В апреле 1945 года мне исполнилось 5 лет. Того дня я не запомнил. Зато навсегда осталось в памяти то, что произошло ровно месяц спустя, день в день.
Деревянная окраина Красноярска. В одной из чёрных изб мы снимаем комнату. Мы – это Мама, я и бабушка. Взрослые возбуждены, тискают меня. Мама говорит: «Война закончилась. Скоро отец приедет». Отца я в своей предыдущей жизни я не успел запомнить, его призвали в год Сталинграда. Поэтому мне любопытно, какой он. Торопливо доедаю завтрак, выхожу за калитку. По улице бегут, галдят, обнимаются на ходу люди. Какой-то незнакомец приостанавливается возле меня: «Понимаешь – победа!!». Я кричу ему вслед: «Вы папу моего не видели?». Неверное, не видел, иначе бы ответил.
С тех пор прошло 70 лет. Хорошо запомнился май 1955 года. Тогда страна отмечала 10-летие Победы. В одно праздничное впечатление слились последующие десятилетия, вплоть до полувекового юбилея. 9 мая 1995 года оказался я в Балашихе, подмосковном городе. Центральная улица пестрела триколорами и кумачом, нарядами публики и наградами ветеранов. Их было ещё много. Почему-то запомнились растерянные лица. Похоже, люди понимали своеобразие праздника победителей в недавно урезанной стране. Странное было ощущение: Великая Победа, совмещённая через 50 лет с великим унижением распада без выстрелов, совершенного правящей элитой при безразличии народных масс. Перемены в 80-х годах назрели, настойчиво стучали в дверь, но мудрая партия, кроме безудержного самовосхваления, ни на что способна уже не была. Последние вожди сбились в скорбной очереди к нишам в кремлёвской стене. Почётные караулы и музыканты устали.
Ладно, не будем уже скорбеть о потерях территориальных, нет смысла. Для нас, ещё сохранивших 17 миллионов квадратных километров, гораздо тяжелее переживать потери иного характера. Случается, обидный щелчок по носу, (даже пусть лилипут щёлкнет великана) бывает болезненней оторванной части тела, если тело сравнить со страной. Ощущение ветерана, у которого внук бандеро-фашиста срывает с груди Георгиевскую ленточку, может стать болью смертельной.
В нашей отечественной истории был случай, когда в разгар сражения с пруссаками во время Семилетней войны русское командование решило, что сражение проиграно, и в полном составе покинуло поле боя. Тогда руководство битвой взяли не себя офицеры, как правило, в невысоких чинах, и дельные унтеры. Они перестроили боевой порядок и взяли верх над полками Фридриха Великого. Спасение утопающих в руках самих утопающих, гласит народная мудрость. В последнее время замечено, что наши соотечественники в ближнем зарубежье всё чаще стали «перестраиваться» для отпора гнетущим силам по собственному разумению. События в Приднестровье, Абхазии, Южной Осетии, в Крыму, на Донбассе, в Одессе этому подтверждение.Отечество у нас одно, и «малые победы» идут в общую копилку. При таком распылении необходим общий ориентир, вроде национальной идеи. Только мало кто знает, что она для нас значит; да целостной системы сейчас и нет вовсе, для нового века ее необходимо создавать на новой почве и вдыхать в неё новый дух. Значит, потребуется много времени творцам и учителям, и ученикам.
Но, к счастью, есть у нас путеводный маяк, который светит несколько десятилетий. Это наша Победа (да, та, что с «большой» буквы). Отрадно, что в глазах новых поколений притягательность этого события не ослабевает; даже больше, патриотическая молодёжь видит дополнительный спектр, более насыщенную гамму, которая, тем не менее, не искажает реальное событие, не заменяет его на другое. Позволю себе здесь повторить слова, сказанные в одной из своих последних статей о событиях Великой Отечественной войны:
«Победа становится, не теряя всех иных признаков, всевременным ощущением нации, и в этом залог нашего нравственного здоровья».
