С. Девятов "Новые обитатели Кремля"

В марте 1918 года центром огромной страны стала Москва, а Московский Кремль – сердце новой столицы – вновь превратился в резиденцию высших органов государственной власти. Впрочем, все это произошло не в один момент. Переселение центральных руководящих органов заняло почти полгода: отдельные подразделения ВЦИК и Госбанка доехали до Москвы только к концу лета.

Бегство или эвакуация?

– Что это, на ваш взгляд, было – все-таки перенос столицы, как потом стали называть переезд правительства из Петрограда сами большевики, эвакуация или же просто бегство из прифронтового города?

– Конечно, это не бегство – никоим образом. Это эвакуация, причем эвакуация вполне продуманная, хорошо организованная и хорошо законспирированная. Удивительно, но факт: при том тотальном развале, который тогда имел место, все было сделано четко и эффективно. Никаких ЧП, никаких происшествий во время этого массированного переезда зафиксировано не было. Конспирация соблюдена, безопасность обеспечена, переезд высших органов власти осуществлен в самые сжатые сроки. Что же касается переноса столицы… Никто в тот момент так вопрос не ставил. Речь шла о переезде, фактически – об эвакуации.

– Именно так воспринимали происходящее и современники?

– Не просто современники, но и непосредственные участники событий. Есть очень интересный источник – воспоминания некоего П. Лебидта, который в момент переезда советского правительства из Петрограда в Москву занимал пост комиссара питерского Николаевского (ныне Московского) вокзала. В статье, опубликованной в № 10 журнала «Железнодорожник» за 1926 год, он прямо пишет: «Наступили критические дни в наших отношениях с Германией. Германские войска подступали к Пскову, стремились занять и ряд других подступов к Петрограду. Стоял вопрос о необходимости эвакуации Питера». В других местах его воспоминаний: «в это время вопрос об эвакуации центрально-правительственных учреждений из Петрограда в Москву был разрешен»; «на совещании был установлен порядок эвакуации и очередность вывоза комиссариатов»; «начался плановой вывоз учреждений и ценностей» и т. д.

«Необходима немецкая аккуратность и точность!»

– Кому пришла в голову идея эвакуации?

– Думаю, идея витала в воздухе, но последнюю точку в раздумьях по этому поводу, видимо, поставил бывший царский генерал Михаил Бонч-Бруевич – старший брат управляющего делами Совета народных комиссаров Владимира Бонч-Бруевича. Михаил Бонч-Бруевич, который тогда возглавлял штаб Верховного главнокомандующего, высказался за немедленный перевод правительства в Москву, мотивируя это приближением фронта, развалом армии, наличием немецкого флота на Балтике и близостью Петрограда к границе с Финляндией. Владимир Ленин очень внимательно отнесся к рапорту военспеца, и в итоге была дана команда срочно готовиться к переезду. Таким образом, этот рапорт с резолюцией Ленина стал первым письменным распоряжением по подготовке переезда Совнаркома из Петрограда в Москву. Всю организационную работу по этому вопросу координировал Владимир Бонч-Бруевич. Он же руководил самим переездом.

– Как осуществлялся переезд высших органов власти?

– По воспоминаниям комиссара Николаевского вокзала, сначала происходил «плановой вывоз учреждений и ценностей», а также сотрудников отдельных комиссариатов. Далее наступил черед Совнаркома, ВЦИК, Комиссариата путей сообщения. Для их переезда было выделено три спецсостава. Лебидт отмечал: «На закрытом совещании у товарища Невского было решено подать составы на обычную платформу на другой день с утра [10 марта 1918 года. – «Историк»] с тем, чтобы можно было отправить три поезда один за другим. Впереди шел поезд с ВЦИК’ом, посредине поезд с Советом народных комиссаров, а последний – с Комиссариатом путей сообщения».

– Председатель Совнаркома Ленин интересовался подготовкой к переезду?

– Не просто интересовался – Ленин лично контролировал процесс отправки трех главных эшелонов, и уже одно это говорит о значимости происходившего. Как вспоминал Лебидт, напряжение в Смольном в связи с отъездом было чрезвычайным. Вот еще эпизод из его статьи: «В день отправки около 11 часов вечера мне позвонил тов. Ленин и справлялся, как идет подготовка к отправке и скоро ли будет все готово, через сколько времени можно будет отправляться к месту отхода поезда. Тов. Ленин просил, чтобы я ему указал точно время. Я просил его сказать мне номер телефона, куда ему сообщить об этом, ибо в момент разговора с ним я не мог сообщить точно время. <…> Тов. Ленин не стал ждать, пока я позвоню, и звонил мне вторично, хотя не прошло и полчаса после первого нашего разговора. Тов. Ленин добивался точного времени и ссылался на необходимость немецкой аккуратности и точности. И действительно, на этот раз нам удалось точно подготовить поезда к отправке к указанному мною товарищу Ленину времени». Поезда, на которых ехали высшие руководители страны, были литерными, они шли без остановок (вернее, останавливались лишь для загрузки угля и заливки воды). В итоге к вечеру следующего дня, 11 марта 1918 года, высокопоставленные пассажиры – Владимир Ленин, Яков Свердлов, основная часть наркомов и членов ВЦИК – оказались в Москве.

– А остальные руководители? Ведь три эшелона вряд ли могли вывезти всех.

– Конечно, три эшелона – это только высшее руководство страны. Но эвакуационные поезда из Петрограда в Москву уходили и до этого, и после. Поездов было очень много, мы даже не можем сказать на сегодняшний день, сколько именно, поскольку в условиях конспирации это особенно не афишировалось и даже не всегда фиксировалось. Впрочем, ведомства и наркоматы тогда были относительно небольшими, так что в целом все было достаточно компактно. Речь не шла о десятках тысяч, счет шел на тысячи человек.

Дома Советов

– И вот они переехали. Что было дальше?

– А дальше они заселились в те здания, которые вскоре стали называть Домами Советов, – гостиницы «Националь» (1-й Дом Советов), «Метрополь» (2-й), здания на Садовой-Каретной (3-й), на углу Моховой и Воздвиженки (4-й) и в Шереметевском (ныне Романов) переулке (5-й). Самые известные – первые пять, но на самом деле их было существенно больше.

Владимир Ленин и Надежда Крупская поселились в «Национале» в 107-м номере. Кстати, в фондах мемориального музея «Кабинет и квартира В.И. Ленина в Кремле» находятся подлинные вещи вождя и членов его семьи, и в том числе там до сих пор хранятся две тарелки с вензелем гостиницы «Националь».

– Тарелки переехали с вождем из «Националя» в Кремль?

– Получается, так.

– Сразу давайте поясним, что такое Дом Советов. Вот «Националь» – Дом Советов, что это значит?

– Это некое относительно комфортное общежитие для советских служащих со своей комендатурой, с установленными правилами проживания и, что очень важно, с отдельной системой продуктового снабжения. Последнее было чрезвычайно важным моментом: на страну надвигался голод, особенно отчетливо ощущавшийся в крупных городах. Заселение в такие дома производилось по ордерам, которые выдавал либо Совнарком, либо ВЦИК. Ну и уже тогда была очень четкая градация, кто имел право там проживать. Помимо партийных и советских функционеров в таких домах жили и писатели, и поэты, и журналисты – разумеется, лишь те, кто был идеологически близок к советской власти.

– И до какого времени эти дома существовали?

– Они модифицировались из Домов Советов в нормальные дома к концу 1930-х годов, но надо понимать, что комендатура в них все равно оставалась, потому что там продолжали жить высшие партийно-государственные, военные деятели – высшая госпартноменклатура. И конечно же, сохранялась функция охраны. Но тогда уже стала неактуальной функция завоза продуктов и приготовления пищи, поскольку к этому моменту была налажена система продуктовых распределителей. Все, наверное, знают знаменитый дом на улице Грановского (такое название получил Шереметевский переулок, в честь историка Тимофея Грановского) – там весь фасад увешан мемориальными досками, посвященными памяти именитых жильцов. Кто там только не жил!

Кавалерские корпуса

– Кремль был единственным местом, которое рассматривалось в качестве возможной резиденции советского правительства, или были и другие варианты?

– По заданию высших органов советской власти Моссовет готовил несколько вариантов размещения Совета народных комиссаров. Помимо Кремля предлагались здание в районе Красных ворот – так называемый Девичий институт – и еще одно, в районе площади трех вокзалов. Однако из всех этих вариантов больше всего подошел Московский Кремль, сразу же создавший у своих будущих обитателей ощущение относительной комфортности и безопасности. Немаловажным было то обстоятельство, что Кремль – это все-таки крепость. Понятно, что в военном плане в тех условиях он был уже не очень эффективен как укрепление, но, если говорить об обеспечении безопасности высших органов государственной власти, выглядел, вне всякого сомнения, более выигрышно, чем все другие предложенные варианты. Внутри самого Кремля с точки зрения размещения органов власти наибольший интерес представляло здание Судебных установлений, или, как его еще называли, здание Сената (ныне 1-й корпус Кремля). Это здание практически не пострадало во время боев осенью 1917 года: во всяком случае, попаданий артиллерийских снарядов в него не было. Внутри царил легкий революционный хаос, но в целом его помещения вполне могли использоваться для организации работы. В итоге здание Судебных установлений быстро привели в порядок. Пока шла подготовка кремлевских помещений, Ленин с семьей, равно как и многие другие переехавшие в Москву руководители, жил, как мы уже говорили, в «Национале».

– А оттуда перебрался сразу в Кремль?

– Да. Сначала для Ленина была подготовлена квартира в трехэтажном здании так называемых Кавалерских корпусов – это строение непосредственно примыкало к Большому Кремлевскому дворцу, с тыльной его стороны. Там, на втором этаже, в двухкомнатной квартире, и поселился Ленин. На той же площадке, буквально вплотную к ленинскому жилищу, располагалась квартира Льва Троцкого, которая была побольше – трехкомнатной. При этом у двух главных вождей революции была общая кухня. Вернее сказать, не совсем кухня, поскольку кухонной печи там не было, но там можно было вскипятить на спиртовке чайник, что-то разогреть. Это помещение было совмещено с общей столовой, так что обедать жильцы этих квартир могли вместе. В книге «Моя жизнь» Троцкий мельком упоминает такой эпизод.

Сюда же, в Кремль, вселился целый ряд других крупных государственных и партийных деятелей. Это Яков Свердлов, Алексей Рыков, Лев Каменев, Иосиф Сталин, Анатолий Луначарский…

– Кавалерские корпуса – это тоже временный приют Ленина, потом он еще раз переехал, в здание Сената.

– Ленину достаточно быстро было подготовлено новое помещение под квартиру. Она располагалась на третьем этаже здания Судебных установлений, или здания Сената. Вернее, в этот момент оно носило уже гордое название здания Рабоче-крестьянского правительства. Квартира Ленина была в одном коридоре с его рабочим кабинетом и залом заседаний Совнаркома, который примыкал к кабинету вождя и использовался как зал заседаний советского правительства и после его смерти. Рядом находилась приемная Совета народных комиссаров – большая комната, площадью метров, наверное, 80–90. За ней следовало помещение, которое с 1919 года использовалось как личная библиотека Ленина. Самая большая комната в квартире председателя Совнаркома была предназначена для его старшей сестры Анны Ильиничны Ульяновой, хотя она имела свою квартиру – напротив Кремля на Манежной улице. Дальше шла комната другой сестры Ленина – Марии Ильиничны. Потом комната, разделенная фанерной перегородкой на коридор и небольшую столовую. А затем уже комнаты Крупской и Ленина: у Крупской – побольше, у Ленина – поменьше. Наконец, комната домработницы, и заканчивалась квартира относительно небольшой кухней. Конечно, и в помещениях Совнаркома, и в квартире Ленина были санузлы, или, как их тогда называли, «ватерклозеты». Известны места заселения и других лидеров партии и государства. В Кавалерских корпусах жили два будущих непримиримых врага – Троцкий и Сталин, а также Владимир Бонч-Бруевич, Михаил Калинин, позже туда вселился и Вячеслав Молотов. Там же жил младший брат Ленина – Дмитрий Ильич Ульянов.

А на так называемой Детской половине Большого Кремлевского дворца (в непосредственной близости от нее впоследствии находился сталинский кинозал, специально построенный для «вождя народов» в 1930-е годы) были устроены квартиры, где жили Яков Свердлов, Алексей Рыков, а потом и Лазарь Каганович (в 1918-м Кагановича там, естественно, еще не было). В общей сложности к концу 1920 года в Кремле было прописано и постоянно проживало более 2 тыс. человек, то есть все квартиры бывших служителей кремлевских дворцов и соборов оказались плотно заняты новыми, советскими жителями. Под квартиры использовались и кельи бывших Чудова и Вознесенского монастырей, помещения, предназначавшиеся ранее для императорской свиты, Гренадерский и Офицерский корпуса.

Кремлевские жители

– Эти две тысячи человек – это уже советские начальники, не бывшие?

– Да, это руководители государства, члены их семей (скажем, за Сталиным и его родней было записано пять квартир, все родственники Ленина также имели собственную жилплощадь) и просто советские служащие – сотрудники аппаратов Совнаркома и ВЦИК, охрана Кремля. Кроме того, в Кремле находились и некоторые другие правительственные учреждения. Например, здесь размещался один из отделов Народного комиссариата просвещения.

– Две тысячи – это высокая плотность для такой территории?

– Смотря с чем сравнивать. До революции Кремль тоже был достаточно плотно населен: тут жили служители Большого Кремлевского, Малого Николаевского дворцов, Оружейной палаты, которая была частью Большого Кремлевского дворца, а также кремлевских храмов, Патриаршей ризницы и библиотеки. Здесь были устроены квартиры для чиновников и сенатских служащих. Так, в квартире, в которой впоследствии поселился Ленин, до революции жил московский окружной прокурор. Ну и, наконец, в Кремле жили монахи.

– А что стало с прежними жильцами?

– Выселение старых служителей Кремля началось практически сразу после переезда Совнаркома. Точно так же поступили с монахами и монахинями из Чудова и Вознесенского монастырей. Надо сказать, что их кельи были не самым лакомым местом для жилья, но тем не менее и они оказались заняты советскими служащими.

– Куда переселяли всех этих людей?

– Монахов выселили в близлежащие монастыри, причем это произошло достаточно быстро, все делалось на скорую руку. С монахинями немножко замешкались, и они успели вывезти ценности из Вознесенского монастыря, потом чекисты их обнаружили в одной из московских женских обителей, после чего ценности были изъяты. В целом же в Кремле жили люди не совсем уж нищие. Кто-то смог снять квартиру за пределами Кремля, кто-то предпочел уехать к родственникам в провинцию, ведь в Москве ситуация с продуктами становилась все хуже и хуже и многие пытались устроиться за городом. Нельзя сказать, что просто выкидывали всех на улицу и что у Кутафьей башни люди стояли с узлами. Такого, конечно, не было. Тем не менее зачистка Кремля от посторонних прошла быстро: можно уточнить, что ко второй половине 1918 года Кремль был в основном очищен от «непрофильных» проживающих. Кто-то из них оставался здесь и дольше, но к концу 1918 года этот процесс завершился полностью.

– Эпоха проживания советских руководителей в Кремле завершилась уже после смерти Сталина, насколько я понимаю?

– Количество проживающих сокращалось постепенно. К началу 1930-х годов здесь оставалось около четырех сотен жильцов. В 1935-м – 374 жителя, или 102 семьи. Позднее выселили родственников Якова Свердлова, Феликса Дзержинского. Резко сократилась численность проживающих в Кремле во время репрессий 1937–1938 годов. В 1937-м умерла Мария Ильинична Ульянова, в 1939-м – Надежда Крупская, но до последних своих дней обе по-прежнему проживали в квартире Ленина. А уже к началу Великой Отечественной войны, то есть по состоянию на лето 1941 года, в Кремле осталось всего 25 семей. Это только охраняемые лица (таковых было 25 человек) и члены их семей. Хотя если быть точным, то 24 человека, потому что у Андрея Жданова, первого секретаря Ленинградского обкома партии, в Кремле была квартира, но по большей части он жил в Ленинграде. За годы войны, например, Жданов (это задокументировано) всего лишь девять раз приезжал в Москву и останавливался в Кремле.

– А потом?

– После смерти Сталина, который, кстати, в последние годы жизни крайне редко ночевал в своей кремлевской квартире, предпочитая ей любимую «Ближнюю дачу» в Кунцеве, Никита Хрущев принял решение, что надо всех выселять из Кремля. Примечательно, что сам Хрущев там никогда не жил. По его указанию началось строительство комплекса особняков на Ленинских горах (ныне Воробьевы горы) – туда он вскоре и перебрался, а вслед за ним и Анастас Микоян и еще несколько человек. Молотов выехал из Кремля, получив квартиру на улице Грановского. Хрущев планировал, что переселение осуществится в течение года. Но за год, конечно, не успели. До победного «держал оборону в Кремле», а если быть точным, до 1962 года, Климент Ворошилов. Он оказался последним жителем, официально там прописанным.

Охрана Кремля

– Хотелось бы поговорить про охрану Кремля. Ведь насколько я понимаю, она создавалась абсолютно с нуля, потому что до этого, за исключением периодов, когда в Москве с визитами находились августейшие персоны, там особо некого было охранять?

– Не совсем так. Дело в том, что этот объект в Москве был защищен и надежно охранялся и до революции. Надо понимать, что в Цейхгаузе (Арсенале) хранился огромный запас оружия, боеприпасов, амуниции. Более того, если брать классификатор XIX века, то Московский Кремль являлся маневренной крепостью второго класса. Но вы отчасти правы: очень жесткий режим охраны в Кремле вводился, когда приезжал государь император. У нас в архивах есть планы охранных мероприятий под императорские приезды, и здесь особенно стоит отметить 1912 и 1913 годы (100-летний юбилей Бородинской битвы и празднование 300-летия дома Романовых). Там все было организовано по-взрослому. В Кремль вводились воинские части, устанавливалось жесткое разграничение по зонам передвижения на территории Кремля, государь проезжал по территории в сопровождении собственного Его Императорского Величества конвоя. То есть все меры безопасности принимались. Другой вопрос, что Временное правительство еще в марте 1917 года распустило императорскую охрану, просто как класс ее уничтожило. И поэтому самих членов Временного правительства охраняли обычные армейские офицеры.

Так что в марте 1918-го в Кремле надо было организовывать комендатуру заново, создавать охрану с чистого листа. Понятно, что нужно было иметь воинскую часть, которая могла бы эффективно охранять, а если потребуется, то и оборонять Московский Кремль, ведь в памяти еще были свежи бои за Кремль осенью 1917-го. Такой воинской частью поначалу стал сводный полк латышских стрелков, переехавший в Москву из Петрограда. У латышей отсутствовала какая-либо связь с городом и его окрестностями: у них не было здесь родни, не было рядом деревень, хуторов, откуда они родом, а значит, ни свояков, ни друзей, ни приятелей. В первый, 1918 год – а это самый тяжелый год советской власти – подобная организация охраны себя оправдала. Латышские стрелки охраняли Кремль и его новых обитателей до конца 1918 – начала 1919 года. Потом здесь появились Первые московские пулеметные курсы, воспитанники которых не только обучались военному делу, но и несли караульную службу. За охрану и пропускной режим отвечала Комендатура Кремля, которая на тот момент подчинялась РККА. При этом караулы на третьем этаже здания Сената, где жил и работал Ленин, выставляла Всероссийская чрезвычайная комиссия (ВЧК). Руководство ВЦИК в то же время координировало работу силовиков. Получался такой слоеный пирог охраны. Но после покушения на Ленина Фанни Каплан 30 августа 1918-го стало понятно, что к охране высших лиц государства нужно подходить более системно. Ведь до этого момента государственной охране подлежали всего три человека – Ленин, Троцкий и Дзержинский, причем Троцкого охраняла не ВЧК, а охрана, выделенная от его же, военного, наркомата.

– А председатель ВЦИК, то есть формальный глава государства, не имел охраны? У Свердлова ее не было?

– В 1918-м – нет.

Закрытый объект

– Как только советское правительство въехало в Кремль, он перестал быть доступен для обывателей, простых граждан, и это продолжалось до 1955 года, когда при Хрущеве часть Кремля открыли для свободного посещения, верно?

– Да, с марта 1918-го был введен пропускной режим, который поначалу не очень хорошо соблюдался (на этот счет есть очень интересные воспоминания первого коменданта Московского Кремля Павла Малькова), и только в 1955 году Кремль был открыт для посетителей. Он стал недоступен для обычных гуляющих в самом конце лета 1918-го, сразу после покушения на Ленина. Потом, особенно при Сталине, с каждым годом режим охраны становился все более жестким. Однако назвать Кремль по-настоящему закрытым в первые несколько лет после переезда правительства из Петрограда было нельзя. В Кремле проживало огромное количество людей, работал кооператив «Коммунист», был открыт детский сад «Красная звезда», функционировала медицинская амбулатория в 6-м корпусе рядом с Троицкими воротами (потом она переехала уже в качестве больницы в бывший Вознесенский монастырь). Были свой пропарочный пункт (там одежду обрабатывали раскаленным воздухом, чтобы не допустить проникновения в Кремль разного рода эпидемий) и баня. Существовали склады, столовая (кстати, в ней бесплатно питались только два человека – Троцкий и Клара Цеткин). В общем, была создана вся инфраструктура, которая необходима для функционирования высших органов власти. Фактически получился самодостаточный город в городе.

– Музеи Московского Кремля тоже не были открыты для посетителей?

– Смотря для кого.

– Для экскурсионных групп, например.

– Нет, экскурсий не было. Но если приезжали официальные делегации, для них экскурсии проводились: им показывали коронационные драгоценности. Оружейная палата была в тот период одним из гражданских отделов Комендатуры Московского Кремля.

– То же самое и с доступом в кремлевские соборы?

– Соборы как культовое место были закрыты весной 1918-го и не использовались до 1988 года. При Михаиле Горбачеве, когда праздновалось тысячелетие Крещения Руси, в Успенском соборе впервые после 70-летнего перерыва состоялось торжественное богослужение. До этого в соборах велась лишь научная и научно-реставрационная работа, а с середины 1950-х годов они стали доступны для посетителей как экскурсионный объект – часть Музеев Московского Кремля.

Реставрация vs советская власть

– Скажите, а вот сейчас, после того как кремлевская квартира Ленина при реставрации здания Сената была перенесена в Горки, осталось ли в Кремле что-то, на чем наглядно можно было бы показать, как жили руководители Советского государства, или это уже все?

– Увы, практически ничего нет. Сохранилась часть Кавалерских корпусов. Остальные жилые корпуса были снесены в самом конце 1950-х, когда строился Кремлевский дворец съездов (ныне Государственный Кремлевский дворец). Один, самый маленький, Кавалерский корпус не был снесен, как я понимаю, благодаря тому, что там, хоть и недолго, жил Ленин.

– А что там сейчас?

– Служебные помещения. Обстановка не сохранилась. Но Ленин там жил буквально несколько дней. В апреле 1918-го он уже переехал в здание Сената. Остался еще Потешный дворец, где некоторое время жил Сталин. Однако надо иметь в виду, что там была проведена научная реставрация, ее закончили в 2011 году. Тогда и восстановили Потешный дворец, ориентируясь на его первоначальный облик, хотя, конечно, дворец серьезно перестраивался в XVII–XIX веках.

– А 1-й корпус Кремля, то есть здание Сената, насколько он изменился после реставрации, проведенной в 1990-х годах?

– Сенатскому дворцу был возвращен вид, который был при его создателе – выдающемся архитекторе Матвее Федоровиче Казакове. Переделки там начались еще в 1830-е годы. Екатерининский зал, например, – главный, парадный зал – перегородили во времена царствования Николая I под нужды Сенатского архива: сделали там пять этажей, чтобы было удобно хранить дела. Перестраивали здание и позднее: последние серьезные переделки были произведены при Сталине в 1934 году и при Брежневе в 1972-м. В ходе реставрации всем этим помещениям был возвращен первозданный облик. Мемориальные кабинет и квартиру Ленина решено было сохранить, но перевезти их в Горки Ленинские. Там экспозиция воссоздана в одном из флигелей музея.

– То есть если это все подытожить, получится, что следов пребывания деятелей советской власти в Кремле на сегодняшний день практически не осталось?

– На сегодняшний день – нет.

Жертва Первомая

Переехав в Кремль, новые власти озаботились тем, чтобы как можно скорее избавить свою резиденцию от каких-либо напоминаний о «проклятом прошлом». Прежде всего решено было снести памятный крест, установленный на месте гибели московского градоначальника великого князя Сергея Александровича, убитого террористом Иваном Каляевым в 1905 году. Владимир Бонч-Бруевич, в 1917–1920 годах занимавший пост управляющего делами Совета народных комиссаров, в «Воспоминаниях о Ленине» рассказал о сокрушении этого кремлевского памятника: «И вот, когда настал радостный красный день Первого мая 1918 года, в праздновании которого Владимир Ильич принимал живейшее участие, утром, часов в десять, прежде чем идти на демонстрацию на Красную площадь, рабочие, красноармейцы и служащие кремлевских учреждений, собравшиеся вместе и готовые строиться в колонны, вдруг по чьей-то инициативе двинулись к памятнику Сергея Александровича, где-то достали веревки, веревками обвили эту небольшую колонну и приготовились его низвергнуть. Как раз в это время вышел из подъезда Совнаркома Владимир Ильич вместе со мной и другими товарищами. Кругом стояло большое оживление.

– Что это такое? – спросил Владимир Ильич.

– Да вот, наши товарищи решили очистить площадь от этого ненужного памятника, – ответил кто-то Владимиру Ильичу.

– Это прекрасно! – сказал Владимир Ильич. – Давно пора было бы убрать отсюда этот никому не нужный хлам.

И он быстро подошел к веревкам, которые были протянуты от памятника, и ухватился за одну из них. Мигом все бросились к нему и сразу, одним сильным рывком, сдвинули памятник с места. Небольшая колонна опрокинулась и разбилась на несколько кусков. Толпа оттащила каменные глыбы, подцепив оставшийся было на месте пьедестал и отодвинув его в сторону. Владимир Ильич подошел к месту, где стоял памятник, и громко сказал, обращаясь ко всем: – На этом месте революционный пролетариат должен воздвигнуть памятник смелому борцу Каляеву, который уничтожил одного из отвратительнейших представителей Романовых».

«От этих монахов мне просто житья не было»

О том, как складывались отношения у новых жильцов со старыми кремлевскими обитателями, подробно рассказано в мемуарах первого коменданта Московского Кремля Павла Малькова

Немало хлопот доставляло мне первое время кремлевское население. Кого только тут не было весной 1918 года! В Кремле жили и бывшие служители кремлевских зданий со своими семьями – полотеры, повара, кучера, судомойки и т. д., и служащие некогда помещавшихся в Кремле учреждений. Все они, за исключением стариков швейцаров, давно в Кремле не работали. Прелюбопытный народ были эти самые швейцары. Насчитывалось их в Кремле несколько десятков, все старики лет за шестьдесят, а то и больше, бывшие николаевские солдаты. В Кремле было тогда три дворца: Большой, Потешный и Малый Николаевский. <…> Вот за сохранностью имущества в этих дворцах, да еще в Оружейной палате и Кавалерском корпусе, старики и следили. Они же убирали помещения. Жили старики в Кремле испокон веков, помнили не только Николая II, но и Александра III. К обязанностям своим относились чрезвычайно ревностно. Не давали сесть и пылинке ни на одно кресло, ни на одно зеркало. Как занимались они своим делом в прежние времена, так занимались и теперь, после революции. <…>

Целый квартал, тянувшийся от Спасских ворот до площади перед колокольней Ивана Великого и от плаца до здания Судебных установлений, был застроен тесно лепившимися друг к другу двух-трехэтажными домами и домишками, заселенными до отказа. Полно было жильцов и в небольших зданиях, расположенных во дворе Кавалерского корпуса. Что это был за народ, пойди разбери; во всяком случае, их пребывание в Кремле необходимостью не вызывалось. Но больше всего хлопот и неприятностей доставляли мне монахи и монахини, так и сновавшие по Кремлю в своих черных рясах. Жили они в кельях Чудова и Вознесенского монастырей, приткнувшихся возле Спасских ворот. Подчинялись монахи собственному уставу и своим властям. С нашими правилами и требованиями считались мало, свою неприязнь к советской власти выражали чуть не открыто. И я вынужден был снабжать эту, в подавляющем большинстве враждебную, братию постоянными и разовыми пропусками в Кремль. Вот тут и охраняй и обеспечивай Кремль от проникновения чуждых элементов! От этих монахов мне просто житья не было, что ни день, то что-нибудь новое. Мало того, что они сами не внушали никакого доверия, что в гости к ним ходила самая подозрительная публика, они и того хуже удумали: организовали розничную торговлю пропусками в Кремль, поставив дело на широкую ногу. <…> Да ведь как торговали! Совершенно открыто, прямо возле Троицких ворот, по пять рублей за пропуск. Подходи и покупай кто хочет.

Тут уж я не стерпел. Пошел к Якову Михайловичу [Свердлову. – «Историк»] и заявил, что, пока монахов из Кремля не уберут, я ни за что поручиться не могу. Яков Михайлович сразу согласился. Давно, говорит, пора очистить Кремль от этой публики. Только надо спросить Владимира Ильича, нельзя без его ведома ворошить этот муравейник. Я – к Ильичу. Так и так, говорю. Надо монахов выселить из Кремля. Яков Михайлович поддерживает.

– Ну что же, – отвечает Ильич, – я не против. Давайте выселяйте. Только вежливо, без грубости! 

Источник: журнал "Историк" №3 2018