Политэкономия предательства

Номенклатурные «теоретики» придумали целую «науку», «политэкономия социализма» называется. Их стараниями само слово «коммунизм» стало восприниматься как нечто весьма отдаленное, не имеющее отношение к современной действительности, в отличие от «реального социализма» - бюрократического «изобретения», почти полной противоположности того, что следует из марксистско-ленинской теории. Обломки этих номенклатурных придумок благополучно всплыли после постигшей советское общество катастрофы, чтобы вновь бесстыже утвердиться в строках партийных документов и программ, в басистых речах партийных лидеров, «обогатившись» национальным колоритом, великорусской «духовностью», православными ценностями и, конечно же, исключительной народностью.

Вот, к примеру, цитата из Программы КПРФ, размещенной на официальном сайте партии:
«Однако задача создания производительных сил, соответствующих социалистическому способу производства, была решена далеко не полностью. Утвердившаяся в стране мобилизационная экономика обусловила предельно жёсткое огосударствление и централизацию многих сфер общественной жизни. Не был своевременно приведён в соответствие с потребностями производительных сил хозяйственный механизм. Рос бюрократизм, сдерживалась самоорганизация народа, снижались общественная энергия и инициатива трудящихся. Имели место серьёзные отступления от одного из ключевых принципов социализма “От каждого — по способностям, каждому — по его труду”. Достижения научно-технической революции не были в полной мере соединены с преимуществами социализма. Было допущено необоснованное забегание вперёд, что особенно проявилось в принятой в 1961 году третьей Программе КПСС».

Каких же производительных сил не хватало для полного торжества «социалистического способа производства»? Может быть, не хватало электростанций, заводских мощностей, транспортной инфраструктуры или средств автоматизации, которые позволили бы воплотить в жизнь извечную мечту всех лодырей и лоботрясов, превратив производительный труд в простое нажимание кнопок? А если кнопок на всех не хватает и кому-то приходится пользоваться рычагами, гаечным ключём или кувалдой, то о социализме не следует и мечтать? Как не следует и «необоснованно забегать вперед», вести речь о коммунизме, до тех пор, пока не будет достигнуто некое «изобилие» потребительских благ?

Как известно, способ производства представляет собой совокупность не только производительных сил, но и производственных отношений. Капиталистический способ производства исторически ограничен достижением своей заключительной, монополистической стадии, концентрацией капитала в руках мировой финансовой олигархии, после чего, израсходовав весь свой созидательный потенциал, становится тормозящим развитие человечества фактором. И выход не в мифической «демонополизации», а в обобществлении, в обращении монополий в общественную собственность, чтобы там не талдычили клинические либералы-«рыночники».

Общественная собственность обозначает, что:
Во-первых, все производительные силы ориентированы непосредственно на удовлетворение общественных потребностей, а не опосредованно, через товарный обмен и «частный интерес».
Во-вторых, то, что все члены общества имеют к этой собственности равное отношение, никто не получает частных преимуществ от своего места в общественном разделении труда, все работают поровну и распределяют потребительские блага либо уже по потребности, либо поровну, в тех случаях, когда «желания не совпадают с возможностями».

Плановое народное хозяйство при социализме являет собой ЕДИНОЕ и НЕДЕЛИМОЕ ЦЕЛОЕ. Нет никаких «экономически самостоятельных» и «независимых товаропроизводителей», поскольку нет ни товара, ни самого товарного обмена. Нет никаких частных, локальных «интересов». Нет местечковых выгод и «коллективных» эгоизмов. Нет никаких подрядов, «встречных планов», премий, тарифов, налогов и прочих дуростей, насаждаемых горе-теоретиками в тщетной попытке «у нас» добиться эффективности производства «как у них».

Так что имеется в виду авторами Программы под расплывчатой формулировкой о «своевременном приведение в соответствие с потребностями производительных сил хозяйственного механизма»? Ужесточение плановой дисциплины? Приведение зарплат всех работников к единому уровню? Или пресловутое сочетание плана и рынка? Увеличение роли товарно-денежных отношений? Активизация корыстного «интереса»? Похоже контузия горбачевской «Перестройкой», «рыночными» реформами и «новым мышлением», несмотря на всю очевидность краха экономики, построенной на эгоизме и частном интересе, у партийных «теоретиков» не прошла до сих пор. Не дает покоя опыт китайских товарищей, у которых вроде бы всё получилось. И план и рынок, и партия, «наш рулевой» и мавзолей Мао на месте и Сталин в почете и темпы роста впечатляющие. Голубая мечта номенклатурщика, чтобы кабинет, телефон, власть, а людишки внизу сами бы ковырялись, что-то придумывали, изобретали, создавали на свой страх и риск. Ведь чем плоха плановая экономика для «руководящих» работников? Тем, что не нуждается в них, как не нуждается, к примеру, завод по производству микросхем в гужевой тяге. Что будет распределять, кем командовать, кого карать, кого миловать номенклатурщик в плановой экономике, в которой все расписано по минутам и работает с точностью часового механизма? К тому же само создание эффективно функционирующего планового народного хозяйства – дело профессионалов, серьезных специалистов, технологов, программистов, ученых, но никак не скудоумной бюрократии, преуспевшей лишь в кадровых интригах. Потому и не было по-настоящему планирования в советском «реальном социализме», поскольку это тут же подорвало бы «руководящую и направляющую роль», поскольку шло вразрез с корпоративным интересом партийной «элиты».

Но может быть это хорошо, когда каждый работает «без приказа», проявляет инициативу, предприимчивость? Да, в 17 веке освобождение частного товаропроизводителя было большим шагом вперед. С тех пор прошло время. Производство монополизировано, носит общественный характер и в кооперативах по плетению лаптей явно не нуждается. Как себя может реализовать микробиолог, физик-ядерщик, врач-хирург, водитель электропоезда, станочник-фрезеровщик, учитель, ученый, военнослужащий? Открыть своё «дело»? Заняться бизнесом? Ворочать тюки с китайским ширпотребом? Или «грибы собирать», как предложила какая-то сумасшедшая либеральная дамочка? Одним – вершки, народная собственность, газовые нефтепроводы, железные дороги, нефтяные скважины, заводы и пароходы, а другим выживать, промышляя сбором ягод и ловлей рыбы? Теряя полученные в советское время знания, опыт, квалификацию?

Процитирую из Википедии статью о замечательной сатирической комедии «Про бизнесмена Фому»:
«Сельский механизатор Фома Дракин (акт. Михаил Евдокимов) случайно повредил палец главе области. Местный председатель колхоза (акт. Михаил Светин) грозит ему тюрьмой. Фома едет в город с извинениями. После разговора с потерпевшим, Фома напивается спиртного и попадает в медвытрезвитель. Выйдя оттуда, он гуляет по городу. Самое сильное «городское» впечатление Фомы — платный туалет. Идея создать такое же заведение в деревне крепко засела в его голове. Туалет вышел роскошный, Фоме на радость, с попугаем. Однако местным коммунистам и рэкетирам эта капиталистическая затея совсем не понравилась…

Это дурость про «платные туалеты», где будет чистота и порядок, потому что (не упадите со смеху) у чиновника «нет заинтересованности» (или, как вариант, у города нет денег на содержание) всерьез впарывалась через государственные СМИ советскому обывателю, когда предстоящий грабеж страны номенклатурными выродками следовало «теоретически» обосновать. Какое отношение вопрос собственности имеет к чистоте туалета? Какое отношение деньги имеют к отправлению естественной человеческой потребности, не обладая никакими достоинствами туалетной бумаги? У чиновника нет интереса? Он немедленно появится, если каждое пятнышко на кафеле он станет стирать своим носовым платком. Помните в «Беге», начальник станции, избежавший повешения, бежит и целует трогающийся паровоз. Дисциплина, ответственность никакого отношения не имеет к политэкономии в целом и к отношениям собственности в частности.

Констатация очевидного «роста бюрократизма», обходит молчанием вопрос, а почему рос бюрократизм? Кто его поливал, удобрял, подкармливал? С какой целью? Сам взял и рос, рос и рос, пока не заплодоносил ядовитыми плодами «рыночных реформ», что есть бюрократический эвфемизм, облагораживающий такие «неполиткорректные» откровенности, как контрреволюционный заговор, предательство интересов своего народа и государственную измену?

А не потому ли «рос бюрократизм», что место партийного (других не было) бюрократа было статусно привлекательно, престижно, привилегированно, сопряжено с возможностями использования своего положения не только и не столько для получения материальных благ, сколько для самоутверждения в глазах окружающих, для удовлетворения честолюбивых амбиций, тщеславия, прочих бонапартистских комплексов? Что могло прорасти на таком поле, кроме сорняка? Начав с «железных» наркомов, получавших партмаксимум и спящих по четыре часа в сутки на стульях в своих скромных кабинетах, «реальный социализм» закончил свой путь баями и удельными князьками, партийными феодалами и обслуживающими их сословный «интерес» «учеными» холуями, обосновывающими «теоретически» вопросы оплаты «по труду» и «материального стимулирования», т. е. кнута и пряника, не понимая даже, насколько оскорбителен и унизителен для рабочего человека, хозяина своей страны, подобный подход.

И что же, может, в Программе осуждена подобная «наука»? Выявлены факторы, «сдерживавшие самоорганизацию народа, снижавшие общественную энергию и инициативу трудящихся»? Ничуть не бывало. Те же грабли. Оказывается, не принцип «оплаты по труду» привел социализм к застою, вырождению и гибели, а «серьёзные отступления» от него! Напомню азы марксизма – труд не имеет стоимости, поэтому «оплата по труду» есть полная бессмыслица.

«Фактически на товарном рынке владельцу денег противостоит непосредственно не труд, а рабочий. То, что продает последний, есть его рабочая сила. Когда его труд действительно начинается, он перестает принадлежать ему и, следовательно, не может быть им продан. Труд есть субстанция и имманентная мера стоимостей, но сам он не имеет стоимости.
В выражении «стоимость труда» понятие стоимости не только совершенно исчезает, но и превращается в свою противоположность. Это такое же мнимое выражение, как, например, стоимость земли. Но такие мнимые выражения возникают из самих производственных отношений. Это — категории для форм проявления существенных отношений. Что вещи в своем проявлении часто представляются в извращенном виде, признано как будто во всех науках, за исключением политической экономии». (К. Маркс, Капитал, том 1, отдел Шестой)

И вот из этого «мнимого выражения» был выведен, не больше, не меньше – «закон» социализма! Мало того, 70 лет он разрушал советское общество, так он еще и был реиндоктринирован в Программе КПРФ! Видно какие-то весьма влиятельные (или сиятельные?) лица весьма заинтересованы в неравенстве, как были заинтересованы в рабах рабовладельцы, в крепостных - помещики, в наёмных работниках - капиталисты.

В Программе КПРФ социализм определен как «как свободное от эксплуатации человека человеком общество, базирующееся на общественной собственности и распределяющее жизненные блага по количеству, качеству и результатам труда». Это, надо полагать, «творческое развитие» идеи «оплаты по труду». Интересно, как и кем будет сравниваться труд комбайнера, хирурга, учителя, ученого, артиста, рабочего? Какой мерой? Как отмечал Маркс, труд вообще работнику не принадлежит, он лишь владелец своей рабочей силы. Он продает капиталисту свою рабочую силу и своим трудом распоряжаться не вправе. Если работодатель принял на работу водителя автобуса, то ожидает от него вождения автобуса в точном соответствии с графиком и соблюдением безопасности движения, а не вышивания крестиком, пусть даже водителю это больше нравится. При социализме «работодателем» выступает всё общество. Поэтому нелепо оплачивать в зависимости от того «хорошо» или «плохо» работник делает свою работу. Либо хорошо, либо никак. Оплата по количеству – обычная сдельная оплата, чисто капиталистический подход, никакого «углубления» и «развития» марксизма здесь, конечно, нет. В плановой экономике не нужно делать больше или меньше, нельзя делать лучше или хуже, каждое рабочее место организовано таким образом, чтобы не было ни простоев, ни чрезмерного напряжения, чтобы труд не был в тягость, не превращался в тягомотину. Это вопрос не политэкономии, а всего лишь научной организации труда. Труд распределяется примерно поровну между всеми трудоспособными членами общества, поэтому и блага распределяются при социализме по потребности или поровну.

Но, отвлечемся от строгой науки, от последовательной марксистско-ленинской теории. Посмотрим глазами рядового трудящегося на подобный принцип и проанализируем политэкономические условия, способствующие наиболее полному раскрытию всех его способностей и талантов на благо общества. Обеспечивающих максимально высокую комфортность его существования, имея в виду всю совокупность жизненных ценностей, как материальных, так и не менее важных нематериальных, определяющих качество жизни, создающих настроение, раскрывающих лучшие качества в людях, лишенных необходимости взаимной борьбы за существование.

Что привносит душевный дискомфорт, провоцирует проявление таких чувств как зависть, тщеславие, беспокойство, страх и т. п? Что делает отношения людей нервозными, фальшивыми, заставляя мимикрировать, лгать, мелко выгадывать и даже идти на преступление? Неравенство. Ощущение того, что ты неудачник, лузер. Что другие добились больше тебя, имеют больше тебя, живут лучше тебя. А с какой стати? Почему директор завода должен жить лучше слесаря, популярный певец лучше доярки, министр лучше врача? Ведь они не обладают ни собственностью, ни акциями, ни каким-либо наследством. Всё, что они могут дать обществу есть их труд, единственная мера которому время. Да, 8 часов работы академика равны 8 часам работы скотника и это абсолютно справедливо, поскольку жизнь каждого человека бесценна и неповторима, потому что жизнь каждому даётся только раз, и нет ничего ценнее у человека его жизни. А жизнь, как известно, протекает во времени.

При социализме, труд каждого человека равно уважаем и необходим. Это не просто моральное пожелание и плакатная банальность. При социализме отсутствует сама материальная основа неравенства, поскольку отсутствует собственность и деньги. Так что, иной рад был бы украсть, да нечего. Что красть, когда у каждого есть всё, что нужно для полноценной жизни, а чего нет – доступно всегда в общем пользовании? Когда основные жизненные блага распределяются бесплатно и по потребности, а «деньги» строго персонифицированы? На языке диалектического материализма подобное изменение общественных отношений называется «снятием», т. е. сохранение общественного характера производства с устранением отживших, устаревших общественных отношений, приведение их в соответствие с современным уровнем развития производительных сил.

Только в условиях равенства с человека снимается удушающее ярмо наёмного рабства, когда он вынужден продавать себя за еду, соперничая на рынке труда с такими же рабами, сбивая цену на себя до стоимости физического воспроизводства своей рабочей силы. Только в обществе равных человек перестает смотреть на других либо жадными, завистливыми глазами социального изгоя, либо спесивым взглядом «успешной» особи, крадущей у людей их жизни. Верхом подлости и цинизма, не говоря уж о научной состоятельности авторов, было изобретение подобных «законов» социализма, построение общества на разжигании частного интереса, корысти, эгоизма.

Равенство лишает любую должность материальной привлекательности, выбор места приложения своих сил человек делает исходя исключительно из призвания, способностей и желания, но не ради денег, привилегий, квартиры и т. п. Поэтому, где бы человек не жил, где бы не работал, он знает, что лучше него, во всей огромной стране не живет НИКТО. Ему не надо отвлекаться на какие-то суетные дела, «выбивать» квартиру, подличать ради карьеры, лгать, хитрить. Отношения между людьми приобретают свой ЕСТЕСТВЕННЫЙ характер доброжелательности, солидарности, взаимовыручки. Соперничество? Только в спорте, в искусстве, в труде, но не в потреблении на бессмысленной «ярмарке тщеславия». В подобной атмосфере разрешаются все социальные проблемы, кажущиеся сейчас неодолимыми. Правда могут появиться новые – колоссальный рост производительности труда и небывалый демографический взрыв. Да еще неожиданный политический аспект в виде мирового лидерства и очереди из десятков стран, подающих заявки на присоединение к новому Советскому Союзу…