Авторский блог Василий Шахов 18:49 18 сентября 2017

Возмездие души и революция -1

К 100-летию Великих Событий. Дистанционная экспозиция МТОДУЗ В.В.Шахова (Т р о и ц к-в-Москве)

ВАСИЛИЙ Ш А Х О В

ВОЗМЕЗДИЕ ДУШИ И РЕВОЛЮЦИЯ-1

«…А гигантский трехтрубный крейсер горит. И опять этот страшный, безвестный, далекий крик:

- Бра-а-тцы!..

И потом вдруг что-то ужасное, нелепое, что не выразишь на человеческом языке, крик внезапной боли, вопль живого горящего тела, короткий, пронзительный, сразу оборвавшийся крик. Это все оттуда. Тогда некоторые из нас кинулись на Графскую пристань к лодкам. И вот теперь-то я перехожу к героической жестокости адмирала Чухнина.

На Графской пристани, где обыкновенно сосредоточены несколько сотен частных и общественных яликов, стояли матросы, сборная команда с "Ростислава", "Трех святителей", "XII апостолов" - надежный сброд. На просьбу дать ялики для спасения людей, которым грозили огонь и вода, они отвечали гнусными ругательствами; начали стрелять. Им заранее приказано было прекратить всякую попытку к спасению бунтовщиков. Что бы ни писал потом адмирал Чухнин, падкий на литературу,- эта бессмысленная жестокость остается фактом, подтвердить который не откажутся, вероятно, сотни свидетелей.

А крейсер беззвучно горел, бросая кровавые пятна на черную воду. Больше криков уже не было, хотя мы еще видели людей на носу и на башне. Тут в толпе многое узналось. О том, что в начале пожара предлагали "Очакову" шлюпки, а что матросы отказались. О том, что по катеру с ранеными, отвалившему от "Очакова", стреляли картечью. Что бросавшихся вплавь расстреливали пулеметами. Что людей, карабкавшихся на берег, солдаты приканчивали штыками. Последнему я не верю: солдаты были слишком потрясены, чтобы сделать и эту подлость. Опять лопается броневая обшивка. Больше не слышно криков. Душит бессильная злоба; сознание беспомощности, неудовлетворенная, невозможная месть. Мы уезжаем. Крейсер горит до утра.

По официальным сведениям - две или три жертвы. Хорошо пишет литературный адмирал Чухнин.

О травле против жидов, социал-демократов, которая поднялась назавтра и которая - это надо сказать без обиняков - исходит от победоносного блестящего русского офицерства, исходит вплоть до призыва к погрому,- скажу в следующем письме...

Настроение солдат подавленное. Хотелось бы думать – покаянное».

АЛЕКСАНДР КУПРИН. «События в Севастополе». 1905.


Мир вам, в земле почившие!— За садом
Погост рабов, погост дворовых наших:
Две десятины пустоши, волнистой
От бугорков могильных. Ни креста,
Ни деревца. Местами уцелели
Лишь каменные плиты, да и то
Изъеденные временем, как оспой...
Теперь их скоро выберут — и будут
Выпахивать то пористые кости,
То суздальские черные иконки.

Мир вам, давно забытые!— Кто знает
Их имена простые? Жили — в страхе,
В безвестности — почили. Иногда
В селе ковали цепи, засекали,
На поселенье гнали. Но стихал
Однообразный бабий плач — и снова
Шли дни труда, покорности и страха...
Теперь от этой жизни уцелели
Лишь каменные плиты. А пройдет
Железный плуг — и пустошь всколосится
Густою рожью. Кости удобряют...

Мир вам, неотомщенные!— Свидетель
Великого и подлого, бессильный
Свидетель зверств, расстрелов, пыток, казней,
Я, чье чело отмечено навеки
Клеймом раба, невольника, холопа,
Я говорю почившим: «Спите, спите!
Не вы одни страдали: внуки ваших
Владык и повелителей испили
Не меньше вас из горькой чаши рабства!»

ИВАН Б У Н И Н. «Пустошь».

Великие События… Великая Эпоха… «Время было такое»… Тот же бунинский автобиографический герой-повествователь («СВИДЕТЕЛЬ ЗВЕРСТВ, РАССТРЕЛОВ, ПЫТОК, КАЗНЕЙ…»). Тот же автобиографический повествователь Льва Толстого как С В И Д Е Т Е Л Ь

Что это они делают? — спросил я у кузнеца, остановившегося рядом со мною. — Татарина гоняют за побег, — сердито сказал кузнец, взглядывая в дальний конец рядов. Я стал смотреть туда же и увидал посреди рядов что-то страшное, приближающееся ко мне. Приближающееся ко мне был оголенный по пояс человек, привязанный к ружьям двух солдат, которые вели его. Рядом с ним шел высокий военный в шинели и фуражке, фигура которого показалась мне знакомой. Дергаясь всем телом, шлепая ногами по талому снегу, наказываемый, под сыпавшимися с обеих сторон на него ударами, подвигался ко мне, то опрокидываясь назад — и тогда унтер-офицеры, ведшие его за ружья, толкали его вперед, то падая наперед — и тогда унтер-офицеры, удерживая его от падения, тянули его назад. И не отставая от него, шел твердой, подрагивающей походкой высокий военный. Это был ее отец, с своим румяным лицом и белыми усами и бакенбардами. При каждом ударе наказываемый, как бы удивляясь, поворачивал сморщенное от страдания лицо в ту сторону, с которой падал удар, и, оскаливая белые зубы, повторял какие-то одни и те же слова. Только когда он был совсем близко, я расслышал эти слова. Он не говорил, а всхлипывал: «Братцы, помилосердуйте. Братцы, помилосердуйте». Но братцы не милосердовали, и, когда шествие совсем поравнялось со мною, я видел, как стоявший против меня солдат решительно выступил шаг вперед и, со свистом взмахнув палкой, сильно шлепнул ею по спине татарина. Татарин дернулся вперед, но унтер-офицеры удержали его, и такой же удар упал на него с другой стороны, и опять с этой, и опять с той. Полковник шел подле, и, поглядывая то себе под ноги, то на наказываемого, втягивал в себя воздух, раздувая щеки, и медленно выпускал его через оттопыренную губу. Когда шествие миновало то место, где я стоял, я мельком увидал между рядов спину наказываемого. Это было что-то такое пестрое, мокрое, красное, неестественное, что я не поверил, чтобы это было тело человека…

Всего месяц-полтора – до 100-летия ВЕЛИКОГО ОКТЯБРЯ… «Клеветники России», «ленинопадцы» всячески стараются «задрапировать», «зафанерить» память о «днях, которые потрясли весь мир». «О, выведи наш шар земной на колею иную!..» - воодушевлялся есенинский герой.

Наступали времена, о которых мечтали лучшие умы человечества. Автор «Мёртвых душ» горько сетовал на отсутствие в жизни «высокого человека», который бы «крикнул душепробуждающим криком это бодрящее слово: вперёд!, которого жаждет повсюду… русский человек».

Историческая действительность России на рубеже двух столетий дала лучшим художникам-гуманистам плодотворную возможность показать реальное существование высоких идеалов. В Заломове, в тысячах пролетариев увидел М.Горький воплощение мечты о смелом Соколе. В произведениях видных представителей критического реализма эпохи: Н.Гарина-Михайловского, В.Вересаева, А.Куприна, И.Бунина, Л.Андреева, С.Сергеева-Ценского, С.Скитальца, С. Подъячева, И.Шмелёва, М.Пришвина, Н.Телешова, К. Тренёва, А. Толстого и др. нашли своё отражение самые различные стороны жизни русского общества, критика полицейского режима, мещанского уклада жизни.

Освободительное движение на рубеже двух столетий, преемственно связанное с революционными поколениями и общественной мыслью прошлого, питала литературу новым содержанием, подсказывало новые конфликты и образы, которые определяли и новый характер литературного процесса. На первый план выдвинулся вопрос о принципиально ином понимании роли народа в историческом процессе, о степени волздействия его на ход истории. Возникла необходимость более полного раскрытия социально-экономической структуры общества и обусловленных ею конфликтов,, глубоких изменений в жизни города и деревни. Это привело к усилению политического акцента, к стремлению писателей более отчётливо проявлять свою общественно-политическую позицию, сближая художественную мысль с философией и политикой.

Осмысливается и опыт мировой культуры. В частности, это –особенности метода, стиля пролетарской литературы Х1Х века в Англии (поэзия чартистов, творчество Э. Джонса), Германии (поэзия Гервега, Фрейлиграта, особенно Веерта), Франции (литература Парижской Коммуны, «Интернационал» Потье), России (пролетарская и революционно-пролетарская поэзия 90 – 900-х гг.).

……………………………………………………………………………………………………………………………………

В. Тан-Богораз

Вся наша жизнь есть труд кровавый,
Наш горький век – черней тюрьмы,
Но близок час расплаты правой,
Тогда судьями будем мы.

Припев:

Лейся вдаль, наш напев,
Грянь кругом.
Над миром веет наше знамя
И несет долгий гнев,
Мести гром,
Творческим веет добром.
Его изгиб горит, как пламя, -
То кровь работников на нем.

Пусть слуги тьмы хотят насильно
Связать разорванную сеть, -
Слепое зло падет бессильно,
Добро не может умереть.

Отживший рушится порядок,
В его паденье – наш успех.
Нам будет труд совместный сладок,
И будет плод его для всех.

Скорее, братья! Станем вместе,
Рука с рукой и мысль одна.
Кто скажет буре: стой на месте!
Чья власть на свете так сильна?

Долой тиранов, прочь оковы!
Пусть гибнет старый, злобный мир!
Мы обновим его основы,
И будет жизнь как братский пир.

1898-1899
……………………………………………………………………………………………………………………..

Показательным примером может служить «Песня пролетариев» видного подпольщика

А.А. Богданова-Волжского:

Кто добыл во тьме рудников миллионы?
Кто сталь для солдатских штыков отточил?
Воздвиг из гранита и мрамора троны,
В ненастье и холод за плугом ходил?
Кто дал богачам и вино и пшеницу
И горько томится в нужде безысходной?
Не ты ль, пролетарий, рабочий голодный?
Кто с ранней зари и до поздней полночи
Стонал, надрывался под грохот машин,
Тяжелым трудом ослеплял себе очи,
Чтоб в роскоши жил фабрикант-господин?
Кто мощно вертит колесо мировое
И гибнет бесправным, как червь непригодный?
Не ты ль, пролетарий, рабочий голодный?
Кто гнету насилья века обрекался,
В оковах неволи боролся и жил,
Под знаменем красным геройски сражался
И кровь неповинную жертвенно лил?
О вестник победы!.. Титан непреклонный!
Ты молнии бросил из сумрака ночи…
Вперед — на борьбу, пролетарий, рабочий!..
Пусть пламя борьбы разрастется пожаром
И бурей пройдет среди братьев всех стран!..
Твердыни насилья мы рушим недаром…
Могуч и един наш воинственный стан…
Победно мы строим мир новый, свободный…
Пусть враг нас встречает предательством черным!
Победа близка, пролетарий голодный!..

Для понимания характера, «аромата», быто-бытийных коллизий, расстановки противоборствующих сил характерно публицистическое стихотворение А. Богданова-Волжского «Два стана»:

Вам — «чары навии», рукоплесканья,
Пиры безумные, цветы ажурные…
Нам — жизнь в безвестности, снега изгнанья.
Могилы братские, скитанья бурные…
Вам — звоны сладостных цевниц,
Нам — цепи ржавые темниц…

Вам — чаши хмельные, вам — ложа смятые.
Вам — шорох шелковый, соблазны модные…
Нам — нивы дольные, хлеба несжатые.
Станки сверлящие, ремни приводные…
Вам — блуд и трепет голых плеч,
Нам — молот, плуг, зубило, меч…

Вам — мерзость пошлости, вам — пресыщение,
Страх одиночества, жуть умирания…
Нам — радость творчества, нам — вдохновение.
Огни вселенские, мятеж восстания…
Вам — осуждение в веках…
Нам — память братская в сердцах.

Двадцатый век... Еще бездомней, еще страшнее жизни мгла
(Еще чернее и огромней тень Люциферова крыла)


В главе первой своей поэмы «В о з м е з д и е» Александр Блок сравнивает два столетия – девятнадцатое и двадцатое. – «Век девятнадцатый, железный, Воистину жестокий век!
Тобою в мрак ночной, беззвездный Беспечный брошен человек! В ночь умозрительных понятий, Матерьялистских малых дел, Бессильных жалоб и проклятий Бескровных душ и слабых тел!». Блоковская характеристика – саркастична, полемична («С тобой пришли чуме на смену Нейрастения, скука, сплин, Век расшибанья лбов о стену Экономических доктрин, Конгрессов, банков, федераций, Застольных спичей, красных слов, Век акций, рент и облигаций»).

На смену «веку железному» приходит принципиально новая цивилизационная формация («Двадцатый век... Еще бездомней, Еще страшнее жизни мгла (Еще чернее и огромней
Тень Люциферова крыла)». Социально-гуманитарная «дьяволиада»… - «Пожары дымные заката (Пророчества о нашем дне), Кометы грозной и хвостатой Ужасный призрак в вышине, Безжалостный конец Мессины (Стихийных сил не превозмочь), И неустанный рев машины, Кующей гибель день и ночь…»). Старшие и младшие современники, ровесники-сопутники Александра Блока (Л. Толстой, М.Горький, Чехов, Короленко, Серафимович, Андреев, Куприн, Вересаев) каждый п о-с в о е м у запечатлели «движущуюся панораму» противоречивейших событий.

«Клубление» причудливо переплетающихся сил воссоздаёт автор поэмы «Возмездие» («Сознанье страшное обмана Всех прежних малых дум и вер, И первый взлет аэроплана
В пустыню неизвестных сфер... И отвращение от жизни, И к ней безумная любовь,
И страсть и ненависть к отчизне...»).

И черная, земная кровь
Сулит нам, раздувая вены,
Все разрушая рубежи,
Неслыханные перемены,
Невиданные мятежи...
Что ж человек? - За ревом стали,
В огне, в пороховом дыму,
Какие огненные дали
Открылись взору твоему?
О чем - машин немолчный скрежет?
Зачем - пропеллер, воя, режет
Туман холодный - и пустой?

(продолжение следует

1.0x