Авторский блог Константин Гусев 09:49 25 февраля 2015

Среди вежливых людей

В первый же день я начал понимать, что тянет добровольцев из России защищать Новороссию. Это не только долг русского человека помогать в беде. Есть еще и, может быть, не значительные, но важные психологические нюансы – доброжелательная атмосфера, которую сейчас редко встретишь в «свинцовых мерзостях» русской жизни.

Отправиться в эти края я собирался еще в прошлом году – не раз общался с россиянами – добровольцами. Кто собирал «гуманитарку», а кто и набирался сил после украинского плена. Что бы вновь вернуться назад. Общаясь с ними, я поневоле заинтересовался удивительным феноменом российского добровольчества – что заставляет людей бросать семью, дом и привычные занятия и ехать защищать вроде ненужную им землю? И зачастую брать билет в один конец… Теперь я получил возможность попытаться ответить на этот вопрос и отправился вместе с очередной машиной гуманитарной помощи, собранной нижегородскими коммунистами.

Письмо от мальчика Вовы

К слову сказать, к коммунистической идеологии я отношусь, мягко говоря, с недоверием. Идеи – то, конечно, хорошие, только их реализация мне не по нраву. К тому же я своими глазами видел закат этой идеологии. Увы, друзья всегда познаются в беде. Человек, который занимается сбором помощи Новороссии, поведал, что когда он обратился к депутатам – «единоросам», которые очень любят участвовать во всяческих благотворительных акциях и произносить пламенные речи «про фашистов и хунту», «пошли в отказ». Дескать, они боятся скомпрометировать лидера их партии. Посему в микроавтобусе, на котором мы мчались по обледенелой дороге, еще оставалось свободное место. Мы мчались вдвоем: я и лихач – водитель Володя. Уже пожилой мужчина, которого трудно чем-либо удивить. Это была его не первая «ходка» в Новороссию. Поэтому по пути я получил множество полезных сведений и инструкций. На этот раз мы должны были выгрузить груз в российском Донецке и расстаться – дальше я должен был перемещаться вместе с ополченцами. Подъезжая к этому населенному пункту, Володя пошутил: «А может со мной – назад? Сейчас выгрузимся, встанем где-нибудь, водки выпьем… Там же стреляют!?».

Уже стемнело, когда со встретившими нас ополченцами из бригады «Призрак» я прошел таможню в Изварино. Со стороны ЛНР – очередь из машин километра на три. Ополченцы говорят, что небольшая – раньше была раза в три больше. В основном – иномарки и вполне здоровые мужики с тюками барахла. Отсюда я и начну свои «этнопсихологические опусы». К своим землякам, которые или покидают родину в минуту опасности, или прячутся за их спины, у ополченцев, мягко говоря, презрительное отношение. Большинство из них вывезли свои семьи в начале войны и вернулись воевать. У многих семьи остались. По дороге мы разговариваем о тех, кто приходит в ополчение. Точнее, о желающих туда попасть.

- Шахты позакрывали – захотели, - нехотя тянет один из ополченцев. - Или ждут, когда им «укропы» автоматами в дверь постучат… Но тогда уже поздно будет…

По разбитой дороге за пару часов мы добираемся до «базы сепаратистов» в Алчевске. Проезжаем несколько блокпостов, идет дождь, и сквозь дырявую крышу не менее потрепанной «Газели» на меня капает вода. Я в кабине единственный без оружия и чувствую себя неуютно. Нож в кармане мне мало поможет, если начнется перестрелка. Кстати, термина «сепаратист» здесь никто не стесняется. Пока я со старшиной занимался раздачей и распределением привезенного груза, меня успели прозвать «шпионом сепаратистов». И первое, что приятно удивило «шпиона» в «логове сепаратистов», это знакомый по родному дому с двумя детьми саундтрек мультика «Фиксики». Его внимательно смотрела «дочь полка», 9-месячная Вика. Всеобщая любимица, которая любит играть папиным оружием и очень редко капризничает. Девчушка, которая с рождения познала, что такое война. Когда «Призраки» покидали Лисичанск, она там осталась вместе с мамой. Папе-ополченцу пришлось продумывать целую спецоперацию, чтобы вывезти близких под самым носом противника. Сейчас они вместе: папа воюет, мама готовит, а дочка создает в казарме позитивную атмосферу. Здесь это не единственный «семейный подряд», о других я расскажу в следующих статьях.

Мало того, еще один привет из дома: встретил земляка – добровольца из родного города – здоровяк Гап направлялся к выходу в полном облачении, каске и с пулеметом. Он уже здесь не первый раз, прибыл всего на день раньше меня и торопился на передовую. В привезенной амуниции женская «горка» для девушки–снайпера. В кармане записка, написанная корявым детским почерком: «Здравствуйте тетенька из Новоросиии! Это моя горка. Она совсем новая. Я ходил в ней всего один раз. Вам она важнее. Дарю ее вам. Желаю вам победы!!! Вова 9 лет, Нижний Новгород».

Закончив с раздачей, я развалился на выделенной мне «шконке» и сладко заснул - за всю дорогу вздремнуть не удалось. А проснулся я в удивительной стране «вежливых людей», с которыми впоследствии делил скромную пищу, крышу над головой и сигареты. Этот термин характеризует не надпись на шевроне, популярном у российских добровольцев, а культуру поведения людей, которые не разбежались перед лицом общей опасности.

«Боец нашего спецназа»

Утро разбудило меня грохотом пролетающих снарядов – впоследствии я привык к канонаде и сейчас мне непривычна тишина российской провинции. Кстати, спят здесь зачастую одетыми и обутыми – быть готовым нужно в любое время дня и ночи. Тут же и свежие новости в курилке: ПВО сбили два украинских СУ-25. Один из летчиков катапультировался, и его сейчас усиленно ищут. А из Углегорска валит огромная толпа беженцев. Но не все смогли покинуть родной город – многие просидели в подвалах дней по пять и там и остались. В Донецке снаряд попал в больницу – трое погибших мирных граждан. Еще один снаряд – у детского сада. Связь и новости здесь более оперативные, чем у некоторых журналистов–стрингеров. У многих ополченцев родственники на занятых ВСУ территориях, и они с ними созваниваются или списываются в соцсетях. Интернет здесь хоть и с перебоями, но работает. Кстати, по поводу связи. Здесь у каждого по 2–3 сим-карты. По приезду я купил «Киевстар», а через несколько часов он перестал работать – Донецкую и Луганскую область просто отрубили, присвоив деньги со счетов их обитателей. К концу командировки связь опять заработала, но денег на счету у меня уже не было…

Тем временем меня приглашают «понаркоманить», то есть на чашку кофе, которое здесь большой дефицит. То есть в магазинах и на рынке оно есть, но далеко не все могут его приобрести. Отсюда и такая запретная терминология. За благородным растворимым напитком идет дальнейший обмен новостями. О смерти здесь говорят спокойно – давно привыкли. У одного - родные сейчас сидят под обстрелом в подвале в Чернухино. Женщину ранило, и, несмотря на перевязку, она истекает кровью. Вывезти ее нельзя – ни врачей, ни «коридора», чтобы вывезти мирное население. «Умерла уже, наверное», - произносит ополченец, мусоля сигарету. Это не цинизм, это здешние реалии. Которые учат не только пренебрежению к смерти – сами ополченцы не любят просиживать на базе в тылу и донимают командиров требованиями отправить их на передовую. Такая жизнь учит тому, что в российских реалиях давно позабыто. Например, вежливости. Максимальная стадия выяснений отношений здесь – разговор на повышенных тонах. Конечно, и крепкий мат слышать приходится – без этого на войне никак. Только агрессии и ненависти в «пятиэтажном» нет – она идёт исключительно на врага.

Тем временем мама маленькой Вики и жена другого ополченца приготовили еду. Она простая (супы «на костях» и тушенке, консервы, крупы, макароны), но почему-то очень вкусная и сильно отличается от российской «казенной еды». Видимо, потому что готовится с душой – для своих. Беда сближает людей. Почему же это происходит, только когда сверху на тебя валятся снаряды и рекою льется кровь?

Маленькая Вика проснулась в стоящей тут же коляске, хотела было закапризничать, но увидев папин автомат, потянулась к нему. Я тут же схватил камеру. «Журналист, напиши, что это боец нашего спецназа!» – шутят мужики. А потом уже без смеха добавляют: «А ведь так и есть. Нас не будет, на наше место встанут наши дети». Вот такой «круговорот сансары». Чуть позже я увидел жену командира подразделения – она была беременна, а ее грязный и небритый муж ненадолго примчался с передовой.

«Храни вас господь, ребятки!»

Мы отвозим часть «гуманитарки» на склад «Призрака». Здесь люди могут иногда получить самое необходимую – муку, крупу, медикаменты, памперсы, детское питание и даже игрушки и книги. Огромный поток помощи, идущий официальным властям ЛНР, куда-то девается. Говорят, его можно найти в магазинах и на рынке. О версиях судьбы гуманитарной помощи я так же расскажу в отдельной статье. А у ворот склада толпятся пожилые женщины и терпеливо ждут, когда мы все выгрузим. Женщины тихо шепчут нам: «Спасибо, ребятки!». Забегая вперед скажу, что такие слова мне не раз пришлось услышать в самых разных местах. На рынке, в больнице, которая поневоле превратилась в госпиталь, на улицах Алчевска, Брянки, Стаханова, Кировска и в селах у передовой, к нам подходили люди с так похожими по смыслу, но разными с точки зрения филологии фразами: «Вы их победите?!» и «Храни вас господь, ребятки!». Поскольку я ходил в армейской «горке», то часто это говорили мне лично. Особенно «Храни тебя господь, сынок!». Наверное, человек должен взять на себя большую ответственность , что бы что-то ответить… И так же думается, что мимо «бандитов-изуверов», которыми многие представляют ополченцев, люди прошли бы молча.

А мы едем по непривычно пустым улицам Алчевска. Этот город не затронуло войной, он лишь немного пострадал от обстрелов. Но возникает ощущение, что это Грозный 90-х годов. Скопление народа лишь у проходной еще работающего металлургического завода и на рынке. Не на одном рынке в мире я не встречал таких вежливых продавцов и покупателей. Преобладают обороты «пожалуйста» и «спасибо». А привычные кавказцы больше похожи на смиренных старушек в церкви. О них я так же расскажу подробнее позже.

Вообще, страна «вежливых людей» поначалу шокирует привыкшего к ругани и хамству россиянина. Но это и не Европа, где вежливость больше напоминает «дресс–код» и заканчивается у первого же арабского или негритянского квартала. Да и половину слов не понимаешь – чего там про тебя говорят? В первый же день я заметил, что даже в банальном ритуале «привет – здорово», присутствует какая–то сакральность и непривычная россиянину душевность. Люди не ограничиваются банальным рукопожатием, здесь принято обняться и похлопать по плечу. А при расставании говорят: «Удачи!» или все туже фразу: «Храни тебя Господь!». Кажется, что попал в детскую сказку про принцев и принцесс, которые не отличаются изысканными нарядами. К примеру, я нигде раньше не видел такого рыцарского отношения к «слабому полу», который назвать слабым как-то язык не поворачивается. Женщины наравне с мужчинами тянут нелегкую лямку войны. Когда мы вернулись в расположение, сели обедать. Принцесса мне протягивает тарелку местного деликатеса – блины с консервированным джемом. И следуя вполне дворцовому этикету, произносит: «Извольте откушать витаминчиков!» Я наслаждаюсь едой, а за окном бухают «грады». Принцесса подкладывает еще блин: «Кушайте, пожалуйста!». За столом обсуждают последние новости: возможное введение миротворческих сил ООН.

Подарки с неба

Тем временем ПВО сбило летящую на Алчевск «Точку У» - ракету массового поражения, запрещенную международным законодательством. Площадь поражения – 2–3 гектара. Ее обломки лежали на улице, пока ушлые граждане не начали выковыривать детали на цветмет, и останки ракеты перенесли на закрытый склад. Их явились изучать представители другой международной организации – ОБСЕ. Естественно, я также отправился туда и услышал рассказ об этом визите:

- Пришли, посмотрели, списали номера, - рассказал ополченец в сверкающем от масла и грязи «камуфляже» (здесь так же ремонтируется техника ополченцев). - Пообещали, что по номерам все выяснят. Что они собрались выяснять, непонятно… Так, б.., хотелось сказать, что они будут выяснять, если им на головы такое лететь будет? Но сдержался, мы же «вежливые люди»…

Кстати, к представителям этой организации у ополченцев вполне обоснованное «недоверие». Почему-то в местах, где бывают «эксперты», снаряды с украинской стороны позже прилетают гораздо точнее. Забегая вперед, скажу, что мне пришлось присутствовать при вполне «тыловой» работе минеров, когда они обезвреживали кассетные снаряды, так же запрещенные международным законодательством. Мало того, стоять в нескольких метрах от них. Сразу скажу, что ощущение не из приятных. Минер с позывным «Шрам» приехал из России. Когда-то он служил в космических войсках и разбирается в технике лучше преподавателей технических вузов. И как истинный аристократ на дело он ездит с потрепанным «дипломатом». А вот бронежилет не одевает: «Чтобы руки–ноги оторвало, а самому «самоваром» остаться? - комментирует Шрам. - Лучше уж сразу…» А рядом на поле у Перевальска толчется местный мужик: «Что делать, я здесь корову последнюю пасу!?» Шрам встает на колени перед воронкой и торчащим хвостовиком «Смерча», по направлению которого легко можно определить, откуда ракета прилетела. Площадь поражения – 5 футбольных полей. Шрам копается, а потом выносит вердикт: «Можете на лом сдавать – безопасен!» Для местных жителей это подчас единственная возможность подзаработать. Тем временем Кировск обстреляли «Градами». И почему-то снаряды попадают исключительно в гражданские объекты: взорвали водокачку, и теперь там нет воды. Через пару дней я там побываю.

А у нас сегодня какой-то кулинарный праздник. Жена другого ополченца принесла на ужин еще один деликатес – пакет домашних пончиков: «Кушайте, пожалуйста!». «Благодарствуем!» - отвечают сидящие за столом. Поневоле вспоминаются привычные мужские жалобы, что «эта дура готовить не умеет» и аналогичные женские «опять эта скотина меня обматерил». Такое мне не раз приходилось слышать от многочисленных знакомых обоего пола. Теперь я таким «жалобщикам» буду советовать отправиться сюда, учиться вежливости.

В первый же день я начал понимать, что тянет добровольцев из России защищать Новороссию. Это не только долг русского человека помогать в беде. Есть еще и, может быть, не значительные, но важные психологические нюансы – доброжелательная атмосфера, которую сейчас редко встретишь в «свинцовых мерзостях» русской жизни. А ведь чего стоит по-мужски выдержать истерику жены и сказать что-то типа «я люблю тебя, любимая»!? Или сказать «спасибо» продавцу в магазине или кондуктору в транспорте.

С этими мыслями я отправился в патрулирование ночного Алчевска, ополченцам из «Призрака» приходится не только воевать, но и следить за порядком. Первый день командировки заканчивался. Прочтя обрывки своих записей, которые пытался делать на ходу, я понял, что полноценно вести дневник не получится. Поэтому следующие статьи я разбил по темам, которые как мне кажется, наглядно характеризуют местные реалии.

1.0x