ЗА ЧЕРТОЙ МКАД
о потерянном поколении
«Потерянное поколение» — понятие, возникшее в период между двумя войнами — Первой и Второй мировой. Оно стало лейтмотивом творчества таких больших, с мировой славой, писателей, как Эрнест Хемингуэй, Эрих Мария Ремарк, Анри Барбюс, Ричард Олдингтон, Джон Дос Пассос, Фрэнсис Скотт Фицджеральд, Томас Вулф. Потерянное поколение — это молодые люди, призванные на фронт в возрасте восемнадцати лет. Возвратившись домой, они не могли адаптироваться к мирной жизни: спивались, сходили с ума, кончали жизнь самоубийством.
В знаменитом романе «Три товарища» писатель Эрих Мария Ремарк описал печальную судьбу «потерянного поколения». Возвратившись с войны, многие из них нашли воронки вместо своих прежних домов, большинство потеряло своих родных и друзей. В послевоенной Германии царила разруха, бедность, безработица, нестабильность, нервозная атмосфера.
Ремарк дает в романе характеристику представителям этого поколения: это люди жесткие, решительные, признающие только конкретную помощь, предельно ироничные и никому и ни в чем уже не верящие.
Судьба «потерянного поколения», выросшего на пустырях и руинах тридцатилетнего рыночного реванша, более чем похожа на положение того поколения. Правда тогда, кто-то, наверное, задаст вопрос, была война. Впрочем, рыночные коллизии по своей разрушительности так ли уж сильно от нее отличаются? Объем разрушения промышленного потенциала от рыночного реванша разве меньше военной разрухи? А потери населения?
Вот как характеризуется положение этой молодежи в докладе Алтайского крайкома КПРФ на последнем пленуме, посвященном положению молодежи в реалиях сегодняшнего дня:
«Системе капитализма не нужны по-настоящему свободно мыслящие люди. Ее сверхзадача — эффективная эксплуатация трудовых ресурсов. Человек в ней только товар на рынке труда, элемент рыночного механизма. Культурное и нравственное развитие личности не входит в число запросов, предъявляемых к обществу капиталом.
Значительная часть молодых людей, вошедших во взрослую жизнь после 1991 года, — это «потерянное поколение». Сегодня их жизнь сопровождают низкие зарплаты, безработица, отсутствие жилья, неполные семьи, криминал и бытовое хамство. Работа не приносит им удовлетворения и радости. По сути, нет высоких жизненных целей.
Почти треть всех российских безработных — в возрасте от 14 до 29 лет. На одну вакантную должность претендуют примерно восемь молодых специалистов. Во-первых, причина молодежной безработицы — это деформация структуры российской экономики. После разрушения Советского Союза сократилось число рабочих мест на производстве, но выросло в сфере услуг, где высок уровень «серых» и «черных» зарплатных схем. Во-вторых, устремления выпускников не стыкуются с реальностью. Многие хотят быть специалистами «высокого полета», а им предлагают работу курьера и продавца, охранника, страхового агента и скомороха. Третья причина растущей армии молодых безработных — сокращение доступа к высшему образованию. В советских вузах обучение было полностью бесплатным. Теперь же число бюджетных мест постоянно сокращается. В 2000 году их было 2,8 миллиона, а в 2017-м — сократилось почти на миллион. За пять лет число государственных вузов в стране уменьшилось на 17%, а их филиалов — более чем вдвое.
Государство фактически ушло от предоставления молодежи жилья. Ипотечное кредитование большинству не под силу.
Безжалостно губится образовательная система, и наш регион тому пример. В Алтайском крае в 2000-2001 учебном году было 1595 общеобразовательных учреждений; 1 сентября 2017 года к работе приступили 1120 школ, а к 1 сентября 2018 года их осталось 1114.
Изменение численности студентов показывает и то, насколько стремительно стареет Алтайский край. Так, в учреждениях высшего профессионального образования обучалось: в 2010 году — 366 человек (на 10 000 человек населения), в 2011-м — 344, 2012-м — 339, 2013-м — 304, 2014-м — 290, в 2015 году — 255.
Стоит ли удивляться, что почти треть российской молодежи стремится покинуть страну, ищет счастья на чужбине? Многие выпускники алтайских вузов в поисках заработка уезжают в другие регионы».
Вот картина, написанная более чем суровыми красками факта.
Кому же тогда на Руси в эпоху рыночной вакханалии жить хорошо и вольготно?
Что бы ответить на этот вопрос совсем не обязательно читать поэму Некрасова одноименного названия.
По молодежи и старшему поколению нанесен главный стратегический удар либеральной компании, выпестовавшей одновременно целое поколение людей сидящих на золотых горшках. И рассказывающих через своих телеприказчиков о райских кущах либерального рая, в котором так им запредельно хорошо живется.
Что собственно не удивительно. Только разве что для круглого, да и квадратного зомби плохо представляющего, где он живет и до которого еще не дошла эта простенькая, как дважды два формула рыночного счастья — там, где начинаются интересы буржуазии, там кончается права трудящегося человека.
Обвал по всем азимутам социальной политики дает знать о себе более чем ярко и повседневно, впрочем, не одному только молодому поколению.
Пожилое поколение тоже влачит свое существование с мизером пенсий, с бешенством тарифов и цен, с пенсионной реформой и более чем куцыми шансами на безбедную жизнь, хотя адепты и прислуга людей большого счастья, лезут из шкуры вон, требуя к себе любви и восхищения.
Не лучше ныне положение и у молодого поколения: безработица, бедность, отсутствие какой либо стабильности...
Та же жизнь со всеми вытекающими последствиями, как и у потерянного поколения, описанного Ремарком.
Алтай, лишь малая частица реформируемой уже запредельный срок страны. По многим показателям тащащийся в самом хвосте по социально-экономическим показателям.
Приведем интересный отрывок из интервью Александра Бородая, главы Союза добровольцев Донбасса, который напрямую касается и нашего многострадального региона. (http://zavtra.ru/blogs/borodaj_interv_yu)
Среди добровольцев Донбасса он особо выделяет представителей Алтая.
Случайно ли это? Алтайский край по большинству показателей социально-экономического развития стараниями реформаторов занимает последние места, миграция молодежи более чем внушительная, и поэтому не удивительно, что она там находит применение своим еще нерастраченным силам и энергии.
«С Алтая пришло очень много добровольцев, — рассказывает он, — В регионе сильны патриотические настроения, люди там самостоятельные и резкие, охотники…»
Ну, насчет патриотизма, то к этому вопросом может и нет претензий — советский патриотизм и сегодня в крови у многих жителей края и молодежь тут не исключение, но насчет охотников — это всего лишь броская метафора…
Ибо ответ более точный идет дальше: «Приходят и люди, которые никак себя в жизни не нашли. И даже те очень скромные деньги, которые получают бойцы, да и командиры, для них ощутимы, особенно с учётом обеспечения питанием и обмундированием».
Регион дотационный. Нефти нет, газа нет. Но более всего ужас! — нет толковых управленцев, о чем всякий скажет, глядя вслед благополучно отбывшему после длительной и утомительной командировки в 5500 дней, с медалями и орденами за тяжкие труды в Белокаменную (ну, наконец-то!) бывшему главе региона, на еще более хлебное место.
Не будем далее утомлять читателя цитатами из прессы и цифрами из докладов. Возьмем простого молодого человека и его судьбу.
Вот знакомый парень. Толковый, расторопный. Окончил политехнический институт. Но работать грузчиком — вот все что может ему предложить нынешнее рыночное благодеяние, ему не с руки. Да и в плане элементарного благополучия — это такой мизер и кукиш разом. Что бы как то свести концы — он гоняет битые машины с юга России и Центра страны, ремонтирует их, сбывая их затем здесь в глубинке. Чем и живет.
Проехал по России из конца в конец не один раз. А молодежь в политкорректности, при всех стараниях СМИ и стараниях по возрождению духовности, ныне нет — особо не упрекнешь. Жизнь ее многому научила, в том числе и в плане лексики.
Вот его слова:
«Выедешь за МКАД. Дальше вся страна — ж...а!».
Недавно парень пригнал машину из Краснодара, в котором точно же с такой поездкой был три года назад.
То, что он увидел во время последней поездки, его просто потрясло: Там, где еще три года что-то шевелилось, ныне лежало все в ноль.
«Будет ли Россия через десять лет?» — рассказывая о виденном, сам себе задает не робкого десятка и жизнью уже крепко битый молодой человек вопрос?
И в желании самому себе тут же ответить, недоуменно жмет плечами.
