Летел я как-то, сам по себе, не по делам, а просто так, из Копенгагена в Париж… А все началось со стихотворения, которое посвятил мне мой друг Коjа (именно через J), Бич и Бомж, но выдающийся в своем роде человек:
*Летела желтая корова
Из Копенгагена в Париж
Увы, сюжет отнюдь не новый,
Им никого не удивишь.
Тогда вот так: лежу я с дамой
И о вреде толкую мух…
Но нет! Здесь правды нет ни грамма,
Подобный опус режет слух.
Тогда еще: лежу я снова,
Но даму больше не хочу.
Летела желтая корова…
И я пожалуй полечу.
Так вот, спросил я у Коjи:
- А почему люди не летают?!
- А потому что они не пробовали по настоящему делать это самостоятельно, разве что сподобляются вылетать с работ, чемпионатов и, пролетать мимо здравых мыслей, - ответил, шмыгнув по обыкновению Коjа. Далее разговор продолжился образую более замысловатые загогулины, правда перед загогулинами, мы фигурально выражаясь, порассуждали с легонца, о Тамплиерах, Мистическом Анархизме, об его трубадурах: Карелине Аполлоне Андреевиче (1863-1926), Солоновиче Александре Александровиче (1987-1937), о гипотезе Солоновича А.А. что история происходит в сознаниях человеков, поэтому при полном беззаконии сознание как и историю нельзя научно определить, а можно только переживать, сопереживая историческим персоналиям, вернее их сознаниям. Вспомнили В.В. Налимова, его возражения Солоновичу А.А. – сознание определяется через смыслы, ну и еще, всяко разно такое, вернувшись в конце наконец к началу разговора:
- Так чё Коjа, может человек летать сам по себе?
- Я вот пытливый татарин спец. самогонку гоню из гороха сорта Нут, возникает реактивная тяга от отрыжки и нисходящих газов, некое парение возникает, особенно если попрыгаешь перед газовым выбросом.
- Так чё человек рожден для полета как баклан шумный и несчастный для срока?!
- Ну, да… и для полета и для пролета, вылета, взлета, неожиданной посадки… Я вот новую партию нагнал, башик чуйки нашей любимой добавил и еще кой-чего, но это уже ноу-хау, так что не спрашивай чё… А попробовать можно и сейчас.
- Наливай! – в нетерпении воскликнул я и опрокинул полетные 150, занюхав тыльной стороной Коjиной ладони. А дальше не помню… Только фрагментарно… Вылетел из подвала через фрамугу и почему-то, полетел по маршруту Копенгаген – Париж. Ну вот: лечу я себе просто так, а навстречу мне между небом и землей двое усатых, френчи на них, у одного в руке трубка и лицо рябое, а у другого усики кляксой под носопыркой и глаза злобные, злобные. Притормозили они, а этот рябой с трубкой мне и говорит: «А шпиён татарский, тэбэ давно надо расстрэлять… Нэбос все эшо роешь туннель из Ташкента в Калькутту?!» А второй, злобный который, с кляксой под носопыркой, как пес бешенный не кричать, а буквально лаять стал: «Татаришен швайне, узбекишен унтерменшен, руссишен ферфлюхте…!» Орет, слюнями брызжет, заходится, так что пришлось тому рябому и усатому трубкой злобному по башке дать, тот и заткнулся. Стал я оправдываться, что да, рою туннель из Ташкента, только не в Калькутту, а в Тибет к горе Кайлас, в Шамбалу попасть хочу, дурак я что ли тратится на визы, оформления всяческих бюрократических зехеров и не шпиён я вовсе, может быть кайфуша, от жизни так сказать кайфую, не более… Еще сильнее завелся мой обвинитель и понеслась: «А стишки гнусные про мэня и моего подэльника Вовчика, кто сочинял, религию новую кто пэрдумал, евангилие от Синей Гоги кто нацарапал, Синюю Гогу кто слепил из ангренской глины, с отвисшим животом, как у скифских баб, кто в райисполкоме собрав двенадцать подписей требовал предоставить нежилое помещение для отправления тобой же выдуманных обрядов, мороча голову партхозактиву, коварно-грамотно ссылаясь на конституцию и другие законы развитого социализма, или тэбэ напомнить сколько мучился с тобой незабвенный участковый Роман Романович, когда ты был подростком и замэт, вэсма и вэсма врэдоносным. Помнэш Романыча, у него ведь тоже такие же усы кляксой были как у этого дойчедурка, а ты его дразнил Гитлер-ака и даже однажды запустил сельскохозяйственную дымовую шашку в опер.пункт, чтоб потом твои гадкие дразнилки детвора районная, где не попадя выкрикивала, помнишь!
Мусора как тараканы
Разбежались утром рано…
И еще много чего, не говоря уже о твоих армейских похождениях, недаром тэбя два раза разжаловали, а издэвательства над учеными людьми, когда ты в НИИ работал, не говоря опять таки о твоих проделках в первой городской клинической больничке, помнишь ты тогда гордо заявлял что все шизофреники и шизофренички твои братья и сестры…»
Он продолжил обвинять меня во всех тяжких и отягощающих, а второй, который злобный, глазами сверкал, желваками водил, нервно ногти погрызывая, кляксоус так и ходил под носопыркой, вмести со злодейскими гримасами, видимо боялся опять трубкой по башке получить.
- Вот из за таких как ты -, продолжил рябой и усатый, - мне тэпер между нэбом и землей черт знает сколько зависать приходится с этим дойчедурком, но благо я нэ застрэлил этого скрытого бэндеровца Никитку, когда мэня перезахоранивали, он хрэн кукурузный подложил под мэня нужную вэшъ, - и с этими словами вытаскивает из кармана френча рогатку, предварительно положив трубку в другой карман. Вытащил и азартно, как истый грузинский еврей начал натягивать резинки прищурно целясь. Тут и придурковатый завопил сразу: «Шиссен, шиссен, партай геноссе!!» Почувствовал я: разговор не получился, дело швах, поддал газу так что их немного оглушило, может даже траванулись чуток и свечкой в ионосферу, а там дискомфорт, сосульки с носа свисают, да и с других текущих мест тоже, дышать стремно, ионы электрические колятся, ну я и от туда забыв Париж и Копенгаген прямехонька к Коjе в подвал… Когда очухался, проснулся так сказать, то увидел ухмыляющуюся Коjину физию, слыша его очередное ехидство: «Ну чё, разговор не получился?!» Я вскинулся ошарашено и пошел наш разговор:
- А ты чё тоже там был?! – спросил я потихоньку приходя в себя.
- А каг ж, я руки растопырил, уперся в атмосфэру, завис и наблюдал за вами, - ответил Коjа и продолжил:
- Вот что я тебе скажу брат, Солонович Солоновичем, тамплиеры тамплиерами, улеты улетами, но газуешь ты знатно, я аж закашлялся противно, чуть в штопор не слился…
- Ну вот здорово же Коjа, что мы с тобой соколы ясные со своим парфюм-марфюмом!
- Здорово то здорово, но еще раз хочу тебе напомнить: Политика – это не твоё, пиши вон рассказы про хороших людей вроде меня, баб люби, пока они тобой интересуются, похмеляйся в удовольствие, но в Политику не лезь, не твое это брат.
- Прав ты Коjа, не мое… Согласился я с Коjей, а потом по обыкновению мы пели мои песни под гитару и частушки типа:
Троцкий Сталина дразнил
Языки показывал
Ледорубом получил
По башке зараза он.
Такие вот дела…
* А стихотворение про корову Коjа умыкнул у нашего друга поэта и литератора Фила Хармаца, но это я потом уже узнал.
