Недавно мне приснился странный сон. Я не принадлежу к числу людей суеверных и в сонники никогда не заглядывал. «Куди ніч - туди й сон». Большинство снов наутро забывается. Вспышки мгновений, они зачастую бессвязны и не несут никакой смысловой нагрузки. Но этот, предпасхальный, мне показался на удивление реалистичным. Нет сомнений, он принадлежит этой реальности и этому времени.
На дворе поздний вечер. Я вижу себя. Вот я карабкаюсь на крышу какого-то дома по железной, ржавой лестнице. Моя одинокая фигура окутана сумраком. По левую сторону, прямо напротив мрачной заброшенной постройки, на крышу которой я подымаюсь, - кипит жизнь. Оттуда доносятся голоса, там светятся огоньки. Наконец мне удается взобраться на крышу этого кирпичного здания. Она совсем плоская. Почему-то я передвигаюсь немного присев, как боец спецподразделения, словно ожидая опасности. Я подхожу к самому краю крыши и перестраиваюсь на корточки. Теперь голоса слышны отчетливее. Они сливаются, и для того, чтобы понять, о чем говорят конкретные люди или группы людей, мне приходится напряженно вслушиваться. Я смотрю пристально, и теперь вижу и самих людей и ясно слышу их разговоры.
Между моей постройкой, затаившейся в сумерках подобно одинокому призраку, и наполненным людьми пространством растянулась широкая дорога. «Это Крещатик» - звучит у меня в голове. Конечно, я понимаю, что это абсурд. Постройки в центре столицы имеют совсем иные вид и форму. Однако же во сне я понимаю, что нахожусь на центральной улице Киева. Кажется, мое пребывание на теневой стороне неслучайно. Чувство тревоги не покидает меня ни на мгновение. При том я испытываю некоторое облегчение от того, что нахожусь во тьме, а не там – среди огней и человеческого гомона.
По ту сторону дороги раскинулся громадный шатер. Но границы его очерчены лишь с боков – перегородками, и сверху – уходящей в небо тряпичной крышей. Фронтовая часть полностью оголена, а потому я могу наблюдать за тем, что там происходит. Размеры этой структуры поистине внушительны. Внутри шатер оформлен, словно игрушечный театр – вертеп. Весь его фасад формируют искусственные, двигающиеся картонные картинки. Там есть и этажи, и окна. Ставни время от времени отворяются, и из картонных рам появляются чьи-то головы. Потом они так же быстро исчезают. Приходят в движение и двери балкончика. Тогда на неопознанной высоте появляется фигура некой дамы, вроде как тоже ненастоящей. Она будто на колесике передвигается взад-вперед по периметру балкона. Даже дымоход каким-то необъяснимым образом время от времени испускает клубы дыма. Все эти декорации формируют образ крупного поместья. Недвижимыми в полностью механизированной системе остаются только распахнутые широкие ворота. По-видимому, они являются центральным входом, и ведут в пределы неведомого здания. Увидеть, что происходит за воротами – нереально. Там властвует тьма. Как ни напрягал я взор, преодолеть ее зрительно мне не удавалось.
По широкой улице движутся люди. Видимо день выходной, поскольку дорога перекрыта. Прохожие останавливаются возле громадного театра и с любопытством изучают его содержимое. На пути каждого, кто проходит мимо и по какой-то причине не желает завернуть в вертеп, возникают волонтеры. Они завлекают пешеходов внутрь убедительной речью и активной жестикуляцией. Лица волонтеров сокрыты под масками. Видны только их глаза. Я быстро замечаю, что пройти мимо не удается никому.
Волонтеры очень назойливы. Когда люди после долгих уговоров проходят дальше и попадают на большую сцену, оформленную под лужайку, их здесь встречают другие активисты, и тоже в масках, только более рослые. После общих фраз о театре, окружающей обстановке, о самом проекте и о том, во сколько он обошелся городским властям, активисты в черных масках начинают задавать людям вопросы. От ответов уйти невозможно. Люди в масках постоянно находятся в гибком движении, и в случае попытки прохожих ускорить шаг, они преграждают им путь. И все это вроде бы как происходит в шутливой форме, с соблюдением языковых приличий. Однако напряжение витает в воздухе. Вопросы становятся все более назойливыми. С каждым новым вопросом вокруг людей группируются новые активисты. Они возникают у них за спиной или появляются с боков.
«Законно ли нынешнее правительство?», «Является ли Крым частью Украины?», «Чтите ли вы героев небесной сотни?», «Как нужно поступать с колорадами?» - вот некоторые из прозвучавших вопросов. Если ответ человека удовлетворяет активиста, он твердо произносит: «Так-так…», и дает прохожему сделать лишний шаг по сцене. Если ответ не устраивает, активист повторяет свой вопрос в более строгой форме и добавляет: «Вы хорошо подумали?».
И даже когда уставшие от вопросов люди дают активистам то, чего они требуют – «правильные ответы» - те все равно не унимаются. «Вы знаете наизусть гимн Украины?». После этого вопроса я чувствую, что у меня, как у наблюдателя, начинает быстрее биться сердце. Для большинства этот вопрос становиться роковым. Даже если человек отвечает «знаю», следует издевательское продолжение. «Пропойте первые строчки», - с ухмылкой, которая просматривается даже через маску, произносит активист. Он уже предвкушает последующие события. Здесь человек отвечает резким отказом и отталкивает приставучего служителя вертепа. В случае столкновения возмущенного или возмущенных тотчас обступают десятки активистов в масках, возникших неведомо откуда. Теперь у многих из них в руках цепи и палки . С потоком бранных слов, они бросаются на запутавшихся людей и начинают их терзать. Они не обращают внимания, кто перед ними: женщины, дети, старики. Другие прохожие, еще потенциальные жертвы, не могут помочь тем, кого избивают. Между ними преграды и расстояния, которые мистическим образом увеличиваются, так, что прохожие становятся неслышимыми друг для друга.
Я слышу крики о помощи людей, вижу, как их мучают. Но те, которые идут позади, оттерты другими активистами. Они словно еще пребывают в другом пространстве, в условиях пока еще необычной игры - шутки с загадочным, но зловещим подтекстом.
В конце концов, из темных ворот показываются палачи в зубастых масках. Они хватают людей за волосы, за вороты и тянут в неведомые, мрачные глубины поместья. Теперь весь кукольный дом пропитан стонами и криками о помощи. Жертвы выкрикивают имена родных. Властвует атмосфера ужаса. Активисты, и рядом с ними какие-то люди в костюмах благопристойного вида, прислушиваются к жутким воплям и беспечно посмеиваются. Люди в костюмах - без масок. Но их лиц я не вижу, только спины. В какой-то момент мне удается рассмотреть глаза одного из активистов. Желто-зеленые, они чем-то напомнили глаза фанатика или жаждущего убийств, голодного зверя. Лицо его дергается от судорожного смеха. Еще мгновение, и ему удается меня заметить. Глаза его наливаются кровью, он медленно поднимает указательный палец в мою сторону. Далее следует взрыв, вспышка.… На этом, казалось бы, сон мог бы и кончиться.… Однако видение имело продолжение.
Теперь уже я вместе с родными двигаюсь по центральной дороге, в направлении вертепа. Я понимаю, чем это грозит, но не могу предотвратить столкновения, не могу увести родных как можно дальше от этого зловещего места. Мои родные беспечно шутят и с любопытством глядят на дивное строение с огоньками. Мои ноги словно не принадлежат мне. Будто под гипнозом, я следую вместе с семьей в пасть кукольному монстру. Вот уже перед нами явился первый активист. Он чрезвычайно настойчив. Хватает то меня, то членов моей семьи за локти, при этом убеждая нас, как прекрасно и весело там внутри – в театре. Я чувствую, как выражение моего лица меняется. Я прекрасно осознаю, чем все это грозит нам, но ничего не могу поделать.
Вот мы уже движемся под картонными окнами. Из них время от времени высовываются головы кукол. Слышится искусственный смех. Куклы двигают головами и поднимают руки верх, как бы приветствуя вновь прибывших. Я чувствую, как нас аккуратно со всех сторон берут в кольцо активисты. Пытаюсь обернуться, но не могу. Какая-то неведомая сила ведет меня.
К сожалению, нервы у моих родных сдают уже после первых вопросов. Их лица теперь тоже переменились. «Что происходит!?» - раздался крик, и тотчас перед нами появился первый вооруженный игрок. Он уже готов нанести удар кому-то из моих родных. Я понимаю, что единственный способ предотвратить этот удар – заблокировать его собой, броситься на обидчика. В сильнейшем напряжении я кидаюсь прямо на него, и в следующее мгновение…сон прерывается.
«Куди ніч - туди й сон», - думаю я и слушаю биение своего сердца. «Да мало ли…иной раз чего только не приснится».
Однако же наутро сон не показался мне фантастическим. При определенных условиях, с учетом абсолютной безнаказанности одних, которые совершают разбойные нападения и убийства, и при этом избегают наказания, и полнейшего бесправия других, которых сегодня провозгласили «затравленным меньшинством»... Возможно ли появление вертепа? Вполне. Ведь никто не сможет воспрепятствовать. И европейское, так называемое, либерально-демократическое сообщество закроет глаза на представление в кровожадном театре. Как закрыло на события в Одессе и на происходящее в Донбассе. Более того, вертеп будет признан явлением легальным, соответствующим демократическому выбору и стремлениям сплоченного большинства.
