К 100-летию Великого Октября
ВЕРХОВНЫЙ ГЛАВНОКОМАНДУЮЩИЙ
СТАЛИН И НАРОД
ПОЧЕМУ ЕГО ЛЮТО НЕНАВИДЯТ ЛИБЕРАЛЫ И ПОЧЕМУ ТАК ВЫСОКО ЦЕНИТ НАРОД
Прочитаешь иной раз, что пишет очередное либеральное трепло про Сталина и уши вянут…
А вот простое крестьянское письмо о нем из глубинки, в незатейливых, но прочувствованных строчках которого — сколько неподдельной искренности и правды.
Оцените разницу.
Этот рассказ не только о Сталине, главной теме всех нынешних инсинуаций, но и более чем убедительный комментарий к тому, что получила страна и народ в результате событий в августе 1991 года, и чем все это обернулось для простого труженика.
Рассказывает давний и верный читатель нашей газеты Любовь Федоровна АРХИПОВА,
из села Гилево, Локтевского района Алтайского края:
Чем ближе 100-летие Октября, тем больше грязи льют на Советское время и его деятелей всякого рода ненавистники. Сталин-то для них и вампир и кровопийца и чуть ли не людоед.
Почему же в народе-то его ценят высоко? И за что?
А вот хотя бы за это! Опишу такой случай.
В селе Новеньком Локтевского района Алтайского края жили Нестор Кузьмич Ситенко и его жена Евдокия Григорьевна, наша тетя, родная мамина сестра. Вырастили они двоих сыновей и двух дочерей. Старшие жили в Алма-Ате, а маленький, Саша, заканчивал в Локте (райцентре) среднюю школу. Был он 1923 года рождения.
Началась война. Старшего призвали из Казахстана и направили на восток, где он раньше служил действительную, и где чуть ли не ежеминутно ждали нападения японцев. А младшего призвали в 1942 году и после окончания им курсов артиллеристов направили под Сталинград.
В конце того же 1942 мобилизовали и Нестора Кузьмича на трудовой фронт, в шахты Кузбасса. А был он не только стар, но и инвалид. Еще в русско-японскую войну он был ранен в ногу, а вместо глаза на лице — клочок черной кожи на веревочке.
Худенький старичок в шахте надрывался, кормили плохо. В письмах он жаловался н свою судьбу. В марте 1943 года пришло письмо, в котором он поздравлял жену с днем рождения (он у нее 14 марта, на Евдокию), жаловался, что едва ли придется свидеться, ослаб совсем.
Получила тетя это письмо и пешком, хотя сама была хромой с детства, пошла в райцентр за 15 километров от села. Вернувшись, рассказала, что обошла все начальство, была в райисполкоме, в милиции. Везде ей говорили, что по сведениям из Новенького сельсовета все мобилизованные здоровы.
Погоревала тетя и начала собирать посылочку. Овец она держала, был жир овечий. Наскребла муки, замесила на жиру теста, напекла орешков, высушила в печке. Положила в посылку. Кружок жиру, сухарики, теплые носки и понесла ее на почту. Там, конечно пожаловалась заведующему о горемычной судьбе ее Нестора Кузьмича и о том, куда еще обратиться, где искать правду.
А в то время почтой заведовал эвакуированный ленинградец, седой как лунь старик. Он и говорит тете:
«А вы Сталину напишите».
Та удивилась — Как? И неграмотная, мол, я.
Старик написал сам.
Прошло какое-то время. Приходит официальный конверт на имя Ситенко Евдокии Григорьевны. Стали ей читать, а там говорится, что мужа ее мобилизовали незаконно, что копия этого письма направлена по месту его работы и он будет освобожден.
И внизу подписано
Верховный главнокомандующий И. Сталин. (Роспись)
Начальство шахты купило дедушке билет на поезд на Рубцовск, а дальше он добирался сам.
Александр начал свой ратный путь под Сталинградом. С боями прошел Украину, воевал в Венгрии; в сражении за Будапешт был тяжело ранен.
— Буду и я брал, а Пешт взяли без меня, — говорил он.
В 1946 году демобилизовался, сдал экстерном за педкласс, стал работать учителем в родном селе. Женился, вырастил с женой трех дочерей и сына, всем они дали прекрасное образование: сын и дочь закончили в Новосибирске электротехнический институт (НЭТИ), старшая — физмат в Бийске, младшая — Алтайский политехнический институт. А сам он закончил географический факультет педагогического института в Горно-Алтайске
Все складывалось прекрасно в советское время. Работал много лет директором в Масальской школе, потом в Устьянке. Оба с женой были великие труженики: успевали в школе, обихаживали огород и садик, держали корову, овец. Всем обеспечивали себя и детей. На здоровье не жаловались, тем более что вокруг Устьянки прекрасные рощи с разными ягодами, сопки, река Алей рядом.
После выхода на пенсию сидеть не стал. Сосед пенсионер, заядлый пасечник увлек и брата нашего, да и жену его. Бывало при встрече у них только и разговору о пчелах, ульях и прочем.
Был у них старый «Москвич», но ведь пчелкам надо место подальше от дорог, поближе к цветущим растениям. На «Москвиче» туда не доехать!
Решил брат купить «Ниву». Стоила она в Советское время 18 тысяч рублей — сумма порядочная. Но отцу помогли дети, стал он в райисполкоме на очередь и думал, что летом уже будет разъезжать по устьянским окрестностям на «Ниве».
Но не тут-то было — реформы Ельцина и Гайдара с их шоковой терапией разом поглотили все денежки брата, как и сотен миллионов наших соотечественников.
Жена брата говорила: «Услышали мы это утром по радио, Саша даже крепко выругался, хоть раньше я этого от него и не слышала. А потом и говорит: «Мы фронтовики — не из таких передряг выходили. И пусть им от нашей беды будет большое-большое счастье… А я все равно куплю себе что задумал». Прикупили они еще несколько пчелосемей, годы удачные были для пчеловодов. Фляги полнились медом. Муж старшей дочери в Масалихе был завгаром, за запчастями в лихие 90-е годы приходилось ездить аж в Новосибирск. Едет он на пустой грузовой машине, заберет у тестя фляги с медом и везет в город. А там дочь Александра Нестеровича после окончания НЭТИ работала с мужем в НИИ, квартира у них в стареньком деревянном доме, где и огородик и гараж.
Выгрузит у них зять фляги и уедет по своим делам, а тесть на своем «Москвиче» потихоньку приедет и торгует сам медом, никаким перекупщикам не продавал. Короче к 1995 году он скопил порядочную сумму, а машины уже стоили миллионы. В марте в районной газете появилось объявление: финансовая компания «Русский дом Селенга» принимает вклады от пенсионеров. Чем больше вклад, тем выше проценты.
Дочери опять отдали свои деньги, вложил он все в этот банк. А в июле того же года опять утром, за завтраком, услышали, они что Русский дом Селенга обанкротился. Любовь Ивановна, жена брата, вспоминала: «Набрал Саша супу в ложку и вдруг эта весть. Как-то повергулась у него рука, суп вылился. Что-то хотел сказать и не может». Вызвала она местных медиков, те на скорой увезли его в Горняк, в районную больницу. Инсульт! А при этой болезни нужен строгий покой. Но этот человек не привык лежать! «Хоть привязывай его», — говорила мне врач, когда я поехала его проведывать. Постепенно отнималось все. Полная неподвижность. Забрала его Любовь Ивановна домой, потом наняла помощницу, чтоб поднимать, переодевать, менять постель. Он все понимал, слышал, но не говорил. Сердце, наверное, было крепкое, он прожил 10 месяцев, а 2 мая 1996 года скончался.
4 мая на похороны съехалась родня, друзья. Из родного Новенького полный автобус пришел, даже бывшие его соклассницы, хоть им было уже по 73 года, приехали. К полудню во дворе собрались уже сотни сельчан, бывших учеников. Вдруг приходит почтальонка и говорит: «Вот Александру Нестеровичу Ситенко официальное письмо. Как быть?» Распечатали, читаем:
«Уважаемый Александр Нестерович, поздравляю Вас с предстоящим праздником, Днем победы. Мы преклоняемся перед Вашим подвигом, благодарим за то, что спасли нашу страну от вражеского порабощения. Вы проливали кровь за будущее России, и она никогда не забудет этого великого подвига. И. т. д. и т.п.
А ниже — подпись:
Верховный Главнокомандующий Б. Ельцин
(зеленым фломастером)
Бывшая одноклассница, Татьяна Ивановна Ващенко, жених которой погиб на войне, а она так и осталась одиночкой, взяла это письмо, стала рядом с покойным и говорит: «Слушай, Саша, что тебе пишет Верховный главнокомандующий». Прочитала, а потом крепко выругалась. «Прости меня, дружок, не могла я сдержаться! Где же был Верховный Главнокомандующий в прошлом, юбилейном 1995 году, когда мы отмечали 50-летие Победы? Почему не прислал таких писем? Нынче вспомнил, ведь в июне выборы президента, так чтобы те, кто кровь проливал, за него голосовали?! Ельцин — не пройдет!»
Сталин в труднейшем для страны 1943 году не отмахнулся от просьбы какой-то бабки, помог вернуть незаконно мобилизованного старика. Мне скажут, что это, мол, не он писал, но подпись то его, да даже пусть и не его, а его помощников, но ведь это потому, что забота о людях — главное было тогда.
А в 1996 году? Какое лицемерие, какое ханжество, когда столько бед принес режим Ельцина и вдруг эти елейные слова!
Барнаул. 26 мая 1992 года. Эйфория и народное ликование по поводу приезда в город первого президента России. Толпа, чуть ли сминая милицейские кордоны, по газонам, ничего впереди себя не видя, устремилась вперед. Дверь к либеральному счастью открыта настежь!
