4 ноября 2010 года в новоявленный День народного единства 1-ый канал Российского телевидения начал демонстрацию пресловутого фильма «Адмиралъ». Конечно, выпустили этот фильм в эти дни не случайно. Заметьте, что в так называемый День народного единства, названного так якобы в честь изгнания поляков из Москвы, показывали не фильм «Минин и Пожарский» об изгнании поляков, даже не фильм «1612», а фильм «Адмиралъ», к 1612 году отношения никакого не имеющий, а имеющий прямое отношение к 7 ноября 1917 года. Я думаю, что сделано это было по следующим причинам. Первая, продемонстрировать единство режима с белогвардейщиной и кровавым палачом народа Колчаком, показав народа, кто сейчас герои. Вторая, унизить тех, для которых 7 ноября остается праздником Революции и продемонстрировать, кто сейчас победители. И третья, внести смуту и раздор в ряды противников режима, не дав им объединиться в общей борьбе с режимом, вбить клин между ними, посеять сомнения.
Русскому обывателю, для которого единственным окном в мир и единственным средством информации является телевизор, где ему ежедневно промывают мозги разные сванидзе, радзинские, млечины, пивоваровы и прочие «историки», а также телевизионные антисоветские поделки, в которых лепят благородных героев из царя и белых генералов и адмиралов, представляется, что Колчак - талантливый российский морской офицер, полярный исследователь, был ВЫНУЖДЕН воевать вместе с русским народом против врагов русского народа – большевиков и прочих инородцев, так же, как и талантливые, преданные России российские люди - Врангель, Корнилов, Деникин...
Женская половина россиянского электората, конечно же, с глубоким волнением приникала к экранам телевизоров, сопереживая героям фильма, восхищаясь и умиляясь адмиралом и возмущаясь злодеями-большевиками. Мужская половина электората, может быть и не вся, но значительная часть, с сожалением размышляла о горькой судьбе адмирала и чести русского офицера, не изменившего России в борьбе с врагами России – большевиками.
Прошло 4 года после премьеры «Адмирала» и 4 ноября телеканал «Россия» будет демонстрировать фильм «Солнечный удар», но еще раньше в преддверии так называемого праздника Народного единства 4 ноября, а вернее в преддверии отвергнутого праздника Великой Октябрьской социалистической революции 7 ноября, новый русский барин, потомок Гедиминовичей, Сурикова и Кончаловского, сын сталинско-брежневско-путинского гимнописца Сергея Михалкова, дворянин и монархист, демократ и патриот, особа приближенная к Кремлю, лауреат премии Ленинского Комсомола (1978 год), оскароносец и народный артист РСФСР с 1984 года, кавалер кучи отечественных и иностранных орденов и премий, крупный помещик, бизнесмен и делец уже представил народу свое очередное кинотворение под название «Солнечный удар», снятый по мотивам двух произведений Ивана Бунина — рассказа «Солнечный удар» и дневников 1918—20 годов «Окаянные дни». Кинотворение соединило в себе пошловатые эротические фантазии Бунина из рассказа «Солнечный удар» и грязные антисоветские фантазии Бунина из «Окаянных дней», сдобренные собственными пошлыми фантазиями «бесогона», долженствующие показать миру жизнь и гибель великой России, русского мира после Октябрьской революции.
Премьерный показ фильма состоялся 3 октября 2014 года в Белграде накануне 70-ой годовщины освобождения Югославии Красной армией от немецко-фашистских захватчиков. Какую цель преследовал «бесогон» Михалков премьерой своего фильма именно в Белграде? Выразить благодарность Сербии за то, что приютила у себя вышвырнутые из Советской России остатки разбитых врангелевских войск? Я не знаю, как приняли сербские зрители очередную антисоветскую поделку нового русского барина, но надеюсь, что в Сербии не все еще забыли, как ответили на гостеприимство сербского народа бунинско-михалковские благородные белые герои. И есть еще люди, особенно бывшие югославские партизаны и бойцы Народно-освободительной армии Югославии, которые помнят преступные деяния против сербского народа и Русского охранного корпуса, и 15-го казачьего кавалерийского корпуса под командованием генерал-лейтенанта войск СС фон Паннвица, и 1-го казачьего полка генерала Зборовского… И помнят, что именно Красная армия, то есть те самые «полудикари», «хамы», «чернь», по мнению Бунина и Михалкова, которые в свое время разгромили войска барона Врангеля и вышвырнули их из Крыма, освободили Югославию и от немецко-фашистских захватчиков вместе с их русскими пособниками, о которых так сострадает лауреат премии Ленинского комсомола. Или премьера фильма использовалась как повод отслужить литургию на могиле барона Врангеля, продемонстрировав свое единство с борцами с Советской Россией и русским народом, отвергнувшим господ? Похоже на это, ведь Михалков не отслужил литургию по погибшим при освобождении Югославии советским воинам и не возложил цветы на их могилы. 5 октября премьера фильма прошла в Севастополе, думаю, с расчетом вызвать негативную реакцию на советскую власть в Крыму «бунинско-михалковскими ужасами» и сострадание и поддержку белогвардейщины. 7 октября премьера прошла в Москве. С 9 октября фильм в прокате. И снова российский электорат, потомки «полулюдей», хамов» и «черни», особенно его женская часть, сопереживает «благородным» героям фильма, восхищаясь и умиляясь ими, и возмущается злодеями-большевиками, освободившими Россию от господ, которые, как Бунин с Михалковым, считали их дедов и прадедов «полулюдьми», «хамами» и «чернью». Ну с Михалковым все ясно – деляга и конъюктурщик не без таланта, но Бунин?..
«… В нынешней России Бунин как художник почти что канонизирован, неприкасаем: «Окаянные дни» и остальная его публицистика используется как своего рода акт обвинения Октябрьской революции и советской власти...
Публицистика Бунина, несомненно, художественная. Из лихорадочного, страстного потока слов, срывающихся с языка без раздумий, без всякой подготовки, с ходу, из криков ужаса, охватившего Бунина при виде того, что происходило в ходе Октябрьской революции 1917 года, что творили, как он говорил, эти «полудикари», эти «хамы», эта «чернь» в годы Гражданской войны...
... читать бунинскую публицистику, перечитывать «Окаянные дни» тяжело, а временами – крайне неприятно. В своих взглядах на жизнь, на историю и историю Бунин чрезвычайно пристрастен и тенденциозен, чего он сам не отрицал. Страсть затмевает человеку разум.
О прошлом, о том, что было, но что смела революция, Бунин пишет с теплотой и нежностью. И его нельзя не понять: там осталось все лучшее в его жизни и все его надежды. И никакого намека на светлое ни в настоящем, ни в будущем. Все акценты в бунинской публицистике сделаны исключительно на грехах и темных сторонах революции, новой власти и революционной «толпы». Бунин в упор не хотел видеть хоть что-нибудь положительное в революции и во всем, что происходило вокруг, старательно собирал все дрянное, ужасающее, ничтожное, чем полна жизнь во всякие времена и всюду, но особенно – в период разломов истории и смут. Слишком много злобы, слишком много желчи, слишком много ненависти. Несогласие и протест вызывают именно перехлест, нарушение чувства меры...
«Окаянные дни» - документ сугубо политический, идеологический, талантливо окрашенный в художественные краски и тона. Но качество публицистической литературы определяется не художественностью, а глубиной проникновения в социальную материю и главное – ответами на злобу дня. Не злобой, не ненавистью, а истиной, способной разрешить противоречие, конфликт. Но такой позитивной задачи Бунин перед собой даже не ставил...
Стоит задаться вопросом: что служило главным источником глубокомысленных выводов и ожесточенных высказываний Бунина? Газеты и слухи.
«Все слухи и слухи, - пишет он в «Окаянных днях» 12 апреля 1919 года в Одессе. – Бешенство слухов. Петроград взят генералом Гурко, Колчак под Москвой, немцы вот-вот будут в Одессе». Ничего этого на самом деле не происходило, но Бунин жил слухами и надеждой, что они сбудутся. Вот выдержки всего из двух страниц «Окаянных дней» от 28 февраля 1918 года. «Вести со Сретенки – немецкие солдаты заняли Спасские ворота»; «Слух, что в Москве немцы организовали сыскное отделение»; «В Петербург будто бы вошел немецкий корпус»; «Говорят, что Москва будет во власти немцев семнадцатого марта» (на самом деле этого не было – И.И.); «Рассказывал в трамвае солдат...»; «Д. Получил сведения из Ростова...»; «Д. прибавил: «Большевики творят в Ростове ужасающие зверства... расстреляли 600 сестер милосердия; ну если не шестьсот, то все-таки, вероятно, порядочно»; «Повар от Яра говорил мне...»; «Вести из нашей деревни...». И так – едва ли не на каждой странице...
Бунинская публицистика, особенно «Окаянные дни», - это в значительной мере коллекция слухов, домыслов, а кое-где, наверняка, и его богатейшего воображения, о котором он сам говорил, сопоставляя свою способность фантазировать с аналогичным даром Л.Н.Толстого. 11 марта в «Окаянных днях» запись: «Толстой сказал про себя однажды: «Вся беда в том, что у меня воображение немного живее, чем у других...» Есть и у меня эта беда»...
О том, что Бунин не принял революцию, известно. Согласно соровским учебникам школьникам рассаказывают, что никакой «великой» и «социалистической» революции в октябре 1917 года в России не было, а был «большевистский переворот», «захват власти», да и то случайный. Такими же словами говорит о революции и Бунин. Вот некоторые его высказывания по этому поводу.
«Тихонов рассказывал мне, - пишет Бунин, - как большевики до сих пор изумлены, что им удалось захватить власть и что они все еще держатся». «Луначарский после переворота неделе две бегал с вытаращенными глазами: да нет, вы только подумайте, ведь мы только демонстрацию хотели произвести, и вдруг такой неожиданный успех!» Позднее Троцкий писал в дневнике: «Если бы в Петербурге не было ни Ленина, ни меня, не было бы и Октябрьской революции».
«Неизбежна была революция или нет? – спрашивает Бунин. И говорит: - Никакой неизбежности, конечно, не было, ибо, несмотря на все недостатки, Россия цвела, росла, со сказачной быстротой развивалась и видоизменялась во всех отношениях... Была Россия, был великий, ломившейся от всякого скарба дом».
Тут Иван Алексеевич серьезно ошибался. 17 января 1895 года при восшествии на престол в своей тронной речи Николай II прямо сказал: «Бессмысленно мечтать о всякой конституции». В том же году царь твердо поддержал расстрел рабочей демонстрации в Ярославле, направив телеграмму, в которой говорилось: «Спасибо молодцам-фанагорийцам за стойкое и твердое поведение во время фабричных беспорядков».
О том, что К.Маркс еще в 1870 году был убежден, что «в России неизбежна и близка грандиознейшая социальная революция», и повторял это неоднократно; о том, что скорая русская революция, как говорил Ф.Энгельс, станет «поворотным пунктом во всемирной истории»; о том, что в «Письмах издалека» В.И.Ленин предрекал, что революция 1905 года и Февральская 1917-го «должны привести Россию к революции социалистической», царь Николай знать не знал – что за «людишки»? Слыхом не слыхивал об этом, надо думать, и Бунин.
Николай II, причисленный ныне к лику святых как великомученик, был очень слабым правителем, не способным принимать адекватные решения, верно реагировать на ситуацию, о которой ему осмеливались докладывать. Еще в 1902 году министр внутренних дел России Плеве в докладной записке царю говорил: «Если бы 20 лет назад, когда я управлял департаментом полиции, мне бы сказали, что России грозит революция, я бы только улыбнулся. Нынче я вынужден смотреть на положение иначе». В феврале 1914 года министр внутренних дел России Дурново сообщал самодержцу, что «в случае неудачной войны в России неизбежна социалистическая революция».
Откуда мог знать обо всем этом Бунин? Зато с полной уверенностью писал, что на октябрьскую революцию «чернь» спровоцировали большевики. И был убежден, что абсолютно прав. Хотя позади уже были и революция 1905 года, и Февральская революция 1917-го, дававшие повод для глубоких размышлений...
... Во взглядах на революцию Бунину были по душе и слова Наполеона: «Что породило революцию? (французскую – И.И.) Честолюбие! Что остановило ее? Честолюбие!».
«Честолюбие!..». Нет же: «повторяемость» причин любой революции...
... Нарождающейся российской буржуазии было тесно и душно в атмосфере феодальных и (по сути) все еще крепостнических отношений. В 1902 году в забастовках и стачках участвовали 694 тыс. рабочих, в октябрьской стачке 1905 года – уже более 2 млн. Царь вынужден издать «Манифест» (компромисс! – И.И.) и обещать народу новые свободы...
...Но не желал никаких радикальных перемен Бунин, да и зачем желать, если ты, хоть обедневший, но все же дворянин, уже знаменит на всю Россию, как говорится, «сыт, пьян и нос в табаке»?...
«Честолюбие!..». Если бы только! «Повторяемость»: нищета и голод постоянно и остро давали знать себя в российских деревнях, где в начале ХХ века проживало 85% населения. Через каждые три-четыре года в стране – неурожаи, а вслед за ними – голод. В 1991-1892 гг. в России от голода умерли сотни тысяч человек. Через каждые 10 лет в России случался большой неурожай и – большой голод. В 1911 году голод охватил 20 губерний с населением в 30 млн человек.
Статистика: накануне 1917 года в России насчитывалось около 2 млн богатых крестьян. Немало! Еще около 3 млн относились к середнякам. Но 10 млн (две трети) крестьян были бедняками: ни кола, ни двора; ни лошади, ни коровы. В сущности своей, батраки все те же крепостные, хоть и «свободные», вынужденные гнуть спину на новых хозяев, еще вчера таких же крепостных, как они, которые были зачастую еще более жестокими и безжалостными, чем прежние баре. Рано или поздно бедный крестьянин должен был заявить о своих нуждах и страданиях. И когда в годы Первой мировой войны его одели в шинель и дали в руки винтовку, «человек с ружьем» стал естественным резервом тлевшей революции. А когда революция грянула, встал под знамена тех, кто обещал мир, землю и хлеб. Это были большевики. Это был Ленин.
Ленин, большевики прекрасно понимали «шаткость», переменчивость настроений, расколотость народа на несколько слоев: на зажиточных, довольных собой и жизнью; живущих трудно, но колеблющихся, к бунту не готовых; на бедных и нищих, голь перекатную, «проклятьем» заклейменных на то, чтобы рождаться, жить и умирать в голоде и холоде, в услужении, без всякой надежды для детей или хотя бы внуков и правнуков выбиться « в люди». Таких в России было абсолютное большинство – хоть среди нарождавшегося рабочего класса, хоть среди крестьян, деды и отцы которых всего полвека назад еще пребывали в крепостных – в рабстве. Кому мила такая судьба? «Чернь» и «нелюдь» сознавали, что они «никто» и «ничто». И когда провозгласили, что «никто» станет «всем» - они восстали...
Бунин не понимал (не хотел понимать?), что «окаянные дни» наступили не «вдруг», а стали искуплением грехов и ошибок российской самодержавной власти, копившихся столетиями. Думать, будто для постижения смыслов истории и логики общественного развития достаточно лишь писательской наблюдательности и писательского таланта, мне кажется, весьма наивно. А Бунин, видимо, именно так и полагал. В его записках и статьях, кроме имен Льва Толстого да не слишком чтимых им Достоевского и Герцена, из значительных фигур не встречается никто. Маркс и Ленин как знатоки общественной жизни для Бунина существа ничтожные, отрицательно-негативные. А это были, что ни говори, великие умы. Между тем сам Бунин был не более чем тонкий знаток, холодный наблюдатель жизни российской деревни, добросовестный фиксатор происходивших в ней процессов, но не противник назревавшего окаянства, исполненный желания излечить общественный недуг. Великолепный рисовальщик с натуры. Поэт – не врач, он только боль, струна и нерв?.. Страсть в душе Бунина забурлила, забила ключом лишь в тот момент, когда «дурман» и «окаянство» вырвались наружу и разнесли в клочья все, что рисовал он в своей знаменитой «Деревне»...
Когда мы говорим о Бунине-публицисте, надо помнить, что он – помещик, аристократ, православный монархист, всей своей сутью тяготевший к старой дворянской культуре и устоявшемуся образу жизни. Этот достоверный исторический факт невозможно игнорировать. Бунин видел и описывал то, что хотел видеть, и не видел, не хотел видеть, знать и понимать то, что не отвечало его воззрениям. А временами просто не понимал, что не понимает. В том нет ничего необычного: человек – существо ограниченное. Бунин был человек... Человек со своей – Белой правдой. Ко всем другим правдам относился свысока, презрительно. Для него не было правды ни мужицкой, ни рабочей, ни «красной», а были только Белая идея и Белая правда...
Исследователи бунинского творчества пишут о Бунине как бесприкословном и последовательном стороннике Белой идеи и Белого движения. «Белые», по Бунину, - это те, «у которых все отнято, поругано, изнасиловано, убито, - родина, родные колыбели и могилы, матери, отцы, сестры...». Белые – это помещики, фабриканты, кровопийцы, пауки, угнетатели, деспоты, сатрапы, мещане, обскуранты, рыцари тьмы и насилия. «Белые» - это Авель; «красные» - это Каин. В марте 1919 года Бунин говорил: «... я чувствую, что я не должен быть писателем, а должен принимать участие в правительстве», «... все больше и больше думаю, чтобы поступить в армию добровольческую и вступить в правительство».
Абсолютно «своим» считали Бунина и в Белом стане. В августе 1920 года П.Б.Струве от имени правительства Вооруженных сил Юга России пригласил Бунина в белый Крым: «... Мы решили, что такая сила, как Вы, гораздо нужнее сейчас здесь у нас на Юге, чем за границей». Представьте: Бунин стал членом правительства на Юге, куда его приглашал П.Струве с согласия Врангеля, - и что бы произошло в случае их победы? Бунин был барин, помещик-крепостник, православный монархист. Вот это и есть векторы его мыслей и действий: на барщину, мужички! Или – к стенке. В злобе нет исхода. Ненависть грозит, злоба мертвит, но не плодоносит...
Понимал ли Бунин, что «русская революция» победила не соблазнами большевиков, а потому что в стране был общенациональный, как говорят сейчас, «системный кризис»? Что народу осточертела война, что крестьяне изголодались, что царь и его власть до самого дня исчерпали доверие подданных? 240 тыс. солдат петроградского гарнизона перешли на сторону революции – это как? Когда в непримиримом конфликте сошлись Красная идея и Белая идея, то почти половина русских армейских офицеров и больше половины офицеров и генералов Генерального штаба (цвет армии) пошли служить в Красную армию. Это – как? На сторону революции перешла большая часть Центрального аппарата русской военной разведки во главе с генерал-лейтенантом Н.М.Потаповым!.. Царские генералы и офицеры не были большевиками, и почти никто из них не вступил позднее в партию. Их выбор определялся гражданским долгом, любовью к России и ее народу...
Отвечая на обвинения «белых» однокашников, бывший начальник штаба Верховного главнокомандующего генерал Бонч-Бруевич писал: «Суд истории обрушится не на нас, оставшихся в России и честно исполнявших свой долг, а на тех, кто препятствовал этому, забыв интересы своей Родины и пресмыкаясь перед иностранцами, явными врагами России в ее прошлом и будущем».
В силу неопровержимой пристрастности Бунин видел все происходившее в России в годы революции, гражданской войны и советской власти под своим углом зрения и объяснял его сообразно своим взглядам и убеждениям пятидесятилетнего знаменитого человека и помещика. Что ему не нравилось, того он не замечал или с ожесточением опровергал, и наоборот – выпячивал выгодное его представлениям.
... Бунин «упускает из виду» тот факт, что Гражданскую войну в 1918 году развязало Белое движение, изначально надеясь на решающую помощь Антанты, то есть интервентов. Бунин наверняка знал, но «не придавал значения» тому, что без западных поставок вооружения, обмундирования и материалов, особенно Англией, Белое движение вообще не могло бы образоваться. Бунин то ли не знал, то ли знал, но не хотел признавать и понимать, что ненависть к России всегда жила на Западе, и «белый проект» вынашивался там задолго до Февральской и Октябрьской революций.
Бунин знал, что Колчак назначен Верховным правителем России Англией и США; что Деникин сознательно работал на Запад. Бунин должен был понимать и то, что иностранные державы используют Белое движение в борьбе с революционным народом, не жертвуя своей «живой силой», но в случае победы «белых» им гарантирована возможность «обустройства» России на свой лад и в своих интересах.
Где были в тот момент русские чувства и патриотизм Бунина? В годы Октябрьской революции и Гражданской войны они словно испарились из его души.
Пусть придут любые иностранцы – немцы, англичане, французы, финны, поляки, все равно кто! Пусть захватят Москву и Кремль, Петербург и Зимний дворец! Пусть оккупируют хоть всю Россию, только бы избавили от русской «черни», «полудикарей», от большевиков. «Лучше черти, чем Ленин!..» - пишет Бунин. Читаем в «Окаянных днях»: «В газетах – о начавшемся наступлении немцев. Все говорят: «Ах, если бы!»... Вчера были у Б. Собралось порядочно народу – и все в один голос: немцы, слава Богу, продвигаются, взяли Смоленск и Бологое... Слухи о каких-то польских легионах, которые тоже будто бы идут спасать нас... Немцы будто бы не идут, как обычно идут на войне, сражаясь, завоевывая, а «просто едут по железной дороге» - занимать Петербург... После вчерашних вечерних известий, что Петербург уже взят немцами, газеты очень разочаровали... В Петербург будто бы вошел немецкий корпус. Завтра декрет о денационализации банков... Видел В.В. Горячо поносил союзников: входят в переговоры с большевиками вместо того, чтобы идти оккупировать Россию» и т. п.
А вот записи Бунина из Одессы:
«Слухи и слухи. Петербург взят финнами... Гинденбург идет не то на Одессу, не то на Москву... Все-то мы ждем помощи от кого-нибудь, от чуда, от природы! Вот теперь ходим ежедневно на Николаевский бульвар: не ушел ли, избави Бог, французский броненосец, который зачем-то маячит на рейде и при котором все-таки как будто легче».
Народолюбие вызывало у Бунина только сарказм. «Чернь» и «полудикари», «проклятые обезьяны», «скотина без пастуха» - вот что такое народ для Бунина. Эти слова разбросаны по всем его статьям. Вот несколько зарисовок...
«Слишком много было и есть у нас субъектов чистой уголовной антропологии. Разбойнички муромские, брянские, саратовские и прочая, прочая, бегуны, шатуны, ярыги, голь кабацкая, пустосвяты, на сто тысяч коих – один святой...»; «А в красноармейцах главное – распущенность. В зубах папироска, глаза мутные, наглые, картуз на затылке, на лоб падает «шевелюр». Одеты в какую-то сборную рвань. Иногда мундир 70-х годов, иногда, ни с того ни с сего, красные рейтузы и при этом пехотная шинель и громадная старозаветная сабля»; «... Красная аристократия: матросы с огромными браунингами на поясе, карманные воры, уголовные злодеи и какие-то бритые щеголи во френчах, в развратнейших галифе, в франтоватых сапогах непременно при шпорах, все с золотыми зубами и большими, темными, кокаинистическими глазами...»...
... Гражданская война была трагедией для всей России: для «белых» и «красных»... Белая идея в сущности своей была антирусским, антигосударственным проектом Запада, подхваченным российскими либералами, сокрушившими монархическую государственность в ходе Февральской революции 1917 года. Тысячи корнетов и поручиков, вставших «За Веру, Царя и Отечество!», певших гимн «Боже, царя храни!», были «пушечным мясом», «военной рукой» Антанты, которая упустила свой шанс раскромсать Россию только потому, что внутри каждой из стран, входивших в этот союз, в тот момент вызрели свои восстания и революции. Генералы – основатели Белого движения (Корнилов, Краснов, Деникин, Колчак, Кутепов, Врангель и другие) меньше всего собирались разрешать проблемы, которые привели к революции. Первое, чего они хотели, - вернуть «свое», прекрасно понимая, что собственными силами, без иностранной помощи им не победить.
Волею Запада Верховный правитель России адмирал Колчак, «дитя Февраля», писал о русском народе буквально следующее: «обезумевший дикий (и лишенный подобия), неспособный выйти из психологии рабов народ». При власти Колчака в Сибири было построено 50 концентрационных лагерей, около миллиона человек были брошены в тюрьмы.
Бунин же перед Колчаком и Деникиным, с которыми встречался позднее, просто млел, пел им дифирамбы как национальным героям. Хотя даже злейший враг Советов З.Н.Гиппиус записала в дневнике 2 сентября 1919 года: «На Деникина, вероятно, почти никто не надеется, несмотря на его, казалось бы, колоссальные успехи, на все эти Харьковы, Орлы, на Мамонтова и т. д. Слишком мы здесь зрячи, слишком все знаем изнутри, стобы не видеть, что ни к чему, кроме ухудшения нашего положения, не поведут наши «белые генералы», старые русские «остатки», - если они не будут честно и определенно поддержаны Европой». По существу своему Белое движение выступало как прозападная сила, принявшая от Антанты материальную и военную помощь в форме иностранной интервенции. Умом своим Бунин был куда как посильнее Гиппиус, был смотреть на вещи поглубже... Или не так?..
В рассуждениях об отношении Бунина к народу было бы ошибкой забывать: Бунин – дворянин знатного рода, чем гордился чрезвычайно. После отмены крепостничества в 1861 году имения его матери в Воронежской и Орловской губерниях были на грани разорения, но существовали и позволяли господам жить вполне сносно: держать хорошие связи, путешествовать, бывать в свете, на званых обедах, в театрах, иметь хорошую одежду, знать вкус «налимьей ухи, розовых рябчиков в крепко пожаренной сметане», «дорогих вин и коньяков». Прекрасно, прекрасно!.. Но это все – не для городских и сельских обывателей – людей низших сословий, которые составляли почти 90% населения России и звались «народом», который Бунин наблюдал, изучал и описывал, глядя на него со стороны, сверху и свысока. Себя самого Бунин к «народу» не причислял. Сказать о себе «чернь», «полудикарь», «обезьяна»?..
Снова скажу: тяжело, невыносимо тяжело было мне перечитывать «окаянные дни», читать одну за другой бунинские статьи, до самых краев налитые яростной злобой, испепеляющей ненавистью и барской брезгливостью ко всему, что происходило в революцию, в годы Гражданской войны и в Советском Союзе.
Однажды вдруг поймал себя на мысли: Боже мой, да ведь мне, родившемуся в 1936 году, в ноябре 1953 года, когда Бунин умер, было уже семнадцать лет!.. Семнадцать лет я и Бунин жили в параллельных мирах. Я родился в Ленинграде и вырос при советской власти, обучен и воспитан ею; за эту власть, за Родину отдали жизни в Великой Отечественной мой отец и его брат – оба коммунисты; семья наша – мама, сестра, старший брат и я пережили полтора самых страшных года фашистской блокады Ленинграда; я был пионером, комсомольцем, членом компартии, служил стране преданно и честно. И было за что служить – одно образование мое чего стоит!.. Я – из простонародья, но, как говорится, «вышел в люди»...
(А мне, родившемуся в 1937 году, в ноябре 1953 года, когда Бунин умер, было уже шестнадцать лет!.. Шестнадцать лет я и Бунин жили в параллельных мирах. Я родился в Москве и вырос при советской власти, обучен и воспитан ею; за эту власть, за Родину всю войну сражались мой отец и мои дяди – коммунисты, один из них погиб; семья наша – мама, старшая сестра, я и младшая сестра всю войну провели в Москве; я был пионером, комсомольцем, членом компартии, служил стране преданно и честно. Я – из простонародья, но, как говорится, «вышел в люди» - С.Е.)
Выходит, Бунин яро и скопом ненавидел меня, мою семью, моих друзей и товарищей, миллионы людей, по его понятию сплошь «большевиков», которые между тем сотворили «советское чудо» - превратили Россию лапотную в Россию индустриальную и электрическую, победили фашизм в Великой Отечественной войне, первыми в мире начали освоение космоса – Боже, да разве надо перечислять все великое, что сотворили «большевики»? И все это псу под хвост?..
...Обида, злоба, ненависть, желчь и сарказм по поводу всего и вся, что было связано с новой – революционной и послереволюционной Россией, изумляли Бунина, застилали ему глаза, не позволяли взглянуть на происходившее менее пристрастно, более объективно...»(Игорь Ильинский. Белая правда Бунина. Наш современник №3–2011 г.).
Боится новый русский барин «бесогон» Никита Михалков за свое барское существование вот и пугает с помощью помещика Бунина народ русский погибелью, если он поднимет на штыки и вилы новоявленных бар.
