Да, пока у них, т.е. Лунгиных, Дворкиных и Учителей, не всё получается, и не всё идёт по их плану.
В последние годы усилился – и продолжает усиливаться – интерес к “неординарной личности” нашей истории – Царю Иоанну Васильевичу Грозному. Уже одно то, что в рейтинге на главную личность Российской истории, проходившем на телевидении ещё в 2009-м году, Царь Иоанн Васильевич оказался где-то в семёрке списка – говорит очень о многом. Если вы такой «конкурс» провели сегодня, то, я думаю, он занял бы одно из первых мест. Народ, простой Русский народ всегда любил и почитал первого Русского Царя. И сам Царь любил именно простой народ. Уже одно то, что он окружал себя различными каликами и юродивыми, говорит о том, что он очень хорошо понимал блаженную, совсем не от мира сего, веру простого Русского народа. В то же время Царь жёстко, даже жестоко боролся со всеми видами ересей, крамолой и государственной изменой. Последнюю, будучи первым Помазанником Божиим на Русской Земле, он понимал как измену себе. А как же: “ поставлен Богом, а вы – Курбские, Старицкие, Колычевы и другие, – мне изменяете. Творите заговоры, готовите перевороты, рады даже пригласить иноземные войска, лишь бы свергнуть меня с трона. Вместо того, чтобы преданно служить мне, вашему Государю. Сколько раз я вас прощал. Сколько раз внимал гласу Божьему о милости к вам. Я внимал, но вы не вняли. И мне пришлось бороться с вами, разоблачать ваши заговоры, ибо сказано в Писании: “Ты, Царь – не спроста ты носишь меч. Меч на твоем боку, для того, чтобы казнить преступников и пресекать крамолу”… – Примерно так рассуждал Иоанн Васильевич, любовно прозванный в народе Русском – Грозным.
Для борьбы с изменниками Царь, как пишет Карамзин: “занялся образованием своей новой дружины. В совете с ним сидели Алексей Басманов, Малюта Скуратов, князь Афанасий Вяземский, и другие любимцы. К ним приводили молодых детей боярских, отличных (по мнению Карамзина, – Л.Д.С-Н) не достоинствами, но так называемым удальством, готовностью на всё. Иоанн предлагал им чтобы они не имели никаких связей с знатными боярами; неизвестность, самая низость происхождения вменялись им в достоинство. Вместо тысячи, царь избрал 6000, и взял с них присягу служить ему верою и правдою, доносить на изменников, не дружиться с земскими (то есть, со всеми не записанными в опричнину), не водить с ними хлеба-соли, не знать ни отца, ни матери, жить единственно для государя” (выделено нами, – Л.Д.С-Н)…
“Скоро, пишет далее наш знаменитый историк, - увидели, что Иоанн предаёт всю Россию в жертву своим опричным. Они были всегда правы в судах, а на них не было ни суда, ни управы. Опричник или кромешник – мог (по Карамзину, – Л.Д.С-Н) безопасно теснить, грабить соседа, и в случае жалобы брал с него пеню за бесчестье. … Сказать неучтивое слово кромешнику значило оскорбить самого царя… одним словом, люди земские, от дворянина до мещанина, были безгласны, безответны против опричных; первые были ловом, последние ловцами, единственно для того, чтобы Иоанн мог надеяться на усердие своих разбойников-телохранителей в новых, замышляемых им убийствах. Чем более государство ненавидело опричных, тем более государь имел к ним доверенности: сия общая ненависть служила ему залогом их верности. Затейливый ум Иоаннов, – продолжает историк, – изобрёл достойный символ для своих ревностных слуг: они ездили всегда с собачьими головами и с метлами (выделено автором, – Л.Д.С-Н), привязанными к седлам, в ознаменование того, что грызут лиходеев царских и метут Россию!
Иоанн, – продолжает Карамзин, – невзлюбил Москвы, и с сего времени жил большею частию в Слободе Александровской, которая сделалась городом, украшенная церквами, домами, лавками каменными. Тамошний храм Богоматери сиял снаружи разными цветами, серебром и золотом: на всяком кирпиче был изображен крест(выделено нами, – Л.Д.С-Н). Царь жил в больших палатах, обведенным рвом и валом. … В сем грозно-увеселительном (? – Л.Д.С-Н) жилище, окруженном темными лесами, Иоанн посвящал большую часть времени церковной службе (выделено нами; как это сочетается с “увеселительным жилищем”? – Л.Д.С-Н), чтобы непрестанною набожною деятельностию успокоить душу. Он хотел даже обратить дворец в монастырь, а любимцев своих в иноков: выбрав из опричников 300 человек, самых злейших (?! – Л.Д.С-Н), назвал братиею (– автор), себя ИГУМЕНОМ (– Л.Д.С-Н), князя Афанасия Вяземского келарем, Малюту Скуратова параклисиархом (– Л.Д.С-Н), дав им тафьи, или скуфейки, и черные рясы, под коими носили они богатые, золотом блестящие кафтаны с собольею опушкою; сочинил для них устав Монашеский, и служил примером в исполнении оного (– Л.Д.С-Н).
Так, в томе IX-м “Истории Государства Российского” пишет знаменитый наш фантаст-историк Николай Михайлович Карамзин. Чего здесь больше – “поэзии”, т.е. выдумки, или истории – трудно сказать. Думается, что “поэзии” больше. Из писаний этих также видно, что Карамзин был либералом. Он совершенно не понимает, что такое истинное, т.е. СРЕДНЕВЕКОВОЕ – вечно СРЕДНЕВЕКОВОЕ! – строение Государства. И будто не знает наш поэт-историк, что власть, особенно власть Царя – вызывает у приближённых лютую зависть. И непреодолимое желание Царя этого скинуть, свергнуть, отравить, убить… И что Царь “недаром носит меч”, и что меч этот носит он для сохранения Государства, а соответственно, для наказания и искоренения всякой крамолы, всякой козни и измены, всякого заговора боярского и беззакония еретического, которые в неисчислимом количестве распространились на Руси – недобитая ересь жидовствующих принесла плоды! – как раз во время правления великого нашего Государя – Царя Иоанна Васильевича Грозного. Так было с масонами и либералом Карамзиным, ещё более «так» происходит с Лунгиным, Учителем и иже с ними.
Вообще-то, режиссёру фильма “ЦАРЬ” Павлу Семёновичу Лунгину от лица главы Союза Православных Хоругвеносцев Леонида Донатовича Симоновича-Никшича надо выразить благодарность, и, может быть даже, наградить его некоей опрично-хоругвеносной грамотой за то, что он, Павел Семёнович Лунгин, своим фильмом “ЦАРЬ” дал мощнейший толчок творческому вдохновению Леонида Донатовича, и, произведя им (фильмом “ЦАРЬ”) даже некий творческий взрыв в его – Леонида Донатовича – душе, подвиг или сподвиг последнего на раскрытие книги Карамзина «История Государства Российского» – тома IX – XII, где Леонид Донатович сразу же наткнулся на массу, – я не оговорился, – именно массу подтверждений всего этого колдовства, чародейства и волхования, которое опричники обнаруживали в действиях прямых, и особенно тайных врагов Царя.
Ужасно интересно читать нашего первого светского историка. Откройте книгу в любом месте, наугад, и вы наткнётесь на буквальное подтверждение правоты Иоанновой по отношению к своим скрытым врагам. Только читать надо по принципу: “наоборот”. То есть, писатель пишет явно, а вы, читая, как говорится, своим собственным умом и разумением, понимаете всё совершенно наоборот. Итак, берём первый попавшийся отрывок. Внизу страницы 5-ть читаем:
“Например, Адашев и Сильвестр не одобряли войны Ливонской, утверждая, что надобно прежде всего искоренить неверных, злых врагов Христа; что ливонцы хоть и не греческого вероисповедания, однако ж христиане и для нас не опасны; что Бог благословляет только войны справедливые, нужные для целости и свободы государства. Двор был наполнен людьми, преданными сим двум любимцам; но (дальше прошу усилить внимание, – Л.Д.С-Н.) братья Анастасии не любили их, также и многие обыкновенные завистники, не терпящие никого выше себя. Последние не дремали, угадывая расположение Иоаннова сердца и внушали ему, что Сильвестр и Адашев суть (внимание! – Л.Д.С-Н) хитрые лицемеры: проповедуя Небесную добродетель, хотят мирских выгод; стоят высоко пред троном и не дают народу (– ! ) видеть царя, желая присвоить себе успехи, славу его царствования. Они (“завистники” – Л.Д.С-Н) говорили: “кто сии люди, дерзающие предписывать законы царю великому и мудрому, не только в делах государственных, но и в домашних, семейственных, в самом образе жизни; дерзающие указывать ему,как обходиться с супругою, сколько пить и есть в меру?” ибо Сильвестр, наставник Иоанновой совести, всегда требовал от него воздержания, умеренности в физических наслаждениях, к коим юный монарх имел сильную склонность…
Так, - продолжает Карамзин, - было до 1560 года. В сие время холодность государева к Аадашеву и к Сильвестру столь явно обнаружилась, что они увидели необходимость удалиться от двора. Первый, занимав дотоле важнейшее место в Думе, и всегда употребляемый в переговорах с европейскими державами, хотел еще служить царю иным способом: принял сан воеводы и поехал в Ливонию; а Сильвестр, от чистого сердца (? – Л.Д.С-Н) дав государю благословение, заключился в одном пустынном монастыре. Друзья их осиротели, неприятели восторжествовали; славили мудрость царя и говорили: “ныне ты уже истинный самодержец (! – Л.Д.С-Н), ПОМАЗАННИК БОЖИЙ (!! – Л.Д.С-Н), един управляешь землею; открыл свои очи и зришь свободно на все царство!” Но сверженные любимцы казались им еще страшными. Вопреки (– ! ) известной государевой немилости, Адашева честили в войске; самые граждане ливонские изъявляли отменное к нему уважение: все покорялось его уму и доблести. Не менее и Сильвестр, уже монах смиренный, блистал добродетелями христианскими в пустыне: иноки с удивление видели в нем пример благочестия, любви. Кротости. Царь мог узнать о том, раскаяться, возвратить изгнанников: надлежало довершить удар и сделать государя столь несправедливым (читай наоборот: “столь справедливым”, – Л.Д.С-Н), столь виновным против сих мужей, чтобы он уже не мог и мыслить об искреннем мире с ними” (выделено нами, – Л.Д.С-Н). И дальше идёт очень важная фраза: «Кончина Царицы подала к тому случай…».
Иными словами, молодую Царицу Анастасию, которая, как и её братья “не любила Сильвестра с Адашевым”, – убили…
Перед просмотром фильма в ГД на столе перед малым залом лежали некие “каталоги”, или “путеводители” по фильму “ЦАРЬ”. Открыв эти “проспекты”, мы читаем:
Синопсис: 1565 год. ТЕМНЫЕ ВРЕМЕНА. Правление Ивана Грозного. Русь растерзана (– ? ) голодом (? – Л.Д.С-Н) и Ливонской войной. Во всем мерещатся правителю измена и предательство. Его верные слуги, опричнина, залили страну кровью… (Всю страну? – Л.Д.С-Н) … Именно в это смутное и страшное для страны время в сан митрополита московского и всея Руси вступает Филипп Колычев, будущий святитель Филипп.
Духовный наставник (– ?) и друг царя Филипп не приемлет главный соблазн всех правителей-тиранов: заменить Бога – властью. Убеждение Ивана Грозного в том, что “… кто власти противится, ТОТ БОГУ ПРОТИВИТСЯ, а кто противится Богу, тот отступник…”, на фоне опричнины, несправедливых казней и расправ, заставляет митрополита открыто осудить царский деспотизм… Бескомпромиссная тема власти и её взаимоотношений с Богом, без сомнения, определяет генеральную линию и рамки картины… Сам Павел Лунгин говорит о “Царе”, как о шекспировской трагедии, истории столкновения двух характеров, двух типов восприятия мира, двух типов мышления”…
Так, “темно и вяло”, в стиле 60-х гг. XX века, пишут авторы аннотации. Читать всё это довольно-таки скучно. Скучно, пока не доходишь до “философской” сути концепции фильма. Вот она:
“Человек Средневековья, Иван Грозный, во многом переломивший и остановивший эпоху РЕНЕССАНСА в России, и человек ВОЗРОЖДЕНИЯ (? – Л.Д.С-Н) митрополит Филипп, проповедующий истинно гуманистические ценности (?? – Л.Д.С-Н).
Далее, обратимся к рубрике – Интервью с участниками съёмочного процесса.
– Павел Семёнович, почему Вы решили снять фильм именно об Иване Грозном?
Павел Лунгин: “Я снимал типично российскую историю”. И продолжает:
– Мне кажется, человечество зашло в тупик. Пришло время остановиться и подумать… Подумать о вопросах вечных и существенных, метафизических, одним словом. Кто мы и откуда? Подумать о том, что такое русская власть, в чём её сила, природа и загадка? С чем её едят, наконец (типично еврейский оборот речи, – Л.Д.С-Н). Полагаю, что эпоха Ивана Грозного – один из определяющих и показательных в этом плане периодов отечественной (Между прочим, Лунгин живёт во Франции, – Л.Д.С-Н) истории. Её отголоски до сих пор доносятся до нас. Ведь Грозный – ПЕРВЫЙ РУССКИЙ ЦАРЬ с таким удивительным сочетанием в одном лице силы личности, неординарности, жестокости и таланта. Это не человек, а какой-то микс (? – Л.Д.С-Н) беспощадной тирании и искреннего идеализма – то есть абсолютно шекспировский герой. Человек с раздвоенной личностью (т.е., иными словами – шизофреник! – Л.Д.С-Н). Одна из которых глубоко православная, другая – порочна. Мне кажется, что Иван Грозный первый самой силой личности во многом определил нашу историю и то, что мы называем РУССКОЙ ВЛАСТЬЮ. Он вызывал и страх, и любовь, и симпатию одновременно… Своим неоднозначным характером он предопределил ход российской истории. И можно сказать, заложил основы того, что мы теперь называем Русской властью».
Но далее Павел Лунгин почему-то говорит только о второй ипостаси раздвоенной личности Грозного:
– Ещё патриарх (какой? – Алексий II, Кирилл?) дал исчерпывающую характеристику Грозному: ТИРАН и УБИЙЦА. Он был беспощаден. Даже зверем. На его совести множество невинных душ. И всякие разговоры о его возможной канонизации – просто нонсенс. Но всё-таки Иван Грозный – неординарная и противоречивая персона. Что называется: днём казнил, а ночами молился. Он был святым (? – Л.Д.С-Н) и грешником в одном лице. А ещё – художником!».
Тут я согласен. Насчёт – художника. И это художническое начало объясняет многие его поступки и художества. Мир – как художественное произведение, создаваемое и творимое в данный момент самим художником. Весь окружающий мир, начинает существовать только тогда, когда художник, творец вносит в него свое упорядочивающее начало. И мiр, так сказать, преображается. Из него пропадают предатели и изменники. Мир, постепенно, обретает Божественную гармонию. Какова же структура, или архитектоника этого мира? А структура, как и всё гениальное – проста. Сверху – Бог, Поставивший и Помазавший своего, Им, Богом, избранного Помазанника. Дальше – верные слуги, рабы Божии и слуги Царевы, а внизу – любящий царя, преданный ему народ. И все – от Царя до последнего простого смерда являются богомольцами, смысл жизни которых – стремление из идеально построенного Царства земного в идеально Сущее Царство небесное. Всё же остальное, что этому мешает и противится, а тем паче устраивает против этого заговоры – есть от дьявола, а, значит, подлежит немедленному, и оттого жестокому искоренению…
Многие пишут, что фильм “ЦАРЬ” сделан Павлом Лунгиным “на заграницу”. Мол, он давно уже живёт во Франции, участвует в Каннском кинофестивале и потому ему был прямой расчёт сделать такого Ивана Грозного, да и вообще – такой образ России-матушки, который давно уже принят во Франции, да и вообще на Западе. А для Запада “Россия”, что царская, что советская – это “Тюрьма народов” и “Сталин, Берия, Гулаг”. Никакой другой России не существует и существовать не может. Вот под эту вечную картинку и подгонял Павел Лунгин свой фильм.
Однако, по нашему мнению, это не совсем так. Дело в том, что в последнее время, лет эдак уже 20-ть, в самой России продолжает нарастать почитание Грозного Царя. Причём, что самое неприятное, не в среде каких-нибудь отморозков, а в среде самых что ни на есть интеллектуалов, среди рафинированной российской интеллигенции, университетских, академических, писательских и художнических кругах. Взять, например, писателей и журналистов. Сергей Фомин, Леонид Болотин, Андрей Хвалин, Вячеслав Дёмин, Андрей Щедрин, Леонид Симонович-Никшич и многие, многие другие. Или же – Академия наук. Та учёная среда, которая, казалось бы, должна быть столпом либерализма, – и вдруг в этой самой среде появляется фундаментальный труд профессора Санкт-Петербургского университета Игоря Яковлевича Фроянова “Драма русской истории: На путях к Опричнине”, посвящённая Царю Иоанну Васильевичу Грозному.
А художники? Что же они? И тут всё в порядке. Павел Рыженко – зав. кафедрой Академии живописи, ваяния и зодчества – пишет портрет самого Ивана Грозного – в тихом солнечном дворике, кормящего голубей, а также великолепный “исторический портрет” главного опричного зверя – Григория Лукьяновича Бельского, по прозвищу Малюта Скуратов. И этот самый Малюта смотрит с портрета на Павла Семёновича Лунгина очень пристальным таким, тяжёлым, если не сказать свинцовым, взглядом… То есть, Лунгину со товарищи – а товарищи эти, надо сказать, товарищи очень специфические – вдруг стало ясно, что необходимо нанести сокрушительный идеологический удар по центральной фигуре русского мракобесия и деспотизма – по самому Грозному Царю Иоанну Васильевичу. Ибо если симпатии российской интеллигенции и дальше будут развиваться в этом крайне правом, фундаментальном направлении, то недалеко то время, когда на Красной площади вновь вознесутся виселицы, дыбы и колеса и, застилая чёрным дымом Василия Блаженного, в небо ударят языки кровавого пламени…
А ведь сжигать-то будут кого? – Да, да, именно, именно… Уж мы-то знаем – кого, прекрасно знаем из исторического опыта, – прямо, безо всяких там теорий и исследований. Мясом и косточками переломанными, и головками кистенём пробитыми, – знаем! – с воем и воплем вздёрнутых на дыбы и на колеса четвертовальные, – наших дорогих и незабвенных предков и соплеменников…
А посему Лунгин получил крайне важное идеологическое задание. Сначала втереться в доверие к Церкви, и вообще, к русским, – тонко-двусмысленным фильмом “Остров”, а потом создать водородную бомбу под знаковым названием “ЦАРЬ”, где столкнуть садиста и Кровопийцу Иоанна Грозного («человека Средневековья»), и гуманиста и молитвенника митрополита Филиппа («человека Возрождения»). И показать – как Иван, совсем уже озверев от крови, приказывает своему главному опричному псу – Малюте, – удушить милостивого, святого ходатая за гонимых и мучимых, – митрополита Филиппа. И чтобы Иван – был как можно отвратительнее, чтобы он был, прежде всего, шизофреником и параноиком, а также законченным ЧИКАТИЛОЙ на Русском Царском Троне. Да показать так, чтобы все решили, что это и есть извечный русский хронотоп и генотип. Самый что ни на есть типичный…
А ночью, в тонком сне, было мне, автору этого повествования, – видение. И вижу я как бы книгу раскрытую, и на странице буквы горят: СИНОПСИС. И вдруг надпись пропадает и появляется в этой странной книге – прямо на странице, в её глубине, – Мышиный Король, и восклицает: “Сейчас мы будем давать интервью, исключительно для своих”. И дальше – заявляет: «Я снимал типично Российскую историю».
– Ваше Величество – спрашивает его малая серая мышь, – почему Вы решили снять фильм именно об Иване Грозном?
– А я Вам скажу почему. Потому что мы, некая тайная элитная группа, куда вхожу я, мой умерший друг и учитель мышиный канцлер Кусинов, а также наш умерший начальник, и ряд адептов, которых я не имею права называть, ещё несколько лет тому назад, собрались на “Рю де Мишь” в подземельях Парижа, и получили следующие точные, не подлежащие обсуждению указания.
– Если не секрет, в чём они заключались?
– Нет об этом сегодня уже можно сказать. Своим, я имею ввиду. Указания были такие: Вот уже 20-ть лет в России, в консервативных недрах Русской Православной Церкви зреет и развивается монархическое движение. Но это ещё полбеды. Беда в том, что движение это идёт не путём цивилизованной и просвещённой конституционной Монархии, типа Английской или Испанской, или даже королевства Монако, а по пути дикой и азиатской их абсолютной деспотии, какой, собственно, и была Россия до инспирированного нами “большевицкого” переворота. Несмотря на то, что мы принесли в жертву их Царя Николая Кровавого и всю его Семью, российская Монархия, повторяю, возрождается в самых черносотенных её формах.
И главным, знаковым, так сказать её символом становится фигура первого русского Царя – Иоанна Грозного. Этот человек, если вообще можно называть его человеком! – а, точнее, этот Зверь в человеческом облике, – истребил нарождающуюся мышиную Россию, светлую волну мышиной демократии, в лице Адашева, Сильвестра, Курбского, семейства Колычевых и других высших боярских аристократических родов, которые стремились к европейскому Возрождению, и через Польшу, и т.н. “ересь жидовствующих”, т.е. через наших людей, несколько раньше возглавляемых Схарией и дьяком Курицыным – автором хроник о таком же тиране и кровопийце воеводе Владиславе Дракуле, – стремились уже тогда войти в мышиную семью цивилизованных и просвещённых европейских народов. Ведь уже тогда, – даже, как я уже заметил, несколько ранее, – Схария и Курицын через ересь жидовствующих открывали России пути каббалы и магии, являющиеся корнем и тогдашнего и современного мышиного мировоззрения. И вот именно Царь Иоанн Грозный, не только остановил всё это, но и переломил этот положительный ход русской истории.
Поэтому Вам, уважаемый Мышиный Король, – говорил нам главный тайный адепт, имени которого, как я уже сказал, я не могу назвать, – вам, Мышиный Король, выпадает почётная обязанность снять фильм об этом мышеубийце. Но сделать это надо очень тонко. Не надо снимать о страданиях наших предков. Сейчас Русская Православная Церковь на подъёме, и давайте, именно на неё и обопрёмся. Надо всячески показать, что Грозный и его опричнина боролись именно с Церковью и с её лучшими, – так сказать, святыми, – представителями. Надо показать не просто дикий нечеловеческий садизм этого царя-параноика, но и то, – и это главное! – что он убил, именно он убил! – руками своего верного пса – Малюты, – главного человека Возрождения – митрополита Филиппа Колычева. Последний, по нашим данным, всё же входил в заговор семейства Колычевых против Царя, но надо показать всё наоборот: что он только и делал, что пытался спасти Иоанна, отвадив его от массового, – я подчёркиваю, – МАССОВОГО! – пролития крови православных на Руси.
В то же время надо показать, что Царь Иоанн был тайным сатанистом, что под видом ОПРИЧНИНЫ он создал тайный же чёрный сатанинский орден, целью которого были изуверские пытки и человеческие жертвоприношения, а сами они – Царь и его кромешники – предавались диким оргиям в Александровской слободе, на манер оргий тамплиеров… О, если бы это действительно было так, это было бы прекрасно!!!
– Прекрасно, прекрасно!! – запищали все мыши.
– Но нам надо показать, что Царь именно слепо и фанатично верил в их христианского бога, и считал, что раз он помазанник этого самого бога, то каждый, кто, так или иначе, идёт против его помазанной воли, подлежит мучениям и уничтожению. А таковых было много, очень много. Вся Россия! Вот он её и истреблял. И истребил до того, что в конце фильма остался один, в чёрной ночи сидя не троне, а вокруг бегает чёрная собака – которая, как известно, является символом дьявола или даже самим дьяволом во плоти…
Вот такой фильм мне и поручили сделать, и мне кажется, я неплохо справился с поставленной задачей, - закончил своё интервью Мышиный Король.
Повторяю, я всё это видел на страницах странной книги в изгрызанным мышами кожаном переплёте, и видел я всё это в тонком сне. Но когда я проснулся, это видение заставило меня о многом задуматься…
Скажут, это уже какие-то фантазии, точнее даже фантастика, на манер Гофмана. Нет, отвечу я. Фантастика – это как раз у Лунгина и ему подобных, типа Элема Климова или Алексея Учителя. А у меня самое, что ни на есть «реальнейшая реальность», очень даже присущая всей русской литературе. Разве нет? А вы почитайте «Бесов» Достоевского, и тогда эта «реальность» вам откроется во всём своём «неповторимом своеобразии»…
Только я это написал, как они и явились. Да, действительно, они бес-смертны эти «бесы» Достоевского. Ибо смутно небо, ночь темна, и кругом они кружаться. То Лунгин пролетит, то Учитель, то поэт Дмитрий Быков (Зильбертруд) напишут новый русофобский стих, то в Храме на Крови в Екатеринбурге блоггер Руслан Соколовский (Сайбабталов) по приказанию князей изгнания начнёт ловить «покемонов». И все они, как это ни странно, представляют то самое «мышиное царство» Гофмана. Подтверждение этих моих мыслей я вчера нашёл в газете «Культура» (30 сентября – 6 октября 2016 года, №35 (8021) на стр.3) в статье Андрея Самохина «Покемон на Крови». Автор пишет:
«…Вспомните сюжет из «Бесов» Достоевского с живой мышью (!!! – Л.Д.С.-Н.), которую ночью засунул в разбитый киот иконы (над вратами монастыря – Л.Д.С.-Н.) «маленький почтамтский чиновник» (и будущий странный убийца) Лямшин. Вот эти самые Лямшины никуда не делись, разве что получать за свои хохмы (Л.Д.С.-Н.) норовят в долларах и евро…».
Да, действительно, добавим мы от себя. Ни Петруша Верховенский, ни мелкий «жидок Лямшин» (так у Достоевского – Л.Д.С.-Н.), ни Климовы, ни Лунгины, ни Учителя «никуда не делись». И борьба с этими запускающими мышей в оклад бесами, битва с этими представителями «мышиного царства» предстоит долгая и трудная. Ведь как писал, убитый ритуальным мечём с надписью «666», иеромонах Василий Оптинский:
Но нас ненавидят за имя Христа,
Скрепляя ругательства внешней печатью,
И входят со смехом в святые дома,
Молящихся там находя для распятья.
И вот уже распинают Россию все эти Лямшины, Свердловы, Троцкие, Лунгины, Учителя и Зильбертруды. А им во главе воинства Михаила Архангела противостоял и противостоит Царь Иоанн Васильевич Грозный…
