За годы, прошедшие с момента крушения Советского Союза, число говорящих по-русски сократилось на 50 миллионов человек (https://tass.ru/obschestvo/4513262). Катастрофа, которая в условиях посткоммунистической России, выглядит вполне обыденно. Никто не бьёт в набат, не собирает совет по остановке этого обрушения, не увольняет чиновников МИДа, Россотрудничества или Фонда «Русский мир», отвечающих за взаимодействие со странами СНГ и поддержку «русскоязычных» организаций. Если судить по деятельности государственных структур, то проблем с использованием русского языка как бы и вовсе нет. Сколько ограничений на использование русского, сколько грязи на него было вылито националистической властью на Украине, но если в Москве что в связи с Украиной и вспоминают, то «минский формат». Сколько русских городов было переименовано за эти годы на просторах исторической России – Днепропетровск, Целиноград/Акмолинск, Гурьев, Фрунзе, Чкаловск – при полном молчании кремлёвских любителей повспоминать об «историческом наследии России». Нам изо всех сил предлагают не замечать, как многовековые усилия наших предков по обустройству западных и южных земель России отправляются в утиль.
Дело, однако, зашло ещё дальше: русский язык активно уничтожается и в самой России. В полном противоречии с законом «О государственном языке» с 2018 года вся транспортная система страны переведена на двуязычную систему с дублированием объявлений, указателей и географических названий на английский. Объясняется это заботой об иностранных туристах, но, скорее всего, мы имеем дело не более чем с отговоркой. Во-первых, непонятно зачем иностранным туристам знать расположение библиотек или детских садов в спальных районах, скажем, Москвы. Тем временем соответствующие указатели и вывески уже установлены за бюджетные деньги – деньги российских налогоплательщиков, между прочим. Во-вторых, основную массу приезжих - в том числе в метро - составляют выходцы из бывших советских республик, но дублировать объявления на узбекский, таджикский или украинский никто не спешит. Очевидно, что вдохновителям этой акции важно было протолкнуть именно английский, приучая к нему российского обывателя с тем, чтобы со временем превратить его из языка-дублёра в основной. Эту тенденцию демонстрирует, к слову, маркировка товаров, где площадь описания на русском неуклонно снижается, а то и вовсе исчезает. К чему эффективным глобализаторам тратить свои деньги на перевод реклам и упаковки на язык той страны, где товар продаётся, когда можно все сделать только на английском? В России их никто за это не «кошмарит».
Параллельно с захватом английским общественного пространства, с его помощью меняют и смыслы. Если термин «торговая марка» звучит на русском нейтрально и даже обыденно, то термину «бренд», пытаются придать некий основополагающий смысл («мировой бренд»). Прилагательное «сексуальный» при описании человека получает значение «привлекательный», а «агрессивный» становится не более чем аналогом «активный». Сплошной позитив. Замена смыслов идёт рука об руку с вымыванием десятков русских слов, которые без всякой нужды заменяются на английские эквиваленты вроде «лайфхак», «тренд», «мэр», или «кэшбэк». Эти слова пестрят и звучат повсюду – на полотнищах рекламы, с телеэкранов, в болтовне модных блогеров, в речах президента- при том, что их русские аналоги не звучат уже нигде.
Глядя на этот произвол, вспоминается замечание Паустовского: «По отношению каждого человека к своему языку можно совершенно точно судить не только о его культурном уровне, но и о его гражданской ценности». Собственно говоря, многие из этих двуязычных гражданами других стран уже и являются.
