Военное положение

Христос говорил, что в основе понимания всех законов и святых писаний лежат два правила: люби Бога и своего ближнего. Современная католическая церковь очень любит повторять вторую часть, ту, что о любви к ближним. Кажется совершенно ясным, что речь шла о любви к соседям, родственникам, да и в целом к тем, с кем у человека общая родина, будь то деревня, город, край или страна. Ближним никак не может считаться варвар, пришедший на землю твоих предков с намерением грабить, убивать и насиловать. Тем не менее, искусно расставленная ловушка, чей принцип основывается на недостаточно ясной формулировке довольно общего понятия, оказалась эффективна – вот уже который год утверждается, что орды арабов, сомалийцев и чужаков тысяч других народностей – ближние для коренных европейцев, чуть ли не родные братья. Смиренно протягивать им руку помощи – гуманитарный долг каждого порядочного христианина, говорят попы-неомарксисты.

На носу сезон новогодних праздников. И несмотря на то, что и у нас в значительной степени распространена традиция гуляний на центральных улицах и площадях городов, большинство предпочтет такому празднованию встречу Нового года и Рождества в кругу семьи и близких друзей, за столом, накрытым новогодними яствами и украшенным мандаринами и бенгальскими огнями. В силу особенностей более мягкого климата, жители Центральной и Западной Европы привыкли встречать сезон праздников немного иначе – хоть посиделки за столом любимы многими, популярнее все же традиционные рождественские базары на центральных площадях города, гуляния и фейерверки. Ничто так не создает новогоднего настроения, как вид города, специально украшенного к празднику, однако этой зимой безупречно чистые, вылизанные до блеска улицы Копенгагена, Мадрида, Амстердама, Берлина и многих других городов, чьи центры впору размещать на открытках, будут изуродованы бетонными блоками, чье назначение – преграждать дорогу, на которой проводятся гуляния. Украшение уродливых серых громадин елочными ветвями или упаковочной бумагой нисколько не спасает ситуацию, напротив, напоминает издевку над местными жителями. Бетонные блоки появились на дорогах как запоздалая реакция на ряд автомобильных террористических атак, совершенных либо выходцами с Ближнего Востока, прибывшими в ходе иммиграционного кризиса, либо уроженцами ближневосточных стран, жившими в Европе с самого детства и порой даже заканчивавшими европейские школы.

После каждого теракта, будь то расстрел прохожих в Лондоне, поножовщина в Брюсселе, взрыв в Манчестере или ставший столь популярным автонаезд, следует три фазы реакции мэйнстримных европейских политиков и журналистов, никоим образом не противоречащие друг другу, а напротив, гармонично дополняющие, создающие совершенно определенное мнение у европейского обывателя. В считанные часы после атаки панику и шоу сменяют сотни материалов и заявлений чиновников разного уровня. Они констатируют факт атаки, однако стараются не уточнять деталей внешности или поведения нападавшего. Притчей во языцех стало нападение на прохожих с ножом в Лондоне, когда представитель Скотланд-Ярда заявил, что мотивы преступника, размахивавшего с окровавленным ножом «Аллах акбар», неясны и следствие работает в этом направлении. Следующей волной идут призывы к европейцам быть сильными и не поддаваться страху. Это был бы вполне здравый мотив в контексте подобных обстоятельств, если бы не навязывание брюссельских идей о всеевропейском единстве даже в такой момент, когда, казалось бы, уж точно не до продвижения своей идеологической повестки. С учетом этого, любое пожелание силы духа и мужества звучит так: «Мы должны быть сильными, но не поддаваться страху, расизму и ксенофобии, ведь это именно то, чего хотят наши враги». После первых нескольких атак это звучало просто как дань уважения всеевропейской любви к плюрализму и нежеланию накалять обстановку между коренными европейцами и приезжими, но когда это стало тенденцией, едва ли не страшной традицией, это звучит настолько нелепо, что даже самые убежденные еврооптимисты осознают связь этих заявлений и нежелания менять гибельный курс, приводящий к разгулу терроризма. Третьей же волной нарратива становится одно из мощнейших орудий европейских СМИ в войне против собственного населения – ответственность за горы трупов плавно перекладывается с плеч толпы безумных убийц на рядовых европейцев, многие из которых погибли в бесчисленных терактах. По мнению журналистов, именно отсутствие должного обращения, регулярные бомбардировки родного края и презрение местных толкает приезжих на совершение ужасных злодеяний.

Особенно стоит выделить в данном отношении кошмар, охвативший Кельн почти два года назад, в новогоднюю ночь 2015-2016 года. В современном общественном мнении не существует грехов страшнее, чем расизм и сексизм – публика способна простить раскаявшегося убийцу, сдавшегося террориста или даже пойманного маньяка, но стоит кому-то признаться или хотя бы быть обвиненным в изнасиловании или же обозначить определенную неприязнь к национальным меньшинствам, назад дороги нет. После того, как на площади перед без малого тысячелетним Кельнским собором, на глазах у старинных скульптур «беженцами» были изнасилованы и ограблены сотни немок, приоритеты Европы стали еще яснее прежнего. Немцам посоветовали умерить ярость, а немкам мэр Кельна посоветовала одеваться и вести себя так, чтоб не провоцировать приезжих. Немцы задали вопросы «Почему это случилось?» и «Когда это закончится?», ждали ответов, но так и не дождались.

Хотелось бы мне сказать, что граждане Евросоюза упорно сопротивляются попыткам переиначить само естество Европы, разорвав и перекроив его в угоду ценностям нового века, но это было бы ложью. Европа в этом плане очень отличается от своего заокеанского сюзерена – люди здесь пассивны, публичные лица стыдливы и легко запугиваемы. Любой неугодный немедленно подвергается травле, выдержать которую способны немногие, а посему политик, который в Западной Европе считается радикально правым и сравнивается местными СМИ с небезызвестным австрийцем с узкими усиками, в США или у нас будет считаться в лучшем случае правоцентристом. Появление же настоящих националистов, не поливаемых помоями локальной прессой и любимых населением, возможно сегодня только на задворках Евросоюза – в Венгрии и Польше. И если успех Венгрии на этом поприще выглядит, хотя бы на первый взгляд, результатом усилий воли одного человека, то с Польшей все совсем иначе.

Варшава, чей центр, полностью уничтоженный страшной войной, отстроенный заново и ныне напоминающий город кукольных домиков – красивый, яркий, но совершенно искусственный, не разделяет панического предпраздничного настроя западных столиц. Как и положено концу осени, погода здесь по-восточноевропейски угрюмая и в промежутке между опадением последней листвы и выпадением первого снега улицы города напоминают серую антиутопию. Впрочем, к празднику городу предстоит преобразиться – украшенные белизной снега улицы покроются гирляндами, на площадях вырастут яркие елки и рождественские базары. По городу будут без опасений за свою безопасность гулять тысячи поляков. Отчасти это следствие типичной славянской безалаберности, прекрасно знакомой и нам, а отчасти – последствие неожиданно разумной политики польского правительства в отношении массового наплыва беженцев.

Дело в том, что ЕС есть квоты на размещение беженцев и несмотря на то, что итоговое решение всегда должно оставаться за местным правительством, специально назначенные люди из Брюсселя настоятельно рекомендуют правительствам принимать эти квоты и мириться с ними. Польша сделала нетипичный выбор и находясь в положении иждивенца всего Евросоюза, выкачивая из налогоплательщиков Франции, Германии, Бельгии и некоторых других стран с положительным бюджетом огромные деньги, просто приняла решение не размещать у себя беженцев – к бессильной злобе брюссельской бюрократии и к радости и ехидному веселью польских граждан. Брюссель много раз ставил ультиматум, но все это имело характер множества последних китайских предупреждений - Польша не отреагировала на требования хозяев единой Европы и те вынуждены были довольствоваться ничем.

Среди множества польских движений националистического толка выделяется радикально-евроскептическая партия «Народное движение», чей лидер, Роберт Винницки, неоднократно выступал в поддержку сближения с Россией и против европейского курса нашего с Польшей общего соседа с юга. Следует отметить и движение «Кукиз"15», чьим основателем является известный в Польше панк, бывший кандидат в президенты и любимец молодежи Павел Кукиз, выступающий против профессиональных политиков - того, что американцы привыкли называть "глубинным государством". Прошедший 11 ноября в Варшаве марш националистов, объединивший в себе представителей этих двух и множества других, более мелких, движений, показал две вещи – во-первых, у поляков нет проблем с поддержкой национализма, ведь на марш, при все активном порицании предстоявшего мероприятия крупнейшими западными СМИ, собралось около 80 тысяч человек, а во-вторых, поляки не боятся выходить на улицу и собираясь большими толпами, отмечать свои праздники, ведь огромное шествие, несмотря на ожидания иностранной прессы, прошло спокойно и без нарушений закона.

Возможно, варвары просто не решились нападать на толпу взведенных националистов, возможно, Польше просто повезло и вихрь терроризма, изуродовавший Париж, обескровивший Лондон и до потери сознания испугавший Берлин, миновал польские города лишь по счастливой случайности. Тем не менее, понимание как правительством, так и гражданами закономерности, которую тщетно пытаются затемнить западноевропейские политики, простой и очевидной корреляции между количеством чужаков и числом варварских атак, дает свои плоды – вы не встретите ни единого сообщения о наезде на пешеходов в Кракове или Деберцене, только в Лондоне или Барселоне.