Увы, незаконный лов рыбы давно стал немаловажным сегментом рыночной экономике. Причем сегментом во всех смыслах выгодным. Покупатели с удовольствием берут свежую рыбу, которая сильно отличается от перемороженного и несвежего продукта из гипермаркетов. Безработный селянин – браконьер получает работу и доход. А проверяющие организации - свой процент за «крышу». А вот с освящением в СМИ этого сегмента, дело обстоит так же, как и торговлей техническим спиртом под видом самогонки. «Журналисты – писатели» пишут о проблеме исключительно по отчетам соответствующих ведомств, не погружаясь в проблему самому. А зря – незаконный лов, в отличие от потребления суррогата, может превратиться в прекрасный отдых, и оставить незабываемые впечатления. Главное, четко определиться с местом промысла, и еще главнее – с компанией – коллегами по незаконной ловли. В этом случаи впечатления могут сильно отличаться от «официальной версии».
Спецоперации на речных просторах
Мне в этом отношение повезло – обрывки сетей для меня были игрушкой еще в далеком детстве. Мало того, поневоле пришлось научиться ими пользоваться – до развала СССР мой дед руководил совхозной рыболовецкой бригадой. Помню несущуюся по просторам Оки моторку и пронизывающий ветер, который проникает под два свитера, телогрейку и брезентовый плащ. И онемевшие и потрескавшиеся пальцы, вытаскивающие тяжеленную сеть из ледяной воды. И свежеприготовленную прямо на берегу уху, которая заставляет забыть о холоде и сырости. Потом наступили другие реалии и на моих глазах официальная добыча рыбных богатств, в силу социальных и политических веяний, превратилась в криминальный промысел. И отнюдь не по вине «тружеников реки». Посему, прежде чем обвинять их в упадке рыбных богатств, следует для начала обратиться к ученым специалистам. Например, посетить форум «Великие реки» или подобные собрания узкоквалифицированных специалистов. Ученые констатируют более чем интересную закономерность – две трети рыбных богатств вылавливаются обычными любителями с удочками и спиннингами. Маркетолог в этой ситуации скажет, что это результат масштабной пиар – компании по пропаганде активного отдыха – рыболовных магазинов сейчас действительно более чем достаточно. В принципе, здесь уместно провести аналогию с обладанием автомобилем. Как только железный конь стал доступен, появились пробки и резко ухудшилась экология. Но это частность, из которой происходит статистика.
Но вернемся непосредственно к незаконной ловле сетями. Самое интересное, что буква закона здесь выглядит более чем расплывчато. Кто такой браконьер, чиновники определиться никак не могут. На практике выходит, что любой человек с сеткой. Будь то полметровый «экран» или 100-метровый ахан. И если последний – достояние «бригад» которые, как правило, арендуют водные угодья, но берут гораздо больше положенной нормы, то с одиночками дело обстоит совсем непросто. В первую очередь из-за вышеупомянутой вольности в определения их «степени браконьерности».
Условно, в этой сфере можно наблюдать две крайности. Ближе к цивилизации, это налаженная система, чем-то напоминающая боевые действия. Точнее разведывательные спецоперации, участники которых отключают звук у мобильников и обмениваются смс-ками о перемещениях противника – рыбинспектора и своих перемещениях. Сейчас все большей популярностью пользуются спецназовские рации, переговариваться по которым можно фактически шепотом. В одиночку здесь «работать» невозможно – инспектора давно научились даже в самом нетрезвом состояние подбираться к нарушителю незаметно.
Другое дело – российская глухомань. В этом отношение мне очень нравится среднее течение Ветлуги. Весной лесная река разливается километров на 5 – 10 в обе стороны и затопляет леса, которые выросли на когда-то тучных колхозных пастбищах. Браконьерить там одно удовольствие – даже при наличии беспилотников, добраться до вас не реально – никакая моторка не сможет пробраться через вполне таежные лесные завалы. Мало того, инспектор должен хорошо знать каждый куст и что бы разведать местность, должен исходить все летом, когда вода спадает. Только тогда можно добраться до нарушителя по лабиринту проток. И то, в некоторых местах придется перетаскивать лодку волоком. Увы, в весеннюю путину рыбнодзоры заняты тем же, чем и простые смертные – ловлей сетями. И здесь уместно окунуться в историю и проследить традицию этого древнейшего промысла.
Экологические технологии Древней Руси
Несмотря на гигантские по сельским меркам штрафы: до 150 тысяч рублей, россияне до сих пор никак не могут уразуметь, за что они берутся? Ведь сезонная ловля сетями – древнейшая традиция, когда в перерывах между сельхозработами мужики с женами и детьми выходят «на воду». Главы семейств работают сетью, детишки собирают улов, а хозяйки – его тут же готовят и накрывают столы. Нечто подобное я помню из детства: каждый год мужики огромным бреднем прочищали несколько озер у деревни. Маленькая рыбка проходила сквозь крупную ячейку, а крупная рыба, коряги и буйная растительность вычерпывалась бреднем. В результате озера были чистыми и в них водилось много рыбы. В начале двухтысячных озера прибрал «частник». Сейчас они заросли и обмелели. Браконьерить туда никто не пойдет – остатки рыбы выбили друзья хозяина электроудочками и взрывчаткой. О сохранности водоемов они не вовремя не позаботились. Сейчас туда периодически выпускают молодь карпа, но тот не приживается и дохнет. Примеров подобной архаичной экологической культуры и ее современной «интерпретации» я могу привести множество. Тот лов сетями, которое культивировался веками в первую очередь рассчитывался на сохранения рыбы для потомков и имел свои четкие законы: берешь только на «поесть», расчищаешь водоем или участок реки, мелкую рыбу отпускаешь. Кто-то мне может возразить: сейчас такое застать крайне сложно и преобладает варварское надругательство над природой! Да это действительно так – деградировавшие селяне, как я неоднократно подчеркивал в своих статьях, зачастую сами не ведают, что творят. Но это не значит, что, во-первых, русское неокрестьянство уже совсем деградировало, а во-вторых, не осталось хранителей традиции. Тем более этот опыт как нельзя актуален в современных реалиях.
Посему продолжу свой экскурс в ветлужские рыболовные реалии, где мне неоднократно приходилось наблюдать обе эти крайности. Начнем с маргиналов. Как я уже рассказывал, у сельских пьяниц нет стратегического планирования, а есть близлежащие цели. Которым может быть близлежащий водоем. Мне приходилось наблюдать более чем варварские картины. Двум алкашам очень хотелось пригласить меня «на уху». С них рыба, с меня – водка. Для этого дедовским мелким бреднем было «зачищено» озеро, оставшееся от разлива реки. Причем «зачищено» три раза. Пьяницы с радостью преподнесли мне полиэтиленовый пакет с рыбками в палец размером. Когда я их выпустил назад в водоем, один было схватился за нож, но, подумав, что я могу налить и так, решил поберечь мою жизнь. На вопрос «что будут ловить ваши дети?», мужички ответить не смогли. Да жены вместе с детьми давно покинули таких «хозяйственников». Так же они не смогли внятно объяснить, что же они будут делать с этими мальками.... Увы, подобное варварское отношение – не всегда удел маргиналов. И тут следует вернуться к этнопсихологии неокрестьянства, доминирующим состоянием которого является жадность. Вне зависимости от доходов и размера пахотной земли. Жадность ко всему: рыбе, водки, стройматериалам и т.д. Жадность без мыслей о том, что достанется таким же жадным потомкам. Всепотребляющая жадность – даже рыбок с палец....
Путешествие во времени
Но не хочется видеть только беспросветный мрак. Есть еще нормальные мужики в русских селениях! Посему перейдем к «хранителям наследия». С двумя потомственными «браконьерами» я отправился покорять ветлужские разливы. Назову их Дед Цукерман и Ленька – на родной реке им еще жить и ловить. Несмотря на то, что один пенсионер, а другой только пришел из армии, их объединяет одно – они никуда не хотят уезжать из родной глухомани. У «старого» хорошая пенсия ветерана труда, а «малому» пока хватает редких выездов «на калымы». Жениться он не собирается, поскольку подружек хватает – он «первый парень» аж на несколько деревень! По иронии судьбы, несколько юных леди так же не смогли убежать с родной земли. А приезжие дачники, потом уедут...
У Цукермана с Ленькой на берегу есть небольшой домик. Туда мы добираемся по затопленному лесу. Иногда лодку приходиться тащить на себе. И так несколько километров. Через час я уже потерял ориентиры и с ужасом думал, как мы груженные будем добираться обратно. Добрались до избушки и заварили чаю. Взятая с собой бутылка водки пока бесхозно лежала в рюкзаке – настоящие рыболовы берегут ее только на крайний случай - «для сугрева». Сам лов заставил меня оказаться в какой-то Древней Руси. Ну, максимум, в начале ХIХ века. Не торопясь, с перекурами, расставили сети. Через несколько часов так же не торопясь проверили. Пошел дождь, мы сильно промокли и по возвращению к избушке употребили по сто грамм вместе с подоспевшей ухой. Эту идиллию иногда нарушала трескотня моторок. Я по привычки обитателя волжских просторов нервно оглянулся – до основного течения реки было метров двести. Коренной лесной житель Дед Цукерман только ухмыльнулся: «Им до нас не добраться, если они пьяные, то в кустах заблудятся... А трезвые не сунуться!». Здесь есть определенная мистика: коварная лесная река нещадно карает своих обидчиков: каждую путину гибнут пьяные «рыболовы» и другие желающие полазить в затопленных джунглях во хмелю. Посему, негласный закон путины – минимум алкоголя и только на берегу. Когда я хотел взять с собой в лодку фляжку коньяка «для сугрева», Цукерман тут же велел оставить ее «на базе». Которая, кстати, поразила меня минимализмом и рациональностью одновременно. У кособокого домика на берегу протоки, в котором с трудом помещалась наша троица, располагался огромный садок. В стороне, в дупле старого дерева, сложено все, что может пригодиться «Робинзону», если вдруг он лишиться плавсредства - запасные весла, багры, сети, старая резиновая лодка, котелки и т.д. В избушке – запас крупы и сухарей. И никаких груд пустых бутылок и пластика – пакеты используются на растопку костра во время дождя. Вечерами мы сидели у костра, и я задавал Цукерману всякие каверзные вопросы. В общем его концепция традиционного браконьерства выглядела так: сетями ловят только для себя на еду и что бы угостить стариков. Это и исконно русская взаимопомощь и одновременно своеобразное жертвоприношение водяным духом. Водяные духи очень злопамятны, и если человек этого правила не соблюдает, то тонет. Или водяной дух превращается с водку, которую накануне лова выпивает горе – ловец и то же тонет. Торговать рыбой нельзя, но пропить можно. Или поменять на другие продукты питания. Мало того, лов сетями сплачивает поколения – старики передают умения и знание природы потомкам.
- Я вырос в нищей семье – отец погиб на фронте. Нас было шестеро детей. С пяти лет я бегал на реку ловить рыбы, что бы прокормить младших братишек и сестер. Если бы в свое время отец меня не научил ставить сети (что, кстати, отдельное ремесло – их расположения меняется в зависимости от погоды и желаемого улова – прим. авт.) мы бы померли с голоду. Но тогда хоть в колхозе работа за трудодни была, а сейчас как прокормиться?
За три дня такого отдыха в трех пятидесятиметровых сетях набилось килограмм сорок рыбы. Мелочь мы отпускали и брали только крупную рыбу. «Ну, все, поровну – сворачиваемся!» - заявил дед. Не поняв такой математики, я попросил деда пояснить. Выяснилось, что улов делится на равные доли между ловцами, а остаток раздается старикам, у которых кормильцев «с реки» нет. Итого по 10 кило на брата и столько же на раздачу.
«По матушке»
Когда мы вернулись в деревню, то первым увидели сильно нетрезвого мужчину на квадроцикле. Точнее, он нас увидел и резко газанул в нашу сторону. Мужчина оказался егерем местного охотохозяйства, и с ходу потребовал отдать ему весь улов. Я уже было собрался послать его по матушке, как скромный Ленька проявил себя как всезнайка – юрист: «Веди мента – тогда забирай! Без участкового ты никто и звать тебя никак!». С егеря тут же сошла спесь и он скромно попросил «на пузырь». Тут уже последовала отправка «по матушке». Мы разнесли рыбу старикам, и к вечеру по маленькой деревушки разнесся запах ухи – по традиции ее готовят в котле на улице... Мы сделали то же самое перед домом Цукермана. Проходящие по улице старушки, которых мы оделили рыбой, совсем не церемониально кланялись в нашу сторону: «Здоровья вам, кормильцы!». Древняя Русь....
Поймите правильно – я не собираюсь оправдывать расхищение рыбных богатств. Я пытаюсь защитить тех, для кого 30 метров сетки осталось подчас единственной возможностью разнообразить скудное меню. Здесь есть социальный нюанс – ловля сетями атрибут селянина живущего на земле и за счет нее, а не «калымщика», который большую часть времени проводит на заработках вне дома. Для того это больше отдых после утомительных трудовых разъездов. А вот внимание тех, кто хочет всерьез изучить эту проблему, я бы советовал обратить на другие социальные категории. Например, военных, которым, видимо, некуда девать тротиловые шашки и взрывпакеты, и они ради «ухи под водочку» готовы уничтожить все живое в ближайшем водоеме. Или на тех, кто призван беречь рыбные богатства. Посему поведаю о рыбнадзорах. В жизни я их видел более чем достаточно. Большинство из них были слишком пьяны, и посему не достойны описания. Есть среди них и трезвенники, но положительных эмоций они не вызывают. Для меня они все слились во вполне реальном образе инспекторе по фамилии Сопляков. Его мне посоветовали для написания репортажа о нелегком труде рыбинспектора. Первое что я увидел, когда подошел к дебаркадеру, где обосновались защитники природы, был новенький
«Лендровер» стоимостью не менее 2 миллионов «деревянных». Мы сели на моторку и помчались искать браконьерские сети. Нашлись они очень быстро. Видимо, в сознание инспектора все журналисты работали в официозных «районках», посему каждую выпущенную рыбку от сопровождал фразой «объект выпускается в биологическую среду обитания». Потом я выяснил, что это были сети самих инспекторов. Всю дорогу инспектора жаловались на отсутствие финансирования и маленькие зарплаты. С «Лендровером» это как-то не вязалось. Но самый главный сюрприз меня ждал по возвращению. Мужики решили мне дать рыбки «на дорожку». Один из них полез в люк дебаркадера и я машинально туда заглянул. Все свободное пространство бетонного «подвала» занимали тонны рыбы....
