Может ли одна книга убить другую на почве личной неприязни? Способен ли перспективный роман избавиться от соперника руками изображенных в нем персонажей?
Один фильм? Одна пластинка?
Такие случаи были – бездарно оформленная обложка, скупая рецензия и вялая реклама, слишком ранняя или, напротив, запоздалая публикация.
Кажется, это тема для небольшого разговора. Так приступим к нему, покуда наваждение (всё более редкий гость в наши дни, когда человек предпочитает растворимых призраков натуральным) не растаяло, оставив после себя пустое место, о котором совсем нечего сказать.
Итак – мертворожденный опус, как повод для обращения к колдунам и оккультистам, якобы способным оживить бездыханное дитя, подкорректировав карму нежизнеспособного сочинения.
Если дяденька просто выдумывает, высасывая из пальца «галлюцинации», это одно, но если мы знаем, что он делает это под воздействием ЛСД, это уже совсем другое, даже если в действительности автор довольствуется пивом.
Сорок лет назад сочинитель было достаточно пару раз выругаться на странице, чтобы его прокляли на семи соборах. А клеймо хулигана, это знаете ли, как дубленка, при хорошем обращении не стирается и служит хозяину всю жизнь.
Книги и пластинки одержимые мелким бесом эпатажа успешно расправляются с произведениями, созданными, как Бог на душу положил.
Такова неприглядная роль помощников из аутсайда в деле эстетической эвтаназии «некрикливого, серьезного искусства», которое люди все реже готовы понимать.
Запись провалилась, книгу не берут – и это с моим талантом, с моей эрудицией!
Кто виноват? – Разумеется, бескультурье современного читателя, которому нельзя доверить настоящую вещь, он все равно не сможет отличить ее от подделки.
Ваша книга?.. Пессимистичная, но в общем славная. Жаль, конечно, что она не прохиляла так, как наша, хотя я наверное получил больше успеха, чем заслужил. Извините, что не предлагаю вам поделиться, у него специфический вкус, и вам к нему привыкать не стоит, не обижаетесь? Вот и славно.
Жаль, жаль, нет – правда, жаль, я не шучу. У меня совсем нет ложной скромности, но и спортивной гордости тоже нет, кстати, вы были сильным противником.
Мудрец часто опережает недоступные чутью окружающих события, поэтому, когда они начинают воплощаться наяву, его тут же упрекают либо в заторможенности, либо в банальности замечаний, звучащих неактуально, потому что ему нет нужды изощрять свое остроумие, комментируя очевидные для него вещи.
Бывает и так – мощь духа, пройдя через очистительную «клиническую смерть» временного забвения, оборачивается вдруг слабоумием в глазах толпы. И стойкий художник, сознавая, насколько опасен разочарованный идиот, особенно если тот не одинок, если у того за плечами поддержка «диаспоры», начинает оправдываться, как «запоровший» заготовку мальчишка-кружковец: Никакой тайны тут нет – прост я снял неудачную картину. Фильм откровенно плох, и чем быстрее о нем забудут, тем лучше. Тем более сейчас, когда вокруг полно сенсационных новинок! Знаете, какая талантливая у нас молодежь…
Нам хорошо знакомо состояние, которое можно обозначить как «парализованный прогресс».
Перед глазами возникает некий приморский край на стыке застоя и перестройки. Проезд по-прежнему стоит пятак, и можно кататься зайцем, но уже есть синтезаторы и фонтаны с цветомузыкой, а набережную украсили фонари в стиле ретро – пластмассовые, но издали как настоящие, времен «Дамы с собачкой».
Перманентный восемьдесят седьмой год. Так и кажется, что будущим летом изо всех щелей заиграет «Ламбада», и будет играть пять лет, потеснив «Модерн Токин», который, впрочем, тоже никуда не денется. А потом еще лет пять, и еще…
Таков однополярный мир, где «Ялта мало чем отличается от Кременчуга. Даже бациллы спят».
Мир, где жители противоположных полушарий не смотрят одни и те же фильмы, не слушают одни и те же песни, не сомневаются в правдивости одних и тех же мифов, игнорируя одни и те же доводы и факты.
Мир, оклеенный афишами с одной и той же физиономией в разных концах, завоеванный и порабощенный гастролерами мир.
Замечательный комик Джерри Льюис почти в одно время со «Штирлицем» снял замечательный фильм о разведчике в тылу врага, но его картину сняли с экранов на третий день, заменив ее хроникой фестиваля в Вудстоке, на который большинству американцев было глубоко наплевать.
Даже злосчастный «Фантомас» продержался в советском прокате дольше.
Следующая работа Льюиса увидит свет лишь одиннадцать лет спустя. За это время режиссер успеет пережить жесточайшую депрессию, окажется на грани самоубийства, и все-таки успеет завершить самый засекреченный фильм на тему Холокоста, который не показывают до сих пор – «День, когда клоун заплакал».
Кто-то всегда мешает нашему полноценному знакомству с классикой – слишком сложные книги мы проходим слишком рано. Достоевского, например, знавшего «немало честных людей, которые, подобно мне, утомлены, опечалены, удручены и подавлены этой опасной комедией».
Многие, в том числе и утомленный маэстро, уверяют, что там – в «опасной комедии» и смотреть-то не на что, но это, как говорится, официальная версия.
