Марина СТРУКОВА. Константин Анатольевич, если Вы понимаете, что «либерализм сейчас не за права большинства, а за преференции меньшинства», то почему национал-демократы сегодня протестуют вместе с либералами? Я понимаю, что на этих митингах не только представители Вашей организации, и всё же мы давно наблюдаем объединение нацдемов с либералами, они слушают одних и тех же ораторов, маршируют под общими лозунгами, скандируют одинаковые требования к правительству. Воспринимать ли это как временный стратегический союз или как новый этап развития национализма, точнее, на мой взгляд, растворения его в либерализме, который использует националистов для привлечения широких масс?
Константин КРЫЛОВ. Вы преувеличиваете вменяемость и договороспособность российской оппозиции. Ну, конечно же, либералы и националисты никогда не смогли бы ни о чём договориться. Их объединение – целиком и полностью заслуга российской власти, которая совершила невозможное: предложила обществу объединяющую идею. Укладывающуюся всего в три слова: демократизация политической жизни.
Сейчас вся внесистемная оппозиция объективно заинтересована в одном: в прекращении репрессий и легальном допуске к политической деятельности. Чтобы было можно создавать партии, выставлять своих кандидатов на выборах, побеждать, формировать парламент, вести в этом самом парламенте дискуссии. И, с другой стороны, чтобы за оппозиционную деятельность не сажали, не навешивали дела, можно было бы свободно высказываться и т.п.
Подчеркну: в этом сейчас заинтересована вся внесистемная оппозиция, и в первую очередь мы, националисты. Именно у нас люди по тюрьмам сидят, и будут садиться дальше, если власть и дальше будет вести ту же политику. Этому надо препятствовать любыми средствами и любой ценой, потому что иначе нас просто-напросто передавят. Именно нас, а не либералов, к которым власть относится и с большей опаской (поскольку у либералов есть ресурсы, которых у нас нет), и с большей симпатией (поскольку власть сама разделяет многие либеральные воззрения).
Что касается широких масс – давайте уж себе-то не врать. Националисты их привлечь не могут, во всяком случае, сейчас.
Ситуация тут такая. Да, идеи и требования русских националистов разделяет большинство русских. Это, что называется, факт статистический. Но то же самое русское большинство русских националистов не поддерживает, и это тоже факт статистический. Не потому, что мы плохие, к нам нет доверия или физиономии у нас не те. А по другим причинам, куда более обидным. Во-первых, большинство русского населения знает, что «за национализм» (русский, разумеется) власть карает со страшной нечеловеческой силой. Во-вторых, оно считает существующих русских националистов малочисленными, плохо организованными, нищими, и поэтому неспособными всерьёз бодаться с россиянской властью, у которой, наоборот, «все ресурсы». Поддерживать людей, заведомо неспособных сделать то, что они обещают – опасно и глупо, а народ у нас неглупый и практичный... Ну и, в-третьих, большинство населения не симпатизирует и не сочувствует «правой субкультуре», с которой националисты, в их глазах, связаны. Никому не нравятся малолетние хулиганы, а у русских националистов, даже седобородых, репутация именно такая. «Они орут всякую дурь и зиги кидают, их за это в ментовку таскают, дураки». То есть мы в глазах собственного же народа выглядим как «малолетки» - слабые, неумные, и при этом опасные, которые, пожалуй, дров наломают, если их подпустить к чему-то серьёзному. Вот и получается, что наши лозунги разделяет две трети русских, а пойти на митинг или дать денег националистам не готов практически никто.
Поэтому нам нужно как можно скорее завязывать с дурью и начинать вести себя если уж не как искушённые политики (до этого нам как до Луны), то хотя бы как нормальные люди. А первое, что делает нормальный человек – это не хулиганит, не говорит глупостей, ищет себе друзей, а не врагов.
Ну а теперь подумайте сами: чем станет националистический дискурс, если убрать из него «хулиганство» и «глупости»? А тем самым, что сейчас называется «национал-демократия». То есть требованием прекращения полицейского террора против инакомыслящих, равноправия и полноправия для русского большинства, изменения экономической политики с разорительной для того же большинства на неразорительную, и так далее по всем кочкам. В общем-то, то же самое, что говорили антинародным властям националисты, пожалуй что, всех времён и народов.
И нас не должно волновать, совпадают ли какие-то наши требования с какими-то словами каких-то либералов, антилибералов, консерваторов, инноваторов и даже самого Путина, случись ему сказать что-то похожее.
М.С. Национал-демократическая партия выступает против законопроекта, облегчающего условия получения Российского гражданства. Этот законопроект отменяет пятилетний срок проживания на территории РФ, вид на жительство, подтверждение наличия законного источника доходов и владение русским языком. Под действие законопроекта могут попасть все бывшие граждане СССР и их потомки, вследствие чего масса жителей Азии получит гражданство России. Я рада, что КС поддержал Ваш протест против этого закона. Но что же делать русским, которые хотят переселиться в Россию из бывших республик Союза? Ведь, к сожалению, невозможно предоставить льготное получение гражданства только им.
К.К. А почему вдруг невозможно? Почему возможно организовать возвращение немцев в Германию, поляков в Польшу, евреев в Израиль, и вдруг вот прямо-таки совершенно невозможно осуществить возвращение русских в Россию?
Давайте посмотрим на международную практику. Право на репатриацию актуально для всех разделённых народов, и оно никем не отрицается, кроме авторитарных и тоталитарных режимов. Большинство европейских стран и многие азиатские приняло законы о возвращении, причём во многих случаях в законах имеются явные или скрытые преференции для национального большинства. Так, греческие законы о возвращении предполагают, что потомки этнических греков имеют преимущества в получении греческого гражданства, а вот мусульмане, даже те, чьи предки жили в Греции веками – нет. В некоторых случаях этнические преференции закреплены на конституционном уровне: так, в Конституции Армении 2005 года гарантируется упрощённый порядок получения армянского гражданства для этнических армян (ст. 11.3). А маленькая Венгрия в 2010 году приняла закон, согласно которому на венгерское гражданство могут претендовать миллионы этнических венгров.
Русские – разделённый народ, это факт, признанный на международном уровне. Право на возвращение русских в Россию должно быть признано ив России. То есть должны быть приняты законы, позволяющие русским вернуться в Россию, не превращая при этом страну в проходной двор для всех желающих в ней поселиться.
Но возможно ли сформулировать на законодательном уровне критерии, которые позволили бы предоставить право на возвращение именно русским, обходясь при этом без пресловутой черепомерки? Да, и это не особенно сложно. Более того, при желании можно вообще обойтись без слова «русский» и апелляции к национальным чувствам. Достаточно апелляции к исторической справедливости.
Давайте посмотрим, откуда вообще взялись русские за пределами России? За исключением особых случаев – например, русских, предки которых выехали за пределы страны ещё до 1917 года по специальным причинам (например, религиозным) – основную массу составляют потомки трёх волн эмиграции, а также русские жители отделившихся окраин. Заметим, что первые две волны эмиграции были чисто вынужденными. Бежавшие после 1917 года спасали свою жизнь от большевистского террора. Эмиграция 1941-1948 годов состоит из бывших перемещённых лиц, уклонившихся от возвращения в СССР, где их ждали репрессии. Справедливо и правильно было бы принять закон, который гарантировал бы безусловное право на возвращение в Россию всем людям, чьи родители покинули Россию в период до 1948 года. Слово «русские» мы при этом не используем, хотя подавляющее большинство этих беженцев были именно русскими, а остальные за истекшее время стали европейцами и американцами. Неважно и то, сколько людей воспользовалось бы этим правом на самом деле (хотя желающие нашлись бы) – важен был бы сам прецедент: Россия признаёт свои обязательства перед потомками изгнанных и готова восстановить историческую справедливость.
Одновременно следует принять законы о русских жителях бывших национальных окраин. Не составляет труда доказать, что большинство русских переселенцев советского времени, скажем, в среднеазиатские республики было направлено туда или удерживалось там против своей воли, а по воле советской власти – то есть они являются потомками насильственно перемещённых лиц. Это касается, например, эвакуированных в военный период, которым в дальнейшем искусственно затруднялось возвращение в Россию. Следует также признать насильственным перемещением (каковым оно, по сути, и является) иные советские практики – например, распределение на окраины молодых специалистов и т.д. В общем, имеются все основания полагать, что люди, чьи предки жили в России (в традиционных местах проживания русских) и попали, скажем, в среднеазиатские республики после 1917 года, оказались там не по своей воле.
Это ещё не всё. Столь же несложно доказать, что во всех бывших республиках СССР русские подвергались и подвергаются тем или иным формам дискриминации – начиная от относительно мягких и кончая угрожающими жизни и имуществу. Там же, где дискриминация имеет относительно мягкие формы, русским угрожает утрата национальной идентичности, что тоже нежелательно.
В совокупности этих причин более чем достаточно для того, чтобы предоставить гражданам бывших советских республик, чьи предки были выходцами из России (или хотя бы имели запись «русский» в советском паспорте), преимущественное право на российское гражданство.
Конечно, упомянутые случаи – это далеко не всё. Мы не упоминали третью и четвёртую эмиграцию, мы не рассмотрели сложные ситуации, связанные с потомками русских, чьи предки проживали на территориях бывших республик ещё с дореволюционных времён, и так далее. Предлагаемые выше меры – это просто хорошее начало. А в дальнейшем – не затягивая, разумеется - следовало бы разработать российский закон, аналогичный знаменитому немецкому BVFG (Bundesvertriebenengesetz, «Федеральный закон об изгнанных и беженцах»). Такой закон, в частности, устанавливал бы критерии русского происхождения желающих переселиться в Россию, статус и права членов их семей и т.п. Скорее всего, эти критерии включили бы в себя русских предков по отцовской линии (устанавливаемых, например, по записям в советских документах), владение русским языком (опять же, желательно выполнение требования, аналогичного немецкому – владение русским языком как родным, «переданным в кругу семьи», для чего используется особый языковый тест), а также, возможно, и свидетельства принадлежности к русскому народу (опять же по аналогии с немецким BVFG, в котором выдвигается требование, чтобы претендент на гражданство на протяжении всей жизни открыто заявлял, прежде всего, в официальных документах, о своей принадлежности к немецкому народу).
Следовало бы также предусмотреть возможность возвращения и для других народов, не имеющих собственной государственности вне России. Но это должны быть другие законы – не следует всех стричь под одну гребёнку.
Впрочем, это уже детали. Важно понять, что проблема возвращения русских – именно русских, в первую очередь русских – решаема легальными способами, не нарушающими дух законов и соответствующим общечеловеческим представлениям о справедливости. Для этого придётся принять не один закон, а несколько, вводить их постепенно, и создавать под эти законы соответствующие институции. Однако это осуществимо. Если, конечно, ставить себе такую цель.
Увы. Мы, русские, до такой степени привыкли к дискриминации, к постоянному угнетению, к тому, что любой разговор о наших национальных нуждах встречается в лучшем случае презрительным молчанием, а в худшем – ором, цуком и дикими обвинениями, что нам кажутся «каким-то ужасным экстремизмом» самые простые и естественные, в общем-то, вещи.
М.С. Сейчас жизненно важно решение социальных проблем. В России повышаются цены и тарифы, с приватизируемых заводов выгоняют рабочих, увеличится налог на жильё, государственный резервный фонд планируют передать в частную собственность, бедствуют многодетные семьи, власти безразлична судьба пенсионеров, за вызов «скорой помощи» нужно будет платить, и так далее, тысячи бед. Национал-демократы готовы защищать социальные интересы широких слоёв населения или единственная тема, волнующая их - инородцы?
К.К. Я мог бы рассуждать на эти темы долго, но отвечу просто: да, национальные демократы готовы защищать социальные интересы широких слоёв населения. Собственно, проблемы с мигрантами и национальное неравенство – только одна из проблем, хотя и довольно острая. И мы совершенно не намерены игнорировать все остальные.
Чтобы в этом убедиться, достаточно ознакомиться с программой нашей партии - http://rosndp.org/Home/Program. Там есть разработанный экономический блок (ориентированный, прежде всего, на «народный», то есть мелкий и средний бизнес), освещены вопросы пенсионного обеспечения, здравоохранения, семьи, образования, культуры, экологии. И даже гуманизации пенитенциарной системы России – что для народа куда важнее, чем многое другое.
Разумеется, там есть и раздел «Миграционная политика». Но он составляет чуть менее восьми процентов текста программы. Так что упрекать нас в избыточном внимании к этой теме трудно.
Ну а сейчас НДП готовит доклад по готовящейся реформе среднего и высшего образования, в котором будут проанализированы последствия этой реформы (довольно опасные) и предложен иной вариант реформирования этой сферы, направленный на сохранение (а в перспективе и повышение) образовательного уровня наших граждан.
М.С. Андрей Пионтковский в своём интервью изданию «Курс.ру» рассказал о том, что олигархи, Чубайс, Фридман, Волошин, Усманов и некоторые другие, готовят операцию по смене Путина, «Наследник-2», и КС – один из их инструментов. Естественно, благополучие народа им безразлично, и все ныне митингующие будут разочарованы. Насколько достоверна версия Вашего коллеги по КС?
К.К. У меня нет таких источников информации, которые могли бы подтвердить или опровергнуть предположения Андрея Андреевича.
Но, в принципе, ничего совсем уж такого невозможного в таких предположениях нет. Людям вообще свойственно строить всякие планы, подстилать соломку на разные случаи и т.п. А также – видя какую-нибудь вещь, прежде всего, думать о том, как её можно использовать для своих нужд. Если тот же КС существует и что-то из себя представляет, то уж, наверное, существуют и разнообразные планы его использования «в случае чего».
Однако нам-то что за дело? Мы в любом случае не можем повлиять на намерения высокопоставленных заговорщиков. Нужно строить свои планы - пусть плохонькие, да свои, и использовать те возможности, которые у нас есть. Например, возможности той площадки, которую предоставляет КС.
М.С. Вы пишете: «Низкопоклонство перед Европой, США, вообще Западом – это то, чем занята россиянская элита, которая тупо молится на Запад, стаскивает туда свои денежки, отправляет туда детишек и бесконечно презирает «вонючую рашку», в которой ей приходится постыдно добывать вонючие деньги, без которых их на Западе видеть не хотят, да и с ними не очень-то жалуют». И в то же время для националистов – Европа безусловный ориентир. Говоря Вашими словами, что «в Белом мире здорово сделано, по уму и для людей»?
К.К. И где противоречие?
Хотя да, «понимаю». Канал тоже путают с канализацией. Вот и «европейскость» с «европейничаньем» тоже путают. Хотя это две позиции не просто разные, а противоположные.
Позволю себе такое сравнение. Вот есть два человека. Они очень похожи внешне: высокие, светловолосые, голубоглазые, и так далее. Но один легко поднимает одной рукой тяжёлую гирю. Другой вообще не может шевелить руками, а всё время держит их за спиной – и, разумеется, ничего поднять не может. А почему?
И вот собрались мудрецы, сидят да рядят, почему один поднимает гирю, а второй нет.
Первый мудрец предполагает: да просто второй человек слабенький, у него силёнок не хватит поднять даже карандаш, ну вот такие у него ручки нежные, как у лютика, и надо бы ему лет десять позаниматься физкультурой под руководством первого человека, чтобы хоть как-то разработать мускулатуру. А его ученик добавляет: а может, у него вообще нет рук, тут не видно. Ну калека, безрукий, что с него взять.
Второй раздумчиво жуёт губами: вы неправы, уважаемый коллега, всё дело в том, что этот человек считает ниже своего достоинства руки марать, а тяжести подымает зубами, самобытности ради. Его коллега и друг почтительно возражает – не зубами, а ногами. Поклонники начинают галдеть – да зачем зубами, зачем ногами, да вообще не нужно поднимать никаких тяжестей, глупости всё это, и так можно прожить.
Третий возражает: нет, говорит он, этот хмырь просто ленится, праздная сволочь. Надо бы его плёткой, тогда бы живенько поднял, да не пуд, а два. А потом тихонько добавляет, ухмыляясь себе в бороду - «а вообще-то и не надо, чтобы он руками-то чего делал, его дело – на горбу тяжести носить, а кому навалить на горб, те руки найдутся».
Ну а четвёртый мудрец спокойно замечает: «вы сначала посмотрите, не связаны ли у человека руки».
Применительно к «русскому вопросу» это выглядит так. Россия населена народом, очень похожим на большинство европейских народов, при этом у нас нет многого из того, что есть в Европе и что нам самим хотелось бы иметь. Так называемые «западники» из этого делают вывод, что мы на самом деле не настоящие европейцы, а в лучшем случае заготовки, сырой материал, – и нам нужно долго и смиренно подражать более просвещённым народам, чтобы хоть в чём-то уподобиться их упоительному житью (а самые радикальные утверждают, что не поможет даже и это, ибо мы неполноценны генетически). Им возражают поклонники русской самобытности, которые начинают петь песни о том, что нам и не нужны никакие европейские ништяки, у нас свой особый путь, хучь и тернистый-болотистый, зато свой-свояшенький. Наши власти на всё это говорят, что единственные европейцы здесь они сами, а народишко у нас ленивая азиатская скотина, которую просто мало бьют, вот он и свинячит… И так они друг с другом собеседуют уже несколько столетий, ко премногому взаимному удовольствию.
Национальные демократы говорят простую вещь. Русские – европейский народ, а Россия – европейская страна. Она такова по сути, по породе, если хотите. Сейчас это не видно, потому что у русских связаны руки. Руки им связали хитрые и жестокие азиаты, которые сейчас – не без поддержки той же «старой Европы», которая видит в том выгоду – нами правят. Но дело ТОЛЬКО в этом. Надо избавиться от россиянской власти, которая является отнюдь не «единственным европейцем», а единственным азиатом в России. Впрочем, сейчас уже не единственным: они усиленно завозят духовно и кровно близких себе людей, меняя европейско-русское население на удобное и близкое им азиатско-кавказское. Но это же доказывает именно то, что мы – европейцы.
Строить жизнь на тех же основаниях, что и другие белые народы, для русских естественно. Мы это понимаем, и потому, в частности, тема «ученичества у Европы» и «заимствований европейских обычаев» для нас звучит совсем не так, как для тех, кто считает русских недоевропейцами или неевропейцами. Для нас Европа – это, прежде всего, повод вспомнить, кто мы есть и как мы должны жить. Русским нужен анамнезис, нам необходимо ВСПОМНИТЬ СЕБЯ, и Европа – сам её вид, её порядки и так далее – нам в этом смысле помогут, потому что «по ассоциации» вспоминать легче. Что обычно и происходит: русский человек, попавший в Европу и немножко поживший там, после первых восторгов и первых обломов (и то и другое – вполне естественно) начинает, как правило, задумываться: «ну почему у нас нет вот этого и вон того, ведь это так просто, только вот тут надо малость подточить, ну почемуууу».
И кончается это чаще всего чем-то вроде – «скажите Государю, что у англичан ружья кирпичом не чистят: пусть чтобы и у нас не чистили, а то, храни Бог война, они стрелять не годятся».
Каковые слова сам автор сказа о Левше назвал «верностью». А теперь ровно на те же, по сути, слова – потому что всё, что мы говорим о Европе, сводится примерно к этому самому «идиоты, ну посмотрите же, у англичан ружья кирпичом не чистят, вот и нам не надо» – мы получаем какие-то нелепые упрёки в «европеизме-либерализме», «отрицания исторического пути России» и дальше по всему списку.
Нет, я, конечно, понимаю, кто и зачем нас приучил чистить кирпичом ружья и делать прочие вредные для себя вещи. Но, может, хватит?
М.С. Цитирую Вас: «что нас абсолютно не интересует, так это эстетические предпочтения наших соратников». Но любая идеология нуждается в сопровождающей культуре, пропагандирующей, оправдывающей, разъясняющей её. Даже массовая культура отнюдь не вне политики - в попсе, в бульварных романах и «жёлтой» прессе есть политические моменты, ориентирующие людей на определённые взгляды и поступки. Какой должна быть культурная политика государства с точки зрения национал-демократа? Нужна ли цензура, на Ваш взгляд?
К.К. Начну с последнего вопроса. На наш взгляд, цензура – вещь не то чтобы «вообще по природе своей ужасная» (таких вещей вообще не бывает), но в наше время и в нашей стране однозначно вредная. Впрочем, слова «в наше время» можно смело вычеркнуть: цензура в России всегда больнее била по русским интересам, чем по чьим-либо другим.
Ситуация тут простая. Все «нигилисты-отрицатели» и «враги России» (в кавычках и без) имели три преимущества, которых у русских не было и не будет: простота задачи, поддержка из-за границы, сочувствие властей.
Начнём с первого. Чтобы загнать шило под русскую шкуру, не нужно говорить много и долго. «Первое философическое письмо» Чаадаева – это чуть больше шести тысяч слов, пятнадцать страниц книжки, за вечер ручками переписать можно. И переписывали, рыдали, бились в трясучке – «о! о! гений, гений! всё правда, правда! проклятая страна, царство мёртвых, ужас-ужас-ужас». Но что особенно характерно, цензуру «Первое письмо» прошло. Потом, в силу «огромного общественного резонанса», «Телескоп» прикрыли, Чаадаеву устроили «гонения», которые окончательно упрочили за басманным философом репутацию «брута и периклеса»… И чего добились?
Сравните это с положением тех же славянофилов, которых цензура резала-кроила как хотела, запрещала их издания и гнобила их самих – без всякого сочувствия просвещённой публики, поскольку славянофилы были «за Царя и Отечество», только вот без патента от этих последних. Кого не возьми – в биографии обязательно будет что-то вроде той очаровательной фразы, которая сопровождает биографию Аксакова (изобретателя теории о «безгосударственности русского народа», вроде бы столь удобную властям предержащим) – «Константину Аксакову много несчастливилось от цензуры». Ровно то же самое можно сказать о Хомякове или Киреевском (которому дважды запрещали издание журналов). И это, заметим, были самые что ни на есть тихие, благонамеренные люди, монархисты и православные консерваторы пар экселлянс.
За любое же упоминание нетерпимого и угнетённого положения русских следовали кары более серьёзные. Юрию Самарину за его «Письма из Риги» - первое сочинение, где описывалось угнетение русских инородцами, в данном случае остзейцами-немцами – автора привлекли за разглашение служебной тайны (откровенненько, ага) и отправили в Симбирскую губернию. Разумеется, книжка распространялась только в рукописях – «Телескопа» для него не нашлось… И так далее – вплоть до жалоб Розанова на то, как цензура «кислотой выжигает всякое православие, самодержавие и народность». На самом деле, конечно, дело было именно в «народности», ради недопущения которой Православие и Самодержавие было готово пожертвовать «православием и самодержавием» в печати, особенно если «православием и самодержавием» занимались люди без разрешения.
Теперь о втором моменте. «Западники» и «революционеры» всегда рассчитывали на помощь извне – заграница тогда реально помогала. Достаточно вспомнить того же Герцена, который, «в Лондоне сидючи», устроил там нечто вроде «радио Свобода» в типографском исполнении. Влияние «Колокола» было огромным – его читали даже в Зимнем дворце. Понадобилось совсем уж неприличная выходка – поддержка польского восстания, что для тогдашнего общества было примерно как «поддержка чеченских боевиков» - чтобы фитилёк несколько прикрутили. Для сравнения: русские патриоты и националисты базы вне страны не имели, а необходимость публиковать свои прорусские и верноподданнические сочинения за рубежом переживалась ими как позор (чем оно и было). Не буду уже ссылаться на злоключения старой русской партии – возьмём относительно новые времена. Яркий представитель тогдашней «русской партии» монархист Сергей Шарапов вынужден был издавать свою книжку о достоинствах самодержавного правления («Россия будущего») в Берлине, а когда попытался повторить издание в России, оно было «задержано цензурою и истреблено постановлением Комитета министров». А издать его он смог только после известных послаблений по печатной части.
Наконец, последнее. Российская власть, особенно на средневерхнем уровне, где царила пресловутая «бюрократия» (в основном инородческая), всегда сочувствовала антирусским воззрениям и их разделяла. Не допуская откровенной русофобии публично – в целях сохранения всё той же самой служебной тайны – она, в общем-то, была согласна с Чаадаевым «по существу». «В самом деле, поганый ведь народишко». А вот к русским вообще и к русским националистам в особенности власть относилась именно как к врагам, которых надо терпеть из служебных надобностей, но никакой воли им давать никто не собирался, даже воли «поговорить», не говоря уже о чём-то большем. Даже один из самых прорусских правителей, Николай Второй, так и не решился на создание полноценной русской партии. Вместо этого скроили несколько картикатурных типа «Союза русского народа», с антиполитической по сути программой. Это ж надо было додуматься – политическая организация, требующая роспуска представительных учреждений и установления диктатуры, то есть отмены «политики» как таковой! Но даже в таком виде «черносотенцев» держали за руки, да так, что руки-то им и повыломали… Впрочем, это уже другая история.
Вернёмся к цензурной теме. А кого, собственно, мы собираемся цензурировать? Сейчас все неприятные нам товарищи распространяют свои воззрения в основном благодаря государственной поддержке. Я не говорю об официальном агитпропе, с ним всё понятно. Но возьмём каких-нибудь записных либералов, влияния которых среди националистов принято бояться. Например, кому принадлежит радиостанция «Эхо Москвы», считающееся самым влиятельным оппозиционным СМИ в России? Вообще-то контрольным пакетом акций владеет «Газпром-Медиа». То есть – сюрприз, сюрприз! - государство… Примерно то же самое можно сказать и обо всех прочих таких товарищах. Всё это – хрупкие цветы, растущие в оранжерейных, по сути, условиях.
Так что с цензурой дело обстоит просто. Следует гарантировать гражданам России свободу слова и дать возможность цвести ста цветам. При этом государственное финансирование всякой «экзотики» должно быть убрано.
К чему это приведёт? А к тому, что в медийном пространстве будут доминировать СМИ, которые будут говорить вещи, приятные (или хотя бы приемлемые) для национального большинства. То есть национально-ориентированные и умеренно-консервативные (именно умеренно, без шизофрении и «борьбы за нравственность»). Остатки медийного пирога будут делить между собой СМИ, ориентированные на разного рода меньшинства – начиная от религиозных и кончая политическими.
Это о цензуре. О культуре в целом можно сказать примерно то же самое. Не надо ничего запрещать-разгонять, надо перестать запрещать и перестать кормить всякую мерзотину. Начиная от чудовищно-монструозного «клана Пугачёвой», которому практически официально передан контроль над «развлекательным сектором», и кончая негласным, но очень заметным поощрением гнусного «шансона» (то есть песен «про тюрьму и зону» - где, по мнению властей, русским самое и место). При этом «запрещать» Пугачёву с присными или тот же «шансон» тоже не надо: достаточно перестать их кормить шоколадом. Через некоторое время ситуация нормализуется.
А вот чем государству и в самом деле следовало бы озаботиться – так это, к примеру, наведением порядка в области авторских прав. Не тупой копирастией, а наоборот – прекращением ситуации, когда основные доходы с чужого творчества получают люди, к нему не причастные. Ещё важнее – создание нормальных условий для этого самого творчества. Например, развитием русской электронной книготорговли. Появление ресурса типа «Амазона» означает возможность для русского автора «жить с написанного», и в близкой перспективе – спасение и возрождение уже почти умершей русской литературы. Или, скажем, создание системы нормального музобразования… Но это уже «мечты и перспективы», не будем разводить маниловщину.
М.С. Каким было бы место РПЦ в национально-демократическом государстве - вне политики или опора власти?
К.К. Национализм - светская идеология. Никакой специальной "позиции" по чисто религиозным вопросам она не предполагает. Каждый имеет право исповедовать любую религию или не исповедовать никакой.
Но мы, национальные демократы, принимаем как факт, что наиболее распространённой религией среди русских является православие. Из чего делаем простой вывод: не нужно специально "заботиться" о православии и православных (такая забота чаще всего означает удушение в объятиях, как это сделало нынешнее россиянское государство с Церковью), а нужно дать им возможность действовать самим.
Обратите внимание вот на что. Несмотря на «вроде бы привилегированное» положение РПЦ, есть вещи, которые «по православной части» у нас делать нельзя. Не просто нельзя, а НЕЛЬЗЯ. Например, в современной России НЕЛЬЗЯ создать массовое христианское общественное движение. Даже не политическое - а, скажем, "за нравственность и против абортов". Про православно-патриотическую партию и речи быть не может (история РОНС это продемонстрировала со всей наглядностью). Сколько-нибудь значимых легальных средств выражения своего мнения у православных тоже нет. Например, не существует влиятельных православных СМИ. Не буду говорить о церковной литературе (то, что предлагают за таковую - это ужас-ужас и кошмар), но хотя бы сравните относительно неплохое по задумке "радио Радонеж" и польское католическое "Радио Мария", и Вам всё станет ясно.
В русском национальном государстве положение дел изменится. Православные смогут влиять на общество - ровно настолько, насколько у них хватит на это реальных сил и возможностей.
М.С. В каких экономических реформах, на Ваш взгляд, нуждается Российское государство?
К.К. Современное российское государство в реформах не нуждается. Оно совершенно – примерно как хёссовский Аушвиц или френкелевский Беломорстрой. Продуманная система, которая если и эволюционирует, то в сторону повышения и без того высокой эффективности решения собственных задач – перерабатывания остатков русского населения в гумус, на котором будут расти пышные азиатские и кавказские цветы.
Что касается Русского Национального Государства, то ему нужна нормальная человеческая экономика – без глупостей и «оригинальных идей», без чесания левой пяткой за правым ухом. Для чего, прежде всего, необходимо перестать вывозить всё ценное из страны и дать собственность русским людям. Прежде всего русским, так как собственность была отобрана именно у них, а материальные блага уже сто лет как «перераспределяются» (то есть изымаются) у русских в пользу кого угодно, только бы русским ничего не дать. Включая какие-нибудь африканские страны, которым «российское государство» сначала что-нибудь строит или что-нибудь дарит, или даёт в долг миллиарды и потом прощает… Так или иначе, возникновение массового русского собственника – это крайнее условие любой нормальной экономики в России. Иначе будет то, что будет, а скоро и не будет и того, что есть.
Впрочем, что касается совершенствования хозяйственного механизма – у нас и на эту тему есть свои предложения. Начиная от пересмотра налоговой политики и кончая радикальным упрощением отчётности. Многие предложения записаны у нас в партийной программе, причём далеко не все. Но обсуждать конкретные предложения – это требует времени и места, а также понимания того, кому именно эти предложения адресованы. Потому что любые предложения в экономической сфере всегда затрагивают материальные интересы разных общественных сил, и без их учёта всё остальное повисает в воздухе.
М.С. Когда-то большевики делали ставку на рабочих, на кого делают ставку национал-демократы, чьи интересы выражают? Русских? Но русские разные – есть интеллигенция, есть бизнесмены, есть жители провинции, для которой не важно – отделять или не отделять Кавказ и сколько таджиков съехалось в Москву, там другие вопросы нужно решать – там закрываются школы, медпункты, нет предприятий для работы. Что может предложить национал-демократия провинции?
К.К. Русские сейчас, несмотря на численность – люди бедные, лишённые ресурсов, бесправные и забитые, а главное, очень смутно осознающие стоящие перед ними проблемы, так как их решение представляется чем-то заведомо невозможным. Тем не менее, есть несколько общественных страт, к которым имеет смысл обращаться.
Во-первых, это русский мелкий бизнес. Русскими собственниками этих людей назвать нельзя, так как собственности в России не существует – собственниками являются только те, у кого собственность за рубежом. Но у нас худо-бедно сложилась прослойка предпринимателей с небольшим оборотным капиталом, которые сталкиваются с рядом системных проблем. Упомяну три. Первая - государственный террор (другого слова тут не подберёшь) – достаточно вспомнить последние путинские инициативы, приведшие к массовой ликвидации мелких предприятий. Впрочем, постоянные изменения правил игры тоже являются формой террора против бизнеса. Вторая - вымогательство со стороны верхнего слоя чиновников – начиная с поборов и кончая обязательными «откатами» и «процентами». И наконец, несправедливая конкуренция со стороны организованных родственно-земляческих и национальных групп, монополизация наиболее выгодных секторов рынка, их «особые отношения» с властями, что усиливает действие двух первых факторов. То есть это люди, заинтересованные, прежде всего, в устойчивых и недискриминационных правилах игры, влиянии на приятия решений, которые касаются их самих и их слоя в целом, физической безопасности и прекращения давления. Существующий режим им этого дать не может и не хочет.
Далее, нижний слой чиновников – которые не допущены до коррупционных кормушек, но, тем не менее, имеют определённый «соцпакет» и гарантии. Сейчас они сталкиваются с сокращением рабочих мест, массовой недобросовестной конкуренций, в том числе вытеснением мигрантами и кавказцами, ну и, конечно, проблемой оплаты труда: деньги не успевают за инфляцией, невозможно делать накопления, «социалка» ликвидируется, о будущем страшно думать. Примерно с теми же проблемами сталкиваются люди, занятые физическим трудом и т.п., только для них проблема «таджиков» стоит во весь рост.
Есть нам что сказать и среднему бизнесу, который существует «из милости» и бьётся о «стеклянный потолок», не позволяющий подняться выше определённого уровня, после которого откупаться уже не получается, приходится или делиться, или отдавать всё. А сейчас стеклянный потолок начал опускаться и раздавливает людей, как виноградинки, выдавливая сок. Поэтому настроения в этой среде самые чемоданные. Но к политическим силам, которые внятно проговорят эти вещи и предложат свою повестку, как минимум, прислушаются.
Не будем пока про военных (которые мечтают о настоящей армии, а не быть всеми ненавидимой мясокруткой) и прочие «большие территориальные структуры» - про них всё и так понятно. Как, скажем, всё и так понятно и про заключённых, отсидевших и членов их семей. Которые очень хорошо знают, что такое российская карательная система, и любую вменяемую силу, которая предложит навести в этой сфере хотя бы самую минимальную справедливость – поддержат.
Наконец, русская и русифицированная интеллигенция. То есть люди, чьи символические капиталы (образованность и культура) выведены в минус и стали предметом неприкрытого глумления, национальные и сословные чувства втоптаны в грязь, экономическое положение просто ужасно. Особо стоит отметить молодую интеллигенцию, издевательски поименованную «креативным классом» - которая особенно остро ощущает на себе полицейский террор и шизофренизирующую мозгомойку через все информационные каналы.
Что касается «специально провинции», то там все эти вещи на порядок жёстче. Искусственная бедность, полицейский и чиновничий террор, беспредел диаспор и так далее. Однако провинция в силу тех же факторов куда более запугана и задавлена, чем жители крупных городов. И в этом смысле даже информационно-правовая помощь, которую может оказать любая «московская» политическая сила, для провинции крайне важна. Собственно, это как раз то, что мы можем предложить провинции уже сейчас – и делаем это.
М.С. Один из ключевых моментов Программы нацдемов - Великая Раздача. Земель, лесов, заводов? Ясно, что большую часть гос.имущества схватит небольшая группа бизнесменов. Жители Подмосковья уже сейчас видят вместо леса заборы вдоль шоссе. Я выросла в деревне, вот представляю: лес возле неё купил предприниматель, санаторий он там построит, например. И территорию вдоль реки купил. А коренных жителей оттуда будет охрана гонять. Назад в Средневековье?
К.К. Вы говорите: «ясно, что всё схватит группка бизнесменов». Мне вот ясно как раз обратное: если сейчас не начать раздачу земельных участков, то небольшая группа бизнесменов в ближайшее десятилетие уж точно всё поделит между собой, а народу не останется вообще ничего.
Мы же предлагаем дать каждой русской семье сертификат на определённое количество квадратных метров родной земли. Чтобы они могли построить дом, можно даже с забором. Первые полвека в России будут очень высокие заборы. Относиться к этому нужно с пониманием: слишком уж нехороший исторический опыт был, когда советская власть заборы ломала. Но если за полвека ничего не случится, люди успокоятся и начнут ставить красивые кованые решётки. Если ввести в законы «доктрину крепости» и право охранять свою собственность любыми средствами – то и быстрее.
Что касается проблем типа «лес не наш» или «земля вдоль реки частная» и так далее – так это старая и хорошо изученная тема: земельная собственность во всём мире отягощена публичными сервитутами. Поскольку же речь идёт о дарении, то набор основных публичных сервитутов можно вписать заранее. Благо, здесь есть на что опереться, начиная с дореволюционного опыта. Уж если Александру Николаевичу Энгельгардту было понятно, что, скажем, спускать порубку леса нельзя, а собирание грибов, наоборот, нельзя запрещать, то уж, наверное, и мы уж как-нибудь сообразим. Хотя, конечно, нормы землепользования должны готовить юристы Госкомиссии по земельной реформе в контакте с Союзом Землевладельцев – общественной организации, которую нужно создавать перед Великой Раздачей, а желательно и раньше.
А вообще – посмотрите на опыт Восточной Европы. Они этот вопрос у себя решили, притом, что дефицит землицы там достаточно ощутимый. Тесные страны, а живут просторно, удобно и красиво. А у нас огромная пустая страна, посреди которой торчат сбитые в кучу убогие домишки-уродишки, мало отличающиеся по виду от коровников. Где люди корячатся в клетушках-комнатушках, мыкаются без своего угла, ненавидят друг друга и ждут, кто умрёт, чтобы самим завести детишек, ну или просто закончить век в своём закуточке, чтобы хоть дверь закрыть, а не за занавесочкой хорониться. У нас целые поколения русских людей так «за занавесочкой» свой век и протерпели, по общагам заводским молодые годы спущали, в коммуналках поганых по чёрным углам помирали. Причём не только в городе, но и в деревне: советские запрещали строиться по-человечески, ограничивали всё, начиная с квадратных метров и кончая материалом, которым можно было крышу крыть… И так – не год, не десять лет, а сто. Сто лет «жилищный вопрос».
Понятное дело, что после вековой пытки жильём на следующие сто лет у русских может быть ровно одна национальная идея: отстроиться. Накормиться, обшиться, обрасти хоть каким имуществом, да, но в первую голову ОТСТРОИТЬСЯ.
М.С. Почему Вы, как и остальные национал-демократы, считаете, что для имперцев – русские только средство, только обслуга для государственной машины и донор для национальных меньшинств? Хотите сыграть на контрастах – мол, для имперцев русские – ничто, зато для нас – всё? Ведь это не так – имперцы видят русских главными, ведущими в политической, общественной и культурной жизни России. И национализм присутствует в имперской идеологии, но национализм не замкнутый на себя, не стремящийся закрыться от остального мира, отбросить окраины, измельчать, а национализм экспансии, действия, развития. Но национал-демократы сводят имперскую идеологию к карикатуре - «надо жить в бараках во имя запусков ракет на Марсоюпитер».
К.К. Мы просто называем вещи своими именами.
Ну конечно, «имперцы» - то есть de facto сторонники колониальной модели управления Россией (поскольку Россия не является метрополией империи, а, наоборот, колонией) - очень ценят русских. Да, они видят русских «главными, ведущими в политической, общественной и культурной жизни России», и в экономической тоже – но только если понимать под этим почётную обязанность первыми браться за труд, вкалывать, тащить на себе все тяжести, подставлять плечи под всякий груз и гробиться на великих стройках. Я даже готов допустить, что имперцы предоставят русским кое-какие права по части составления планов великих строек (что можно выдать за участие в управлении), и скажут пару тостов в честь народа-труженика. Но всё это не имеет абсолютно никакого значения. На самом деле важно лишь одно: кому достанется ПРИБЫЛЬ от всех этих великих дел, кому достанутся деньги, права, ресурсы, как будут ДЕЛИТЬ ПИРОГ. Всё остальное – вопросы технические, а вот это ЕДИНСТВЕННЫЙ существенный момент. Что мы с этого будем иметь? Что русским дадут за их чудовищный труд и вытянутые жилы, кроме аплодисментов и похлопывания по плечу? Получат ли русские какие-то материальные выгоды? Если да, то какие и сколько? И почему именно столько? Что при этом получат другие, нерусские, кто именно будут эти другие, и почему это вдруг русским надо с ними делиться, отдавать им своё кровное, почему и за что?
Имперцы не любят такие вопросы. В лучшем случае они говорят, что с русскими «тоже чем-нибудь поделятся, не обидят», не вдаваясь в подробности. Чаще – делают вид, что это какой-то неприличный вопрос, или потчуют сказочками про ракеты на Марсоюпитер. А если кто-то называет вопрос распределения прибыли неприличным или заливает про ракеты – это означает одно и только одно: всё, что сделают русские, присвоят себе другие народы, более умные и жёсткие, которые презирают работяг, но уважают силу, власть и собственность, которые хотят и дальше эксплуатировать русских к своей выгоде и выгоде своих детей.
Россия сейчас – это расписные сани, полные имперских народцев-золоторотцев, которые, развалившись с удобством, трескают пироги, галдят и сыто рыгают. Сани тащит полудохлая лошадёнка – русский народ. Она уже еле переставляет копыта, и сейчас рядом с ней впрягают спешно ввозимых азиатов. На облучке сидит джигит, шевелит кнутом, бьёт кручёные. И тащится весь этот поезд на живодёрню, где старого коника сдадут «на шкуру». Имперцы отличаются от прочих ездоков только тем, что не хотят сдавать коника на живодёрню прямо сейчас: по их мнению, лошадёнка ещё годная, просто оголодавшая и ленивая. Её нужно сильнее бить, и на ней ещё вполне можно будет ездить и дальше.
Разумеется это лучше, чем живодёрня. К тому же некоторые имперцы из особо гуманных напоминают, что лошадёнку нужно не только больше бить, но и больше кормить. То есть, помимо репрессивно-диктаторского режима (на введении которого в России настаивают все имперцы), надо ещё и подсыпать русским корму. За такую доброту им, конечно, от нас рахмат и низкие поклоны. Но мы считаем, что русские тоже люди, и ездить на нас нельзя. И в этом вопросе уступать не намерены.
