отец и дед не сдали своё оружие после принятия акта об отмене второй поправки имени Махатмы Ганди и проводят в своём доме собрания закоренелых республиканцев, несмотря на конституционный запрет деятельности этой реакционной партии, Полли Фрост не испугался, а сделал единственно правильный выбор – позвонил в ФБР.
Осада фермы Фростов продолжалась в течение долгих трёх дней. Озверевшие от безнаказанности реднеки подняли над домом так называемый конфедеративный флаг (символика запрещённая конституционным судом на территории всех штатов) и, отказавшись сдаться, отстреливались до последнего патрона. В ходе стремительного штурма фермы бойцы SWAT* без всякой жалости уничтожали этих выродков. К сожалению, в ходе той операции погиб и юный герой Полли Фрост.
Особую ценность этой книге придаёт то, что написана она непосредственно участником тех трагических событий – лейтенант Квейси Мфуме был в группе штурмующих и лично как бешеную собаку, уничтожил не пожелавшего сложить оружие восьмидесятилетнего Натаниэла Фроста:
- Когда я ворвался в дом, этот вёрткий дьявол успел подстрелить Полли Фроста! Он умер у меня на руках. Да, перед смертью Полли цитировал нашего классика Амири Бараку, - последними словами паренька было – «Поднимайся, Dada Nihilismus!» Я отомстил старому дьяволу за маленького брата.- Вот, что рассказал лейтенант Мфуме в тот день.
Сегодня Квейси Мфуме преподаёт американскую литературу в Гарварде, а бюсты Полли Фроста стоят в каждой средней школе по всей стране».
Почувствовав чьё-то присутствие Клод оторвался от чтения и поднял голову, тут же наткнувшись на изучавший его взгляд пронзительных тёмных глаз. Поджарый седовласый джентльмен стоял у противоположной стены кабинета и пристально следил за своим гостем, внимательно наблюдая за ним.
- Младший Фрост не звонил в ФБР. Это легенда. – джентльмен на секунду прервался, извлёк из нагрудного кармана сигару, раскурил её и продолжил, - кстати, его звали Питер, а не Пол, как пишут федералы. И убил мальчонку, конечно же, не дедушка, он был пастором, а вот этот Квейси Мфуме. Убил мачете. Штурмовали их даже не федералы, это было местное отделение "Нации Ислама". Одно из первых радений, что мы зафиксировали. Они называли их "Харамби" - это на суахили. А всю эту официальную версию сочинили значительно позднее, уже в Вашингтоне приезжие инструкторы по революционной агитации и народной пропаганде. Впрочем, давайте знакомиться, - он сделал несколько энергичных шагов, пересёк кабинет и протянул Клоду руку, - советник Ави Фридман.
- Клод Сантклауд, - ответил тот и пожал руку хозяину кабинета, - рад с вами познакомиться. Мистер Фридман. Видимо, вам я должен быть благодарен за моё неожиданное спасение?
- Некоторым образом. – Джентльмен, назвавшийся советником Ави Фридманом, усмехнулся, впрочем вполне добродушно. – Молодой человек, где вы по-вашему сейчас находитесь? Не смущайтесь, мне просто интересно ваше восприятие.
Клод огляделся по сторонам, пожал плечами и сказал:
- Я думаю, что это один из тех корпоративных кластеров, о которых столько болтают в Бостоне, где окопались осколки старых, несправедливых Соединённых Штатов и до которых ритуально грозятся добраться и окончательно разделаться с тех пор, как я себя помню, постоянно откладывают это на следующий год.
- И почему этого не происходит, как вам кажется?
- Слишком мало информации для анализа. Только догадки. – Клод развёл руками. – Например, потому, что федералам нужен образ врага?
- Что ж, не плохо. Когда я вошёл, вы знакомились с книгой, если это можно так назвать, почему вы выбрали именно её?
- Наугад.
- И угадали. Очень яркий образчик их пропаганды, внимательному наблюдателю он скажет очень многое о природе сегодняшней власти в Вашингтоне. Эта история Полли Фроста – калька. Всё, что происходило в нашей стране последние десятилетия однажды уже происходило. В прошлом веке в советской России. Вы слышали, что делалось там после 1917 года?
- Если честно, то очень смутно.
- Вкратце, тоже самое, что и у нас сейчас. Равнение на отстающих, низы. Им понадобилось сто лет, чтобы одуматься. Потом у них резко произошло обновление, а мы провалились в бездну. Теперь мы поменялись местами, а их ХХ век отразился в нашем ХХI, как в зеркале. Посмотрите на эти картины, - советник Фридман указал на стену, увешанную небольшими цветными зарисовками похожими на скетчи из зала суда, - это иллюстрации из журнала Time талантливого художника Ивана Владимирова, на них изображена революция в России и её последствия. Они висели у старика Гувера в кабинете. Обратите внимание на вон того курносого в странной шапке со звездой, это сквозной персонаж всех картин этой серии. Мне кажется, для художника он олицетворял такой собирательный образ коллективного голодранца. Гувер держал их на виду, чтобы не забывать, что бывает, когда власть оказывается слаба, а чернь берёт верх.
- Вы хотите сказать, что вы как то связаны с ФБР? – Клод нахмурился.
- Нет, мистер Сантклауд, это нынешняя ФБР не имеет никакого отношения ни к детищу Гувера, ни к той структуре, что я представляю. Не путайте вино и сосуд – бутылка значения не имеет, важно содержание, а вино можно перелить в случае необходимости. Если позволите, прежде чем ответить на ваши вопросы, я немного потеоретизирую, отвлечённо. – После кивка Клода Ави Фридман улыбнулся, раскрыл массивный деревянный глобус, оказавшийся баром, наполнил пару стакананов на два пальца виски и один придвинул гостю, а второй тут же осушил сам.
- В начале этого столетия произошла эрозия нормы. Не только у нас, во всём мире. Интернет – эпоха предоставила возможность каждому вывалить своё непроцеженное и, обязательно, уникальное и единственно верное мнение на всеобщее обозрение. И тут же стало очень тесно от скопища миллионов кинжальных мнений. До этой эпохи всем было куда проще считать себя большинством, средним классом, эталоном нормы и, одновременно, точкой отсчёта. А тут оказалось, что нормы не существует, а люди отличаются сильнее, чем бабочки от носорога. Неожиданно многие поняли, что изнутри они отличаются друг от друга еще больше чем снаружи. Система координат посыпалась, выросло ожесточение, ведь каждый продолжал считать нормой именно себя. Общество захлестнула лавина из миллиардов слов, dDos – атака умов, где профаны брались судить обо всём на свете и их простые объяснения чрезвычайно сложных явлений, практически всегда ошибочные, разумеется, становились общим мнением. В людях очень много от леммингов… Постепенно все бабочки и носороги мутировали в этих грызунов. Подозреваю, что вы, как и многие, даже не подозреваете какова сила слова - казалось бы просто набор букв или звуков. Причем эта сила зачастую иррациональна и необъяснима с материалистической точки зрения. Например, как вам такая версия. Почему Coca-Cola всегда побеждала Pepsi? Так вот одно из объяснений, которое мне нравится более всего, - Потому что Coca-Cola – это вкус свободы, а Pepsi – всего лишь победы. Свобода – ощущение длящееся, а вкус победы однократен и проходящ. Его можно продлить искусственно, но аудитория всегда чувствует фальшь и реагирует соответственно. Всего лишь слова, казалось бы. Кто-то скажет - словесная эквилибристика или словоблудие. Но как фундамент у здания, правильно подобранные слова закладывают основы любого явления в том числе и общества, и влияют самым непосредственным образом на всю нашу жизнь. Я не понимаю, как это действует. Какая-то магия. Я просто принимаю это, как догму. И вот аккумулированные слова леммингов-профанов, упрощённых версий Homo sapiens, протаранили этот фундамент, что заложили когда-то отцы-основатели. Но они лишь массовка, а за их спинами опытнейшие манипуляторы, сделавшие их своим оружием…
- Конспирология? – Клод слегка прищурил один глаз. – Закулиса, тайные ордена, рептилоиды и прочая муть? Я этого наелся ещё в школе, государственные медиа с утра до вечера этим кормят, предлагаете принимать всё это на веру?
- Отнюдь, мистер Сантклауд. Вы молоды, вам всего тридцать, при этом вы достаточно давно живёте на свете, чтобы думать, что вы знаете его структуру. Но вы видите лишь сцену кукольного театра, но не тех, кто за ней на самом деле определяет картину нашего мира. Старые пауки очень живучи. А лицо нашей реальности сегодня определяют люди, родившиеся минимум на полстолетия раньше вас, для них и я почти такой же юнец, как и вы – не обижайтесь, мистер Сантклауд, в моих словах нет попытки умалить вас. Возможно вы слышали некоторые их имена и думаете, что они сошли со сцены в начале века, а они всего лишь перешли на следующий уровень и теперь диктуют облик сцене из-за кулис. Но большинство серьёзных людей, принимающих определяющие решения, глубоко непубличны. Кстати, мистер Гувер держал всю страну мёртвой хваткой ещё лет двадцать даже после того, как отправился в гроб. Внешний вид сегодняшних Соединённых Штатов определяется решениями шестидесятых-семидесятых годов прошлого века, а наша задача исправить те ошибки, но результат будет виден лет через пятьдесят. Потому, если хотите его увидеть - заботьтесь о здоровье. Серьёзные дела начинаются после семидесяти… Впрочем, на сегодня, пожалуй, достаточно, вы утомились с дороги, но мы обязательно продолжим нашу беседу. Вот ознакомьтесь на досуге, – мистер Фридман протянул Клоду пластиковую папку, - чтобы ВЫ сориентировались быстрее и смелее задавали вопросы. С шерифом Грабовски вы уже знакомы, он проводит вас до гостиницы. Увидимся через пару дней… И да, мистер Сантклауд, на нашей территории вы в абсолютной безопасности, но на федеральных землях вас активно ищут. Вы свободный человек и в любой момент можете покинуть наш город, мы вас ни к чему не принуждаем, лишь предупреждаем об опасности.
Мистер Фридман пожал Клоду руку на прощание, и уже через пару минут тот шагал по тенистым улочкам городка бок о бок с пожилым коренастым шерифом.
- У нас славный город и добрые жители, да, мистер Клод. Вам у нас понравится.
Клод с интересом осматривал опрятные просторные дома, маленькие аккуратные изгороди, белую акацию, растущую вдоль тротуаров. Он не был нигде дальше окрестностей Бостона и таких чистеньких, словно из старых чёрно-белых фильмов, городков никогда воочию не видел.
- А это что? – Клод ткнул пальцев в небольшой памятник напротив конторы шерифа.
- Полицейский, мистер Клод. Несколько лет назад местный скульптор подарил городу эту свою работу. Мы решили поставить эту скульптуру напротив нашего офиса. Он был хорошим копом. В начале 20-х его поджарили в Миннесоте на электрическом стуле на потеху ниггерам, - услышав словечко за которое в Бостоне любой «снежок» мог бы попрощаться со здоровьем, а может и с жизнью, Клод вытаращил глаза и даже споткнулся. Шериф криво усмехнулся.
- Это Вирджиния, сынок, - он похлопал ладонью по Кольту – «Питон» на поясе, - по крайней мере тот её кусочек, что мы смогли сохранить… Здесь южнее линии Мейсона – Диксона мы называем вещи своими именами и сказать про черномордого «нигер» в наших краях незазорно, ну а если кто против – у нас до сих пор есть винтовки.
- И как вам удалось…- Клод запнулся, подбирая слова, - сохранить старые порядки, - наконец нашёлся он. Шериф кашлянул в кулак, прочищая горло, сцепил руки за спиной и вполголоса начал рассказ:
- После запрета республиканцев в городе появились какие-то мутные личности. И всё их в ратушу тянуло, как мёдом там намазано. Мэра нашего, как будто подменили. Эти подпевалы не отходили от него. Я сразу смекнул, что они неспроста. У нас цветных банд никогда не было, да и не из кого было им взяться, а тут появились какие-то здоровяки-латиносы, поначалу даже вежливые были, а потом уж стесняться перестали, но тронуть их мы уже не могли. После них ещё парочка черномордых подъехала. Постоянно все вместе тёрлись в кофейне старого Мо, а скоро один из мутных вообще её купил, так туда кроме их шайки никто и ходить не стал. Тут и вторую поправку отменили – люди ворчали, конечно, но в итоге почти все разоружились. Мэр Стоун тогда весь высох, взгляд потух, из Вашингтона приехали два вертлявых. Всё выговором своим и значками Гарвардскими кичились, так он, почитай, только с ними и общался. И вот вроде нет у них ничего общего, а в кофейне старого Мо постоянно они вместе. И как-то постепенно опутали они весь город – один из мутных к редакции газеты присосался, латинос и вертлявый в школе оказались, черномордый моим помощником стал. Даже пастора нашего и того запутали. Потом наглая такая, стриженная из Нью-Йорка приехала, тут же стала советником мэра Стоуна, ей вообще никто ничего возразить не мог, а эти все ей в рот заглядывали и за ней повторяли. Всё могла наизнанку по-своему вывернуть. Кое-кому всё это ох как не нравилось, но тут же по городу слухи мерзкие начали ползти. В общем, вроде с виду всё по-прежнему, да только всем приезжие по факту заправлять стали и управляли скорее голосом, умело травить умели и с ног на голову всё ставить. Несколько неугомонных парней у нас всё же оставалось, уж очень им всё это не по вкусу было, остальным –то тоже не сказать, что по нраву были новые порядки, но большинство просто молчало – своя жизнь, семьи, быт. И вот дальше совсем уж чехарда началась. То из этих парней один напился и в озере утонул, хотя виски и на вкус определить бы не смог – не пробовал никогда, другого машина сбила, третий сгорел в своём доме, ещё один просто исчез… Никак не меньше полудюжины так где-то за полтора года сгинуло. Никто ничего вслух не говорил, да и про себя, думаю, не особо мысли додумывали, но факт, что в людях страх и неуверенность поселились. Так мы прожили года три. А потом в городе появился мистер Фридман, и одновременно с ним байкеры. Вот тут-то всё обратно и закрутилось. В общем, выдавили они приезжих, ещё с десяток прихвостней из местных чуть позже вслед за стриженной и её компашкой из города убрались. Даже без стрельбы обошлось, хватило одной решительности, да и еще пара десятков угрюмых парней подъезжало, все как на подбор, пару месяцев прожили у нас в отеле, все по двое по городу гуляли. С байкерами не общались, но было видно, что они вместе. Всех этих приезжих, как ветром, сдуло. Даже мой помощник – мазафака удрал. Мистер Фридман тогда со всеми у нас в городе перезнакомился, со всеми переговорил. Мэр Стоун был так счастлив, что за пару недель будто б пару десятков лет сбросил. И вот через несколько месяцев жизнь незаметно вернулась в былое русло – будто стеклянным куполом нас накрыло, кругом конец света, страна идёт ко дну, а у нас благословенные восьмидесятые. С тех пор так и живём, вот уже пятнадцать лет как.
***
- Садитесь, мистер Сантклауд, - Аве Фридман указал на кресло, - надеюсь, вы немного осмотрелись, освоились, поговорили с людьми, почитали материалы, - Клод кивнул, - ну вот и хорошо, - потёр ладони хозяин кабинета, - наверняка у вас множество вопросов, какие-то из них я предвижу, потому не будем терять время. Вероятно, вас терзает мысль: почему же мы не приведём, хотя точнее было бы сказать - не вернём, остальную Америку к нашему пониманию нормы, раз у нас достаточно сил для этого, - Клод снова кивнул, - ответ прост – демография. В анклавах, или как мы их называем кластерах, живёт хорошо, если один процент населения нашей формально общей страны, на федеральных же землях сотни миллионов. На данный момент мы абсолютно автономны, но они наши рынки сбыта. Мы можем обрушить их мир, просто перестав платить налоги. С нашей стороны это исключительно гуманитарная помощь, мощи чтобы взыскать силой, что либо у нас, у них уже давно нет. Но что делать с последующим хаосом? Ведь он может смыть и нас. Мы понимаем или продлить агонию (хотя с их стороны это воспринимается абсолютно иначе, их оптика очень сильно искажена), чтобы, когда их мир всё же обрушится, быть хотя бы чуточку сильнее. Да, в хаосе мы можем увеличить подконтрольные площади и население в десятки раз, но следует учитывать, что нашим критерием нормальности соответствует от пятнадцати до восемнадцати процентов населения федеральных земель. Всё население у них стянулось в крупные города, а сельская местность, городки их как раз и есть наша целевая аудитория. Негласно мы сегодня поддерживаем и прикрываем компактные поселения наших, еще не превратившиеся окончательно в кластеры нашей сети на федеральных территориях. По многим причинам для силового прикрытия оптимальнее всего личина байкеров – имидж, мобильность, традиции, хотя в крупнейших кластерах, таких как Демойн, например, наша Служба Безопасности действует абсолютно открыто, носит форму Dark River – это её официальное название, то за их пределами приходится мимикрировать. Лишь в прошлом месяце было около тридцати крупных столкновений только с "Чёрными Пантерами" - они самые беспокойные – стремившимися выбраться из мегаполисов, хотя сейчас им больше подойдёт название геттополисов, но это Вы и сами лучше меня знаете, а уж счёт мелких стычек идёт на многие сотни. Между нами и федералами практически нет прямого общения. Мы всё понимаем про них, а они про нас. Их ресурс – массовость. Им достаточно поднять вой, что мы игнорируем их установки и презираем образ жизни и плебс – его ударный кулак – цветные банды – попытаются смести нас и потреплет изрядно. Мы не можем этого допустить, хотя взрыв черни уничтожит и остатки федеральной власти и тогда здравствуй анархия и хаос. Всё, что есть у них – это медиа, индустрия развлечений, да монстр Ecofood ltd – связующее звено, интегральный центр их системы. Вот главный идейный конкурент и оппонент. Битва идёт за умы тех, кто может думать. Наши HR – департаменты охотятся на людей нашей модели постоянно – IQ –тесты, генетические тесты и так далее. За последние 5 лет на карте появилось более 150 новых кластеров – мест подобных этому, где жить можно нормально в нашем понимании нормы. Мы занимаемся реколонизацией Америки. Важно не количество, важны общие принципы. Схожая система ценностей, мировоззрение, восприятие истории, социума, религии, жизненных целей, наконец. Выражается это в укладе жизни, структуре населения, в принципах взаимодействия, ну а нагляднее всего – во внешней, видимой сразу сфере – названия, памятники. Кстати, вы знаете, что IQ жителей кластеров на 25 – 30 единиц превышает результат усреднённых обитателей той, федеральной Америки?
***
* - SWAT –Special Weapons and Tactics – полицейское спецподразделение
