Сообщество «Изборский клуб» 12:14 16 сентября 2014

Идеология самодостаточности

Рыночная экономика – это мореплавание под парусами. Очень удобно и прогрессивно на фоне плота или гребной шлюпки, если идёшь под попутным ветром, но смертельно опасно во время шторма. Романтично – для яхтсменов. Но глупо – когда созданы паровой и атомные двигатели

Мировой кризис 2008–2009 гг. начался с того, что всего лишь один владелец дома не смог вовремя погасить кредит за этот дом.

В условиях рынка экономика страны, тесно интегрированная в мировое рыночное пространство, начинает полностью зависеть от того, что происходит в мире. И от проблем тех стран, название которых жители этой страны иногда могут даже не вспомнить.

Рыночные отношения – это вообще диктат текущего спроса и предложения. И то, что кажется предельно выгодным производить и продавать сегодня – оказывается, разорительно производить завтра.

Даже рождённые пониманием этого расчёты и попытки планирования экономики в условиях рынка – это всегда попытки угадать, что какому субъекту в тот или иной момент может показаться нужным.

Таким образом, рыночная экономика всегда – соединение краткосрочного утилитаризма с призраками страхов, надежд и испугов полуслепого человека.

Рыночная экономика – это мореплавание под парусами. Очень удобно и прогрессивно на фоне плота или гребной шлюпки, если идёшь под попутным ветром, но смертельно опасно во время шторма. Романтично – для яхтсменов. Но глупо – когда созданы паровой и атомные двигатели.

Сегодня идею плановой экономики поддерживает 54% россиян, идею рыночной с частной собственностью – 29%. Можно говорить, что это почти треть, и с их мнением тоже нужно считаться. Но считаться – это не значит подчиняться.

Можно спорить, должно ли большинство навязывать свою волю меньшинству. Но, во всяком случае, ненормально и недопустимо, когда меньшинство навязывает свою волю большинству.

И происходит это исключительно в силу того, что власть в стране в конечном счёте находится даже не в руках этих 29%, а в руках примерно 3–4% населения страны, сверхбогатых групп, которые заинтересованы в существовании отвергаемой обществом экономической модели, но при этом не способны обеспечить развитие страны.

Практика всё-таки критерий истины. С одной стороны, за почти четверть века рыночного эксперимента в России данная система отношений не показала существенных достижений и не решила существенных проблем страны, а главное – не сумела решить задачи её технологического прорыва. С другой стороны – общество эту идею не поддерживает и отвергает.

И законы тут просты: там, где политическая элита слушается сверхбогатого меньшинства (или срослась с ним) – там она лишается поддержки большинства, становится ему не нужна.

Уже другой вопрос, кто тогда, какая политическая группа и кто персонально становится лидером, увлекающим разъярённое большинство на «штурм старого мира».

Недавно вице-премьер Дмитрий Рагозин произнёс почти запрещённые и кощунственные в современной России слова: он объявил, что в следующем году в России вступит в силу мобилизационный план развития военной промышленности.

Мобилизационный – значит, не основанный на рыночных постулатах. Рынок – система, когда делается то, что максимально быстро окупает затраты, то, что выгодно и приносит прибыль.

Мобилизация – это концентрация ресурсов на ключевых направлениях решения той или иной задачи, среди прочего – не считаясь с затратами.

На самом деле задачи обеспечения безопасности страны и её обороны решаются только так: производство вооружения, правда, как и любое стратегическое производство, не приносит прибыли, если его производят для защиты страны, а не для торговли.

Россия вообще не может выйти из кризиса путём запуска механизма рыночного стимулирования.

Войти в мировое разделение труда на равноправных началах она может, только перейдя к участию в нём в постиндустриальной сфере, там, где у неё остаются некоторые технологические заделы и где она обладает ресурсами, с которыми могут быть сопоставимы лишь США.

То есть перед нами выбор: либо быть источником сырья и рабочей силы, либо совершить прорыв в новую технологическую эпоху.

Единственным способом осуществления такого прорыва является мобилизационный курс, подчиняющий все внутренние ресурсы этой задаче.

И никуда не деться – либо повторить в новой ситуации одновременно и то, что было сделано в 30-е, и то, что было сделано в 40–50-е, либо действительно сомнут. Даже не проверяя, сжёг ты свой партбилет члена КПСС или просто спрятал. Потому что сминать будут не за партбилет, а за паспорт. И не из-за пресловутой русофобии, а из экономического интереса: если у тебя нет силы удержать то, что у тебя ещё осталось, то при переделе это будут отбирать. Потому-то переделы мира осуществляются не по праву или справедливости, а по праву силы.

Российская элита может либо любить СССР и социализм, либо их не любить. Но у неё достаточно жёстко детерминированный выбор и срок: либо за десять лет создать «второй СССР», либо её сомнут вместе со страной, в которой она сегодня правит.

Сущность мобилизации сегодня в новой ставке – на просвещение, создание общества, где в производстве доминируют знания, новые технологии.

Современный социально-экономический уклад в России даже ниже капитализма, он постепенно опускается до раннефеодальных форм.

Технологические основы производства в современном мире претерпели революционные изменения. Наука всё более стала превращаться в непосредственную производительную силу. Основным участником производительного процесса всё более становится не фермер и индустриальный рабочий, а производители информации – учёные, программисты, технологи.

Необходимо признать, что рыночное регулирование экономики в странах современного капитализма в основном осталось в прошлом. Маркс предлагал такую организацию, при которой сначала выясняется общественная потребность в том или ином производстве, а потом осуществляется само производство. Именно к такому устройству перешли ведущие капиталистические страны во второй половине XX века.

Именно к такому должна переходить и Россия. А для этого нужен прежде всего технологический прорыв и создание новых, современных производств. Современное производство – это то, какого требует уже и сегодняшнее, и наступающее время, производство, которого ещё ни у кого нет.

И соответственно волевая аккумуляция и концентрация средств и ресурсов на ключевых направлениях развития, на прорывных участках. То есть в первую очередь – отказ от рыночной мифологии и создания пострыночной экономики.

Большей частью все состоявшиеся или намечающиеся кризисы приходят не из России. А извне: где-то кто-то ведёт свою экономическую игру, а страдает Россия. Если ваши дома регулярно заливает наводнение – в какой-то момент нужно, наверное, понять, что пора строить дамбу, которая защитит вас от этой слепой стихии.

Дело даже не в нефтегазовой зависимости как таковой. Допустим, Россия массово поставляла бы на экспорт лучшие в мире автомобили, компьютеры и, скажем, нанотехнологии.

А та же Греция опять выясняла отношения с Германией и Францией. И еврозона тоже начала обваливаться. Выросла бы в мире закупка автомобилей, компьютеров и нанотехнологий? Нет, она бы всё равно упала. И в России тоже был бы кризис. При отсутствии любой нефтегазовой зависимости.

Значит, риск не в том, что Россия сегодня зависит от экспорта нефти и газа, а в том, что она зависит от экспорта вообще. От экспорта получает большую часть доходов. Причём такую, что при их сокращении не просто теряет дополнительные доходы, а лишается жизненно необходимых средств.

То есть дело не в том, чтобы вместо продажи нефти за рубеж продавать туда продукты высоких технологий, а в том, чтобы самой производить для себя столько, чтобы экспортную выручку иметь лишь как приработок, работу по совместительству, а не источник основных доходов.

Нельзя делать экспорт основным источником дохода. Если мировая экономика подвержена приступам безумия – нужно ограничивать свою интеграцию в это безумие.

Нужно строить экономику так, чтобы даже при полном отказе от экспортных доходов уровень жизни своей страны сокращался лишь незначительно, а основные продукты, потребляемые гражданами, производились самой страной.

Все, кто имел длительные реальные контакты с Западом в период предыдущего кризиса, в один голос утверждают, что такие страны пострадали от него намного больше, чем Россия, и удар по потребителю был там куда болезненнее, чем у нас. При всей нашей нефтезависимости.

Да, конечно, нефтегазовую ориентированность России нужно менять. Но с умом, опираясь на то, что есть.

Мы имеем избыток топлива. Мы имеем избыток сырья. Мы имеем определённый избыток полуфабрикатов – например, стального проката. Мы имеем не используемые заделы ещё советских и частью нынешних российских научно-технических разработок. Мы имеем свободную рабочую силу. И мы имеем огромные финансовые золотовалютные резервы.

Но экономика РФ ориентирована на внешний рынок: носители и сырьё туда, деньги и товары оттуда. Собственные разработки вообще лежат полузабытые.

Систему нужно упростить: в своей стране – соединять энергию, сырьё, технологии, рабочую силу и деньги. Спад внешнего спроса уравновешивать не спадом внутреннего производства, а его наращиванием. Не нужно снижать производство стали при спаде спроса на неё в мире. Нужно её использовать для наращивания строительства своих заводов, выпуска своих станков и машин.

Нужно создавать систему, при которой их кризис будет проблемой для их экономик. А своя экономика будет позволять пережидать их катастрофы в ожидании момента, когда они восстановятся и вновь можно будет продать им что-нибудь, менее нужное нам.

По материалам: http://lgz.ru/article/-34-6476-3-09-2014/ideologiya-samodostatochnosti/

1.0x