Кууурс! Ко мне! В одну шеренгу становись!
Солнечный был денек, ласковый, самая серединка сентября. И вдруг, вместо привычного развода на самоподготовку, такой интригующий облом послеобеденного кайфа – в одну шеренгу… Но, все уже пришло в движение. Курсанты, поправляя на ходу ремни и пилотки, с горкой закидали асбестовую урну обертками, лучшего на планете Земля, киевского эскимо «Каштан», после чего сто пятьдесят пар яловых сапог наконец успокоились, уткнувшись носами в белую линию, надвое разрезавшую строевой плац.
Ряйсь! Стаить! Ряйсь! Смирна! Равнение на право! Товарищ полковник! Пятнадцатый курс …
«Слышь, мужики, – шепчу сквозь зубы, – с места не сойти, сейчас парадный расчет набирать будут ...».
«Ну тооочно…» – кто-то протяжно откликается в строю.
– Первых красавчиков берут. Какие люди гибнут!
– Нда… Если сейчас к старшине в список попадешь, плац топтать до пятого курса придется …
– Эээх! Дорого бы дал, чтобы меня там не было. Хоть спички за уши вставляй.
«А шо? Идея! – лихорадочно засуетился, сосед справа, подхватывая мою мысль, – У кого спички есть?»
«Ты и пилоточку еще – советую ему, скосив рот на сторону – поглубже одень, ремешок затяни, а штанишки, напротив, распуши малость. Да рыло кверху… И чтоб огонь с носу!»
Тем временем, начальник факультета полковник Эс, оценивая бодрость фрунта, внимательно вглядывался в лица второкурсников. Нужно отметить, что полковник был истинным романтиком плаца и тонким ценителем барабанного боя. Строевая подготовка была его религией, и любая ирония по части шагистики расценивалась, как святотатство.
Не спеша продвигаясь вдоль строя приставными шагами, он неотвратимо приближался к группе «кощунников». Периодически, полковник, как на счётах, отдергивал от пряжки курсантского ремня указательный палец правой руки, всякий раз монотонно повторяя: «Два шага, два шага …»
Наконец он занес ногу на очередной приставной шажок, чтобы поравняться с заранее подготовленной позицией на моем правом фланге.
«Ой, – думаю – не перебор ли!?»
Впрочем, придраться-то не к чему… Орел! – по всему должно быть видно претендент из кожи вон лезет, чтоб ему счастья привалило, два месяца в году, копытить плац, под барабан, стальными подковами. Разве такому без слез откажешь?
Но, шаг был уже сделан и после непродолжительного и, видимо, глубокого ступора полковник, заметно дрогнув телом, слегка отпрянул, как это делают дальнозоркие люди, разглядывая в подробностях какую-нибудь мелочь. Правая рука его, вооруженная указующим перстом, угрожающе застыла на уровне пряжки курсантского ремня.
Что ему не понравилось? - я мог только догадываться. Но, судя по остекленевшим глазам старшины и бычьему взгляду начальника курса, зрелище, как заказывали, дорогого стоило.
Беззвучно шевеля губами, с отсутствующим взглядом, какой должен быть у человека, перемножающего в уме трехзначные числа, полковник повернулся к нам боком и, только сделав пару шагов мимо меня, вновь обрел дар речи и ориентацию в пространстве. Там он, как-то задумчиво, не глядя, ткнул пальцем в, ближайшую начищенную асидолом, бляху: «Два шага!»
Андрюха, стоявший после меня, бодро отчеканил свою первую пару строевых шагов в парадном расчете и, как все «избранные», повернулся лицом к строю. Меня давил смех, Андрюха от бедра грозил кулаком, соседа справа трясло так, что спички сыпались из-за ушей на черные, с серебристым кантом, пагоны курсанта инженерного училища. Мы так и не научились «любить барабан».
Ну что? Все честно! Ровно, как мечталось – не сходя с места, попал в «зазор», а не в список к старшине и сполна расплатился за эту привилегию авторством и постановкой незабываемого зрелища …
Но, судьба злодейка нанесла свой подлый удар в мою согбенную спину на четвертом курсе. В этот год случилось быть трехсот двадцати пятилетнему юбилею воссоединения Украины с Россией. А праздновать затеяли в январе. Все бы ничего, но, накануне последней ночной тренировки на Крещатике, больше половины парадного расчета выкосил грипп. Даже шутили меж собой про диверсию. В нашей группе из двадцати пяти богатырей на ногах оставалась дюжина. Остальные, с кроватями, съехали в старый спортзал, до тошноты пропахший вековым потом еще со времен юнкеров Маннергейма и Деникина. В общем, пришлось и мне навинчивать подковы…
От училища до Крещатика путь не долгий. Пешего хода, вниз, по Бульвару Леси Украинки, минут пятнадцать. А там, за Бессарабкой, уже турбины ревут – брусчатку сушат. Дело к полуночи, но тротуары плотно заполнены народом . Оркестр гремит, идут курсанты «калининцы» … Прошлись три раза. Честь ресторану Лилия – по традиции что ли? – на «и – раз!» отдали. Покоробило меня это тогда изрядно… В конце тренировки, по куску черного хлеба с парой ломтей, нет, не украинского, обычного свиного сала зарубали и назад, в общагу. Весело, вроде и промерзнуть толком не успели… Но на следующий день в караул …
На разводе, чувствую, в сугроб прилечь хочется, а до караулки, как до Луны – шагов сто. И не знаю - куда теперь ближе? Но, служба есть служба, подменить меня некем, добрел на «автопилоте». Именно это слово тогда в моей голове и крутилось. Заступать на пост мне в третью смену, а перед ней два часа отдыха полагается. Дожил я кое как до него, прихватил шинель, да не на топчан пошел, а в сушилку для постовой одежды. Комнатёнка не большая, в ней нары из двух десятков батарей отопления. Весьма тепло! Думаю – далеко за пятьдесят градусов. Упал на них поверх шинельки. Горячо! А самого озноб колбасит… Сунул валенок под голову, постовыми тулупом укрылся.
Через два часа очнулся. Толик начкар в сушилку заглядывает: «Ты как? На пост заступить сможешь?»
А я, как с крыльями заново родился!
Принял пост, дышу наслаждаюсь, звезды ясные, голова светлая. Снежок под ногами хрустит, кумекаю:
« … вот, одна только «испанка», в восемнадцатом, сто миллионов душ по миру выкосила. Больше чем обе мировые войны… А такая «сушилка» три четверти из них спасти могла! Видать вирус-то высоких температур не переносит, гибнет от них чуток раньше, чем сам человек. Между болезнью и смертью маленький температурный зазор остается, поди в полградуса. В него-то я и угодил. Сквозь этот бы зазор, ребят из спортзала и вывести … Через два часа, могли бы в строй вернуться! Да вот печаль, некому из моего опыта мировую сенсацию извлечь. Разве что, как руководство к действию, кому-то из наших пацанов, применить случится…»
P.S. За истекшие после того случая сорок лет, на планете Земля, от гриппа умерло еще около 26 000 000 человек. Мне так не удалось спасти ни одного из них. Умирая они даже не подозревали о чудодейственной сушилке постовой одежды в караульном помещении Киевского высшего военного инженерного Дважды Краснознаменного училища связи имени Михаила Ивановича Калинина …
01.03. 2019 г., в бывшей столице СССР городе Герое Москве, состоится встреча бывших выпускников. Славному Советскому училищу исполнится 100 лет.
