Густой туман Одессу покрывал,
в молочной мгле скрывались пляж и море;
лишь гальки разноцветные узоры
в песке я под ногами различал.
Мне было двадцать, морю – миллион,
а может больше? Подзабыл геолог.
С рождения планеты был ведь долог
безвременной души глубокий сон.
Но я проснулся в свой заветный срок
и, оглядевшись, из предметов мира
избрал три вещи: книгу-свет и лиру,
и горный, с длинной ручкой, молоток.
Но звало море. Разлучённый с ним,
нашёл ему подобие в Карпатах,
где цепь вершин, под пеной туч крылатых,
волной всплеснулась из земных глубин.
Богини Тетис древний океан
наполнил ветром парус моей жизни.
И я плыву, уж виден Берег Тризны,
где Небом мне приют последний дан.
Со мною книга, лира, молоток
и два ларца земных воспоминаний;
здесь – самоцвет исполненных желаний,
а там, в золе, - потухший уголёк.
Я выхожу в маршрут последний свой –
зовут глубины тайные планеты.
Всему свой срок. Одна душа на свете
ждать будет верно, лая под луной.
