ВАСИЛИЙ Ш А Х О В
В. СТЕКЛЕНЕВУ И ПАТРИАРХУ КИРИЛЛУ: КОСМИЗМ ДУХОВНОСТИ И СВЯТОСТИ
Я вижу громадное здание.
В передней стене узкая дверь раскрыта настежь; за дверью – угрюмая мгла. Перед высоким порогом стоит девушка… Русская девушка.
Морозом дышит та непроглядная мгла; и вместе с леденящей струей выносится из глубины здания медлительный, глухой голос.
– О ты, что желаешь переступить этот порог, – знаешь ли ты, что тебя ожидает?
– Знаю, – отвечает девушка.
– Холод, голод, ненависть, насмешка, презрение, обида, тюрьма, болезнь и самая смерть?
– Знаю.
– Отчуждение полное, одиночество?
– Знаю. Я готова. Я перенесу все страдания, все удары.
– Не только от врагов – но и от родных, от друзей?
– Да… и от них.
– Хорошо. Ты готова на жертву?
– Да.
– На безымянную жертву? Ты погибнешь – и никто… никто не будет даже знать, чью память почтить!
– Мне не нужно ни благодарности, ни сожаления. Мне не нужно имени.
– Готова ли ты на преступление?
Девушка потупила голову…
– И на преступление готова.
Голос не тотчас возобновил свои вопросы.
– Знаешь ли ты, – заговорил он наконец, – что ты можешь разувериться в том, чему веришь теперь, можешь понять, что обманулась и даром погубила свою молодую жизнь?
– Знаю и это. И все-таки я хочу войти.
– Войди!
Девушка перешагнула порог – и тяжелая завеса упала за нею.
– Дура! – проскрежетал кто-то сзади.
– Святая! – принеслось откуда-то в ответ.
И. С. Т У Р Г Е Н Е В. «ПОРОГ». Май, 1878 г.
…Виктор Стекленёв – индивидуальность самобытная, недюжинная; одарённый публицист-полемист, мыслитель; своеобразный импровизатор в лироэпических
жанрах. Его участие в дискуссиях, в дистанционных «круглых столах» весомо, заметно, плодотворно.
Вот и на этот раз он предложил философствующему, алчущему истины Интернету
свою задиристую, «колючую», но достойную серьёзного размышления-осмысления
«Л И З У»:
« Ровно двадцать минут осталось до выезда на работу.
Мог бы потратить на что угодно, - у друга (работаем вдвоем) оказалась игрушка, которой никогда не видел: это «айфон» (Андрюха его так называет), по которому легко можно смотреть телевизор. Пока завтракаем: положил на стол, а там – новости 24. Так как я телик смотрю только в режиме «спорт» (врач запретил любые эмоции после операции под их служебным кодом 583), для меня программа стала откровением.
Первый сюжет «новостей» посвящен Доктору Лизе – погибшей над Черным морем. Тогда было так ужасно, что, кроме пятнадцати слов не смог из себя ничего выдавить. Просто страх. После заметки – удивительная вещь! – оставили суждения Николай Зарецкий (как профессионал) и Виталя Овчинников. По сути. Понял мои эмоции Василь Васильич. (http://zavtra.ru/blogs/tu_-_154) Тезка Степанов в одном предложении определил политическую суть вопроса.
А сегодня впервые узнал: даже «имидж-мейкеры» не испохабят правды, - Лиза реально спасла жизни 167 детей. За тем и в Сирию летела.
Я по жизни, (не знаю, может потом узнаю?) – атеист. Но, если там кто-то есть, чьи дела ОБЯЗАНА нести людям Церковь, не это ли образец СВЯТОЙ?
Так полагаю, Кириллу хватит считать деньги, пора и о профессии задуматься: рядом с нами, здесь и сейчас вершили жизненный подвиг именно святые Люди. Как там у них в церковных Уставах: неужели Совести и Мозгов не хватает? Сразу извиняюсь, если кого обидел.
Полагаю – по всем канонам Церкви и не церкви, - Елизавета Петровна Глинка – Святой Человек нашей Руси».
…………………………………………………………………………………………………………………….
…………………………………………………………………………………………………………………….
Конечно, В. Стекленёв излишне резок, «вспыльчив», категоричен. Но примем его
искреннее извинение. Тем более, что он продолжает и развивает нравственно-психологическую, бытийно-философскую «вечную тему» Святости, Самоотверженности,
Духовности, Добротолюбия, Человечности. Ту самую тему, которая с гениальной силой
вочеловечена в тургеневском «ПОРОГЕ». Ту самую «вечную тему», которую
вочеловечивает И.С. Тургенев в «ПАМЯТИ Ю. П. ВРЕВСКОЙ»:
На грязи, на вонючей сырой соломе, под навесом ветхого сарая, на скорую руку превращенного в походный военный гопшиталь, в разоренной болгарской деревушке – с лишком две недели умирала она
от тифа.
Она была в беспамятстве – и ни один врач даже не взглянул на нее; больные солдаты, за которыми она ухаживала, пока еще могла держаться на ногах, поочередно поднимались с своих зараженных логовищ, чтобы поднести к ее запекшимся губам несколько капель воды в черенке разбитого горшка.
Она была молода, красива; высший свет ее знал; об ней осведомлялись даже сановники. Дамы ей завидовали, мужчины за ней волочились... два-три человека тайно и глубоко любили ее. Жизнь ей улыбалась; но бывают улыбки хуже слез.
Нежное кроткое сердце... и такая сила, такая жажда жертвы! Помогать нуждающимся в помощи... она не ведала другого счастия... не ведала – и не изведала. Всякое другое счастье прошло мимо. Но она с этим давно помирилась – и вся, пылая огнем неугасимой веры, отдалась на служение ближним.
Какие заветные клады схоронила она там, в глубине души, в самом ее тайнике, никто не знал никогда – а теперь, конечно, не узнает.
Да и к чему? Жертва принесена... дело сделано.
Но горестно думать, что никто не сказал спасибо даже ее трупу – хоть она сама и стыдилась и чуждалась всякого спасибо.
Пусть же не оскорбится ее милая тень этим поздним цветком, который я осмеливаюсь возложить на ее могилу!
Сентябрь, 1878
………………………………………………………………………………………………………………………………………
………………………………………………………………………………………………………………………………………
…Духовность религиозная… Духовность светская… Патриарх Кирилл возглавил Общество Словесности… Как соотнести эти две сферы духовности?
Воцерквление… И - некая «распущенность» светского мира, которая сложно-противоречиво, кричаще-драматично проявляется в различных жанрах искусства… То же понимание СВЯТОСТИ, ДОЛГА, ПРАВДОЛЮБИЯ, ЧЕСТНОСТИ, ПОРЯДОЧНОСТИ, САМООТВЕРЖЕННОСТИ…
… Та же «Узница» талантливейшего русского лирика Якова Петровича Полонского:
Что мне она!- не жена, не любовница,
И не родная мне дочь!
Так отчего ж ее доля проклятая
Спать не дает мне всю ночь!
Спать не дает, оттого что мне грезится
Молодость в душной тюрьме,
Вижу я - своды... окно за решеткою,
Койку в сырой полутьме...
С койки глядят лихорадочно-знойные
Очи без мысли и слез,
С койки висят чуть не до полу темные
Космы тяжелых волос.
Не шевелятся ни губы, ни бледные
Руки на бледной груди,
Слабо прижатые к сердцу без трепета
И без надежд впереди...
Что мне она!- не жена, не любовница,
И не родная мне дочь!
Так отчего ж ее образ страдальческий
Спать не дает мне всю ночь!
Яков ПОЛОНСКИЙ. «Узница».
………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………….............................................................
«Человек есть чаша космических обособленностей» - полагал Сергей Есенин. В круге есенинского чтения – классик русской очеркистики и публицистики Глеб Иванович Успенский:
«...Когда я читаю Успенского, то вижу перед собой всю горькую правду жизни. Мне кажется, что никто еще так не понял своего народа, как Успенский. Идеализация народничества 60-х и 70-х годов мне представляется жалкой пародией на народ. Прежде всего там смотрят на крестьянина, как на забавную игрушку. Для них крестьянин - это ребенок, которым они тешатся, потому что к нему не привилось еще ничего дурного. Успенский показал нам жизнь этого народа без всякой рисовки. Для того чтобы познать народ, не нужно было ходить в деревню. Успенский видел его и на Растеряевой улице. Он показал его не с одной стороны, а со всех. И смеялся Успенский не так, как фальшивые народники - над внешностью, а над сердцем своей правдивой душой, горьким словом Гоголя».
Размышляя о нравственно-духовном идеале, Гл. Успенский в очерке «Выпрямила» обращается к личности, образу и биографии революционерки Веры Фигнер.
Отрывок из «записок Тяпушкина».
«...Кажется, в "Дыме" устами Потугина И. С. Тургенев сказал такие слова:"Венера Милосская несомненнее принципов восемьдесят девятого года". Что же значит это загадочное слово "несомненнее" Венера Милосская несомненна, а принципы сомненны? И есть ли наконец что-нибудь общего между этими двумя сомненными и несомненными явлениями? Не знаю, как понимают дело "знатоки", но мне кажется, что не только "принципы" стоят на той самой линии, которая заканчивается "несомненным", но что даже я, Тяпушкин, ныне сельский учитель, даже я, ничтожное земское существо, также нахожусь на той самой линии, где и принципы, где и другие удивительные проявления жаждущей совершенства человеческой души, на той линии, в конце которой, по нынешним временам, я, Тяпушкин, вполне согласен поставить фигуру Венеры Милосской. Да, мы все на одной линии, и если я, Тяпушкин, стою, быть может, на самом отдаленнейшем конце этой линии, если я совершенно неприметен по своим размерам, то это вовсе не значит, чтобы я был сомненнее "принципов" или чтобы принципы были сомненнее Венеры Милосской; все мы - я, Тяпушкин, принципы и Венера - все мы одинаково несомненны, то есть моя, тяпушкинская, душа, проявляя себя в настоящее время в утомительной школьной работе, в массе ничтожнейших, хотя и ежедневных, волнений и терзаний, наносимых на меня народною жизнью, действует и живет в том же самом несомненном направлении и смысле, которые лежат и в несомненных принципах и широко выражаются в несомненности Венеры Милосской.
А то скажите, пожалуйста, что выдумали: Венера Милосская несомненна, "принципы" уже сомненны, а я, Тяпушкин, сидящий почему-то в глуши деревни, измученный ее настоящим, опечаленный и поглощенный ее будущим, - человек, толкующий о лаптях, деревенских кулаках и т. д., - я-то будто бы уж до того ничтожен, что и места на свете мне нет!
Напрасно! Именно потому-то, что я вот в ту самую минуту, когда пишу это, сижу в холодной, по всем углам промерзшей избенке, что у меня благодаря негодяю старосте развалившаяся печка набита сырыми, шипящими и распространяющими угар дровами, что я сплю на голых досках под рваным полушубком, что меня хотят "поедом съесть" чуть не каждый день, - именно потому-то я и не могу, да и не желаю устранить себя с той самой линии, которая и через принципы и через сотни других великих явлений, благодаря которым вырастал человек, приведет его, быть может, к тому совершенству, которое дает возможность чуять Венера Милосская. А то, изволите видеть: "там, мол, красота и правда, а тут, у вас, -только мужицкие лапти, рваные полушубки да блохи!" Извините!..».
«Каменная загадка» легендарной скульптуры позволяет автобиографическому герою-повествователю увидеть, как глубоко оскорблен и унижен человек в условиях буржуазного строя. Посему статуя из парижского Лувра формирует и ненависть к несправедливому порядку жизни, уродующему человека. Идеал, созданный творцом Венеры Милосской, как бы сливается у Успенского с тем, что хранится в недрах трудовой народной жизни, что есть в облике героической личности, воодушевлённой пассионарной борьбой за счастье народа. Подобное понимание образа Венеры Милосской возникло и окрепло в тесном товарищеском общения литератора-свободолюбца с революционерами 70-х гг., как прямое следствие его глубокой духовной близости к самоотверженным энтузиастам-пассионариям.
Образ Венеры Милосской «воскрешает» в творческом воображении Успенского близкие ему черты, качества характера Веры Фигнер, одной из тех, кто приближал «бесконечное светлое будущее». В заметке «Венера Милосская» (черновым варианте очерка «Выпрямила») есть прямое указание на Веру Фигнер («припомнилась мне Ф…»). В окончательном же тексте данный намёк-«штрих» заменен персонажем «девушки строгого, почти монашеского типа». Венера Милосская композиционно-акцентно «вписывается» в панораму освобожденного труда народа. Сама мифологическая героиня Венера Милосская (с «почти мужицкими завитками волос по углам лба»); также – другой – «земной» персонаж: грациозно-изящно, легко, ладно-гармонически работающая «деревенская баба»; и ещё один образ: «монашенски» - строгая девушка (олицетворяющая «гармонию самопожертвования»), - все они олицетворяют, вочеловечивают, воплощают в себе Прекрасное, то самое Желанное, Искомое, Утопически-недосягаемое, Заветное, ради чего самоотверженно трудились, боролись, страдали «народные заступники».
..................................................................................................
...................................................................................................
«Attalea Princeps» В. Гаршина:
Прекрасная пальма высокой вершиной
В стеклянную крышу стучит;
Пробито стекло, изогнулось железо,
И путь на свободу открыт.
И отпрыск от пальмы султаном зеленым
Поднялся в пробоину ту;
Над сводом прозрачным, под небом лазурным
Он гордо глядит в высоту.
И жажда свободы его утолилась:
Он видит небесный простор,
И солнце ласкает (холодное солнце!)
Его изумрудный убор.
Средь чуждой природы, средь странных собратий,
Средь сосен, берез и елей,
Он грустно поникнул, как будто бы вспомнил
О небе отчизны своей;
Отчизны, где вечно природа пирует,
Где теплые реки текут,
Где нет ни стекла, ни решеток железных,
Где пальмы на воле растут.
Но вот он замечен; его преступленье
Садовник исправить велел, --
И скоро над бедной прекрасною пальмой
Безжалостный нож заблестел.
От дерева царский венец отделили,
Оно содрогнулось стволом,
И трепетом шумным ответили дружно
Товарищи-пальмы кругом.
И снова заделали путь на свободу,
И стекла узорчатых рам
Стоят на дороге к холодному солнцу
И бледным чужим небесам.
ВСЕВОЛОД ГАРШИН. «П л е н н и ц а».
3 марта 1876.
* * *
Юноша спросил у святого мудреца Джиафара:
- Учитель, что такое жизнь?
Хаджи молча отвернул грязный рукав своего рубища
и показал ему отвратительную язву, разъедавшую его руку.
А в это время гремели соловьи и вся Севилья была наполнена
благоуханием роз.
ВСЕВОЛОД ГРИГОРЬЕВИЧ Г А Р Ш И Н. 12 января 1884 г.
……………………………………………………………………………………………………………….
