на фото - Ольга Кожухова
Ольга Константиновна Ко́жухова — русская советская писательница. Член ВКП(б) с 1942 года.
О. К. Кожухова родилась 20 июня 1922 года в Воронеже. С 1938 года её стихи и очерки публиковались в альманахе «Литературный Воронеж», воронежских газетах. Участница Великой Отечественной войны. В РККА с 31 августа 1941 года. Служила сначала медсестрой, затем по окончании курсов младших лейтенантов в редакции армейской газеты «За правое дело»» (№15).
В Википедии опущена важная деталь биографии Ольги Кожуховой: до работы в редакции писательница окончила курсы «политработников, была замполитом в госпитале легкораненых» (№8, стр.217).
Помогло ли Ольге Константиновне в творчестве её непосредственное участие в событиях войны. Думаю, что да. Сама же Кожухова считала себя обязанной написать о войне, но очень переживала, сможет ли рассказать так, как надо. В данном случае «непосредственное участие писателя в событиях нисколько не упрощает творческой задачи…» (№10, стр.28).
После демобилизации Ольга Кожухова «с отличием окончила Литературный институт имени А. М. Горького. Работала заместителем редактора в молодёжном журнале «Смена», а также в приёмной СП РСФСР.
О. К. Кожухова умерла 8 февраля 2007 года в Москве.
Перу Ольги Константиновны принадлежат роман «Ранний снег», сборник фронтовых стихов «Белый камень»(1945), также повести: «Донник», «Двум смертям не бывать», «Фонарики, плывущие по реке», «Не бросай слов на ветер» (1963), «Хлеб, которым делишься» (1960), «Ночные птицы», «Рано утром и поздно вечером», «Размышления после двенадцати».
В 1979 году Кожухова получила Государственную премию РСФСР имени М. Горького — за книгу «Донник»(№15).
Многое об этой смелой и мужественной писательнице могут рассказать её дневники. Вот несколько отрывков из них:
«В ПРОГРАММЕ телевидения написано: «Стратегия победы». А я все читаю: «Трагедия победы».
Черчилль в мае 1945-го сказал: «Кончилась битва гигантов. Теперь начнутся войны пигмеев». Так и случилось»(№17).
«КАК только где-нибудь в мире начинается заварушка — ищите не женщину, а нефть, золото, алмазы, уран. И вот вам Норвегия, вот вам Таджикистан, вот вам хрен, а вот вам редька! И сколько же будет еще на земном шаре эдаких «огородов»»(№17)?
«СМЕРТЬ на войне шла по людям, как коса по траве, к этому даже привыкаешь. А вот в мирное время… Нет-нет. Это в тысячу раз и бессмысленней, и страшней. Гибель милого человека, той же Юлии Друниной…» (№17).
«ЖИТЬ и жить бы спокойно на своей и однажды уже защищенной — и мною тоже — такой большой, такой богатой и все еще неухоженной русской земле. Жить и жить бы в трудах и заботах — и в мире со всеми…»(№17).
Что пишут о романе и других произведениях Кожуховой литературоведы и какое мнение о романе у меня? Всегда ли мы имеем «точки совпадения»? На чём делает оценки критика и на чём, по-моему, надо сделать акцент, рассматривая творчество этой талантливой писательницы? Начну с высказываний литературных критиков.
Из статьи Ирины Бутыльской «Я ещё пригожусь», опубликованной в приложении «Долгожитель» от 07.05.2003 г. к еженедельнику «Аргументы и факты»: «Ольга Кожухова из тех, кто в самую короткую летнюю ночь — с 21-го на 22 июня — кружился на школьном выпускном балу в сорок первом. Зачисленная на филологический факультет Воронежского университета без экзаменов (золотая медаль), студенткой стать отказалась. «Прихожу — вижу себя в списке принятых, а рядом объявление: набор на курсы медсестер. Что было раздумывать: война…»
Писала стихи, но стала прозаиком. Книга «Двум смертям не бывать» о женщине на войне переведена в Англии, а «Донник» — почти в всех странах Европы. Потом были «Фонарики, плывущие по реке», «Не бросай слов на ветер». И наконец, дневники, до сих пор ждущие своего издателя и своего читателя.
Болезни и следствия фронтовых ранений заточили Ольгу Константиновну в четырех стенах. На её письменном столе - гора исписанных, не разобранных страниц. Это дневниковые записи последнего десятилетия. Разбирать их, приводить в порядок некому.
…Сопротивление духа. Сопротивление немощи, одиночеству, забвению — вот что такое дневники Ольги Кожуховой, отрывки из которых мы сегодня публикуем.
«В декабре сорок первого под Москвой стояли мы в брезентовых палаточках. Наш медсанбат, попавший потом в окружение под Вязьмой… Я должна была идти с ними, но отстала — заболела в дороге воспалением лёгких, добиралась с повозочными. Комбат наш, прекрасный человек, тоже ушел со всеми, а вместо него был один… здоровенный мужик, выгонял меня из кабины, чтобы я шла пешком, а сам садился. Тридцать градусов мороза, и я шла с воспалением легких, сил не было, а на Смоленщине мы попали под дикую бомбежку и танковую атаку, отступали по глубоким снегам. Остались живы, а те, кто ушёл вперед, с кем и я шла вначале, погибли все».
«На войне мне были страшны не те ужасы, которые я переживаю или уже пережила, а те, которые на мою долю еще не выпали, но я о них слышала: ужас окружения, ужас плена и пыток, ужас смерти во сне — как у шофера в Износках, лежавшего надо мной на полатях. Я проснулась тогда не оттого, что самолет обстрелял улицу, и не оттого, что крупнокалиберная пуля пробила стенку дома прямо над моей головой, а оттого, что капли крови стали капать на меня с убитого человека. Шофёр погиб, не проснувшись».
«В Воронеж возвращаться было некуда. Пришла на место своего дома: ни фундамента — чистое поле и телеграфный столб скосившийся. Но этот поруганный, на девяносто шесть процентов погибший город издал в сорок шестом году книжку моих стихов — тех, что печатались в армейских, фронтовых газетах.
С этой маленькой — буквально с блокнотик — книжечкой я поступила в Литературный институт. И там вдруг… заскучала! Расхотелось писать стихи. Тайком что-то такое пережитое, свое, попыталась изложить прозой, решилась показать Паустовскому. И Константин Георгиевич взял меня в свой семинар».
«Как часто теперь говорит и думает за меня многократно разбитая, дважды контуженная, больная моя голова. Люди-то этого не знают… А это болят сплюснутые взрывами бомбы и артснаряда клетки мозга, кровь по капиллярам пробирается с трудом, с визгом, с писком, под огромным давлением. Ну не встанешь же на Красной площади, не крикнешь: «Люди, милые! Я еще пригожусь…»
«К сожалению, произведения О. К. Кожуховой не представлены в интернете и пока (и уже долгое время) не переиздаются как «не представляющие интерес читателю». Проза Ольги Константиновны - задумчивое, с грустинкой, лирическое повествование (такое вот сочетание — лирическое повествование о человеке на войне), которое даже не то, чтобы не может оставить равнодушным, а заставляет задумываться, сочувствовать, сопереживать (опять же, речь не идёт о слезливой «жалости»). Как точно написано В. Чалмаевым в предисловии к «Избранному» (1980 год), «писательский голос Ольги Кожуховой наполнен сдержанным волнением, постоянной сосредоточенностью мысли и чувства, избавленный от шума проходных общих речений. Богатство интонаций языка, скрытая эмоциональная сила слова». Герои Кожуховой «разговаривают вполголоса», только эти «вполголоса» — это «отнюдь не вполсилы, не вполнакала». Потому, что «бросив даже беглый взгляд на жизненный и творческий путь Ольги Кожуховой, убеждаешься, какой высокой ценой оплачено каждое её слово о Родине, о подвиге, о друзьях фронтовых лет, о своём поколении, кровно причастном к Победе»(№16). (Это же можно сказать и о В. В. Чудаковой, что и роднит этих двух авторов.) И далее:
«В битве за Москву Ольга Кожухова, медсестра 418-го отдельного медико-санитарного батальона, придвинутого к наступающим полкам 329-й стрелковой дивизии, награждается медалью «За боевые заслуги». А дальше будут фронтовые дороги Смоленщины, Белоруссии, Польши — до поверженного рейхстага и Эльбы. Ордена Отечественной войны, Красной Звезды, многие медали отметят боевой труд недавней школьницы».
«Так война не только «заняла» годы, которые предполагалось отдать университету, — но и сама стала главным жизненным университетом, определившим творческий путь писательницы ».
Так героинями книг О. К. Кожуховой становятся медсёстры на войне:
« Писательница, пробуя определить смысл подвига фронтовой медсестры, объясняет: «…Эта работа, оказывается, требует не только больших знаний и профессионального навыка, но и очень много тепла. В сущности, она вся состоит из расходов твоих душевных калорий».
«Вероятно, самое волнующее и выразительное во всех фронтовых повестях Ольги Кожуховой, в романе «Ранний снег» — это неизменно присутствующее в её героинях чувства обострённой ответственности за человека, глубинный источник которого заложен в самом характере войны народной, войны священной, резко повысившей богатство нравственных связей человека с человеком »(№16).
Я уже написала несколько слов в защиту публицистики. Учтём, что Кожухова во время войны работала во фронтовой газете, и поэтому в её романе ощущается влияние публицистики.
Так Борис Леонов пишет: «С публицистикой, как представляется, был связан и тот очевидный факт, что именно в эти годы (в 70-е – Н.Д.) на новом витке литературно-художественного летописания войны возрождался так называемый «панорамный» роман. А начало этому пафосу, ещё раз подчеркнём, было положено в романах 60-х. И, может быть, это было особенно заметно в романе Ольги Кожуховой «Ранний снег», который принёс ей широкую известность. Роман этот буквально пронизан публицистическими свидетельствами писательницы, лирическими монологами её персонажей, исповедями её любимых героев» (№10, стр.55). Да и сам роман похож на исповедь.
В стихотворении С.Наровчатова сказано о том, что на войне «день за год засчитывался в стаж» (№ 9, стр.186), так было тяжело.
«Но поколение это ещё произносило слова признательности … войне. И прежде всего за то, что именно на войне открылось им, юношам и девушка 1930-х годов, истинное представление о народе» (№9, стр.186). Об этом мы прочитаем «…и в романе О.Кожуховой «Ранний снег»» (№9, стр.186).
Для меня всегда было важно, чью книгу я читаю? Кто её написал? А здесь, читая «Ранний снег» с первых минут чтения, поняла, что нашла родственную душу. Была такая женщина, и боялась она, что не сможет следующее поколение защитить страну, как защищала она. Беспокоит её внешний вид мимо проходящей молодой девушки. Выдюжит? Сможет ли также? Будет ли для неё главным защита Родины? Не побоится ли?
Поражает необыкновенная прозорливость Ольги Константиновны. Откуда она у неё? Из-за фронтовых дорог, или из-за того, что эти дороги были ещё и женскими. И видели всё вглубь, вовнутрь. Не было какого-то оптимизма. А ведь он был даже у такого видного политического деятеля, как Громыко, который в своих мемуарах с уверенностью писал о том, что социализм в нашей стране навсегда. Я тоже хотела, чтобы социализм был навсегда, в юности мне бы даже в страшном сне не привиделось, что буду жить при капитализме.
Борис Андреевич Леонов пишет: «В огромном материале книг о Великой Отечественной войне широко и всеохватно представлены временная и пространственная биография событий 1941-1945 годов…» (№10,стр. 7). «Можно даже сказать, что нет, пожалуй такого участка боёв, которые бы не нашли своего отражения в литературе. Естественно, не всё было отмечено серьёзным, глубоким, соответствующим времени идейным пафосом» (№10, стр.7). Писатель Юрий Герман так говорил об этом: «С легкой руки некоторых истерических пацифистов далеко не нашего лагеря, правда, немногие советские даже очень даровитые писатели пошли по линии некого «правдоискательства» в войне. Обычный для них сюжетик – это «пятачок», безымянная высотка, на которой бессмысленно гибнут хорошие, храбрые и честные люди. Бывали такие истории? Бывали. Правда это? Безусловно, правда.
Но я своими глазами видел, как один пожилой, честный, чистый, нравственный сильный человек рыдал тяжёлыми стариковскими безутешными слезами над таким сочинением и говорил:
« - Я не хочу знать, что мой мальчик умер так! Это бесчеловечно – эти ваши повести! Я ненавижу такую литературу! Мой мальчик не мог умереть бессмысленно. Неужели вы не понимаете, что такая литература – это слишком жестоко» (№10, стр.7).
Леонов дополняет эту свою мысль в книге «Колоски и зёрна. Из блокнота критика»: «Для свершения подвига мало личного мужества, движителем выступает высокая цель, осознанная героем» (№8, стр.246).
О том же и слова Фурманова: «…важно не то, что кем-то проявлен героизм, а то, во имя чего этот героизм проявлен» (№8, стр.214).
И для меня наиболее ценным в романе Ольги Кожуховой является то, что цель войны для советского человека показана, объяснена многократно. Видно сразу, что писал замполит. Именно такую должность выбрала для своей Шуры писательница. И именно поэтому роман и не перепечатывался в течение многих лет. Теперь, правда, его можно купить в Интернете, но подобной услугой могут воспользоваться только жители Москвы, да ещё нескольких крупных городов. В российской глубинке книгу не встретишь.
И всё-таки о цели войны для нас, советских людей. Приведу два самых острых отрывка:
«Наши жертвы – из-за жестокости этой войны, - думал Шубаров. – Из-за классовой непримиримости. И если у нас останется хоть один, последний солдат – и он тоже падёт в бою, и тогда он не напрасная жертва, а защитник своих убеждений!»
Он сказал Завалихину:
- Чего это ты всё шумишь о напрасных жертвах? Напрасные жертвы! Ты же знаешь: война с фашистами для нас неизбежна. А как известно, на войне по головке не гладят. И пряников… тоже не раздают! Кто сознательно идёт на смерть ради Родины, тот не жертва! – рубанул он рукой» (№2, стр.65).
И второй отрывок из романа: «Наша Родина – необычная, новая. Нам, советским людям, она трижды дороже всякой другой» (№2, стр.275).
Прочитала я этот отрывок и подумала: «Словно чувствовала автор, что годы спустя заговорят о напрасных жертвах, и ещё в 1964 дала свой чёткий ответ. Умница замполит!»
Ещё произведение Ольги Кожуховой отличается от повести Васильева тем, что в романе показано больше неженского, что должны были на войне делать женщины. Объём романа позволяет это показать во всей своей тяжести и горечи. Я насчитала таких моментов около тридцати. В них рассказывается о мёртвых, о той, тяжёлой физической работе, каждодневной тяжелой работе, которую делали женщины-солдаты. Ольга Кожухова напишет обобщённо: «Героизм солдата был каждодневным» (№10, стр.27). Но женщины не призывались в солдаты – они добровольцы. И это героизм вдвойне. Шура и другие героини Кожуховой пытались забыть о своём женском. Но это вдруг прорывалось, то в букетах, то в печёных леденцах, то в духах на редких праздниках, то во влюблённостях, то в шёлковых комбинациях Жени, если вспомним «А зори здесь тихие…». Но это отдельные мелкие моменты, а кругом война, которая совсем не для прекрасного пола.
Ольга Кожухова, правда, сразу предупреждает нас о том, что будет писать о страшном. И пишет эпиграф из Гейне:
Вокруг меня лежат
Моих товарищей трупы,..» (№2, стр.3).
Главная героиня романа «Ранний снег» - Шура Углянцева, недавняя школьница, так же, как и её боевые подруги.
Шура сильный человек, способный на беспощадную искренность и взыскательность по отношению к себе и другим. Именно такой Углянцева представляется Б.А.Леонову, который далее продолжает: «И хотя многое в ней от автора, О.Кожухова отнюдь не идеализирует свою героиню, применяя и к ней её же суровость доброты и строгость проверки на подлинность чувств. Из этого складывается чувство собственного достоинства, которое Шура проносит через всю жизнь. Она имеет на него право, доказав его делом, а не словами, как и многие герои романа» (№8, стр.218-219).
Шура считает, что человек, тем и отличается от животных, что думает о других, приносит пользу: «Человек не имеет права жалеть и беречь себя одного!..» (№8, стр.222). Если очень бережешь себя – Гитлер приходит к власти. Эта мысль Углянцевой (Кожуховой) очень напоминает слова пастора, которые сейчас часто цитируют в газетах и в Интернете: «Когда нацисты пришли за коммунистами, я молчал, я же не коммунист. Потом они пришли за социал-демократами, я молчал, я же не социал-демократ. Потом они пришли за профсоюзными деятелями, я молчал, я же не член профсоюза. Потом они пришли за евреями, я молчал, я же не еврей. А потом они пришли за мной, и уже не было никого, кто бы мог протестовать».
Шура благодарна войне за то, что та сделала её человеком. Так думает Углянцева. Да, Кожухова показывает эволюцию своей Шуры, от простой девчонки, которая вдруг обрадовалась войне, не подумав о том, что это война, до настоящего героя, требовательного к себе. Но нельзя сказать, что до начала войны Шура была плохим, отрицательным человеком, отнюдь нет! Она была почти героиней, потому что ушла на фронт. Даже повестку сама себе выписала, «своею собственной рукой» (№2, стр.44)!
Углянцева могла уехать куда-нибудь в эвакуацию. Хотя во время войны и там было тяжело. Но она выбрала самый трудный путь.
И вот, когда после войны прошло уже много лет, Шуре Углянцевой трудно простить Женю, но она понимает, что фронтовое братство важнее, чем юношеская влюблённость, тем более тогда, когда Мамонова так тяжело больна! И Шура несёт Жене томик Блока, ведь они обе так любят и Блока, и Пушкина. А Женя вообще всю войну книги подбирала среди развалин.
Ольга Кожухова рисует психологически переживания своей главной героини, шаг за шагом.
В детстве Шура пережила много семейных сложностей и драм, но они не сбили её с прямого пути в жизни.
В самом начале войны, ещё в Воронеже, Шура сдаёт кровь для раненых. И считает это обычным делом. И сделает это обычным делом, потому что на фронте ещё не раз будет отдавать свою кровь раненым.
Увидев мёртвую женщину, Шура думает: «Ужасны мы, живые, стоящие с нею рядом» (№2, стр.11). Словно девушка несёт ответственность за всё, происходящее на нашей земле. Вот какая требовательность к себе!
Она не щадит себя, и «вообще тогда всех невоенных глубоко» (№2, стр.26) презирает. Если выбирает себе раненых для работы, для помощи, то самых тяжёлых, она всё делает по максимуму.
Ольга Кожухова показывает нам девушку, которая может и посмеяться, и попеть. И характер у неё непростой: «Захочет – на гору вскочит, не захочет – и под гору не свезёт» (№2, стр.246). Но главное в ней то, что она смелая, принципиальная, правильно понимает жизнь, держит данное слово, помогает слабым и сохраняет бодрость сама, порой из последних сил.
Шура Углянцева умеет и ненавидеть. Она не может «всё позабыть, всё простить» (№2, стр.309). Углянцева никогда не будет «любоваться картиной, на которой изображены два убитых солдата, голова к голове, - наш советский боец и фашист»(№2, стр.87). Шура ненавидит их всех. «И тех, что раскаялись (потому что мы их победили). И тех, что сидят по углам, затаившись (до первого случая, до новой войны)» (№2, стр.87). «До Донбасса», - добавлю я.
Соперница Шуры, Женя Мамонова. Женя училась с Шурой в одной школе. Борис, с которым на войне вела переписку Шура, был сначала влюблён в Женю. Его даже из школы выгнали за проделку с Жениным дневником. Но Женя сначала не обращала на него внимания. Почему Борис влюбился в Женю? «Чернобровая, с похожими на два чёрных махровых цветка цыганистыми глазами, с чёрными, как сапожная щётка, ресницами, с длинными ногами, отчаянная, храбрая, смелая, всегда знавшая, кому что сказать ». Такой вспоминается Женя Шуре.
Эта отчаянность и огромное желание жить без войн, и заставляют Женю стать физиком-ядерщиком и проводить опасные эксперименты с радиацией. Один из этих экспериментов вызывает у неё лейкемию, и Женя умирает. Женщина, прошедшая всю войну, умирает в мирное время, ради мира совершает свой новый подвиг. И «держится мужественно, старый солдат» (№2, стр.7).
Она и на войне держалась мужественно, все горести в душе держала, только курить начала на фронте. От боли и переживаний.
Фронтовую подругу Углянцевой и Мамоновой звали Марьяна Попова. Именно Марьяна мирит Женю и Шуру в больнице. Благодаря Марьяниной доброте две фронтовые подруги встречаются.
Марьяна совсем не похожа на Женьку. У Марьяны высокая грудь и белокурая толстая коса, тёмно-голубые, очень близко посаженные глаза. И она ужасно бедовая (так, во всяком случае, показалось Петрякову). Её волосы тёплые и пушистые, с тонким пробором, её детские круглые щёки кажутся пухлыми оттого, что она покусывает губы. Марьяна любит музыку Баха и Равеля, и играет на пианино. Училась в музыкальной школе.
Любовь к Петрякову преображает Марьяну Попову. Тайком она приносит ему цветы. Эта любовь придаёт девушке какой-то внутренний задор. Марьяна в зимнюю стужу раздаёт свою тёплую одежду раненым и бегает в одной гимнастёрке. От такого поступка подруги Шура теряется, а ведь они учились вместе с первого класса.
«Марьяна во всех трудных случаях жизни просто клад. Её все в батальоне любят, не только я; и, наверное, за любовь, эксплуатируют» (№2, стр.124). И от этой бесконечной работы руки её огрубели и распухли.
Любовь к Петрякову ведёт её помогать ему на поле боя.
«Кстати, интересное понимание у В. Чалмаева: любовь (на войне в частности) как «попытка разорвать кольцо суровых обстоятельств вокруг любимого человека». Возможно, это перекликается с тем, как за человека, в судьбе которого хотят соучаствовать, молятся верующие, с той лишь разницей, что здесь не читают молитвы, а желают добра и любят, хотя, как пишет В. Чалмаев, «иной раз даже трудно сказать — любовь ли зародилась или простая благодарность за душевное тепло». (№ 16).
Марьяна спасает жизнь Петрякову, и когда он болел тифом, и когда его ранило во время атаки.
Петряков любит Марьяну и измученной, и грязной, и с немытыми волосами, и в оборванной гимнастёрке. Она – настоящая боевая подруга. И, как настоящий друг, она отдаёт часовым свою еду, с одной мыслью, чтобы им легче было нести Петрякова, но парни погибают в реке вместе с её любимым.
После гибели Петрякова Женя с Шурой находят раненую Марьяну в госпитале, а она совсем другая. У неё изменилась даже внешность: «И так странно было увидеть на фоне подушек её серую обритую голову и тонкую, хилую шею заморенного цыплёнка» (№2, стр.230). И в первый приход девчат даже ничего не рассказывает им о Петрякове. Только часовой говорит девушкам о том, что как запоёт Марьяна – «аж слёзы из глаз…» (№2, стр.232). А на следующий день Марьяна вдруг запевает «Орлёнка», и «что-то стискивает» (№2, стр.233) Шуре горло. И Углянцева думает о том, как могла Марьяна «всё это вынести и уцелеть? И остаться такой же, как прежде, не огрубеть, не сломаться?» (№2, стр.234).
Как смогла? А она себе цель поставила: «Хочу быть хирургом. Как Иван Григорьевич» (№2, стр.235). И становится хирургом, ведь она человек такой, если решила – так и сделает.
Только пишет Кожухова о Марьяне, которая смотрит вслед уходящим друзьям: «неподвижная, как неживая» (№2, стр.235). Словно убитая потерей любимого человека.
И, встретившись с Марьяной через много лет после войны, мы узнаём, что «у неё нет ни семьи, ни детей. Одна только память об Иване Григорьевиче Петрякове и работа» (№2, стр.306) на «Скорой помощи».
Есть в романе Ольги Кожуховой и другие женщины.
И не только хорошие. Пишет Кожухова и о воровке, и о женщине-шпионке. Но это всё мимоходом. «Светлиху ведь грязью не замараешь», - вроде бы так говорил Захар Большаков во всенародно-любимом фильме «Тени исчезают в полдень». Так и здесь. Бывало всякое, но больше было честных, порядочных, иначе бы мы и не победили.
И появляются перед читателем - Галя по прозвищу Пятитонка, жена пограничника, идейная и добрая женщина, готовая отдать последнее для подруги; горбатенькая Наташа, которая могла не идти на фронт, но пошла, так как понимала, что на войне нужны опытные хирургические сёстры, такие, как она; и тихая, застенчивая Оля, которая занималась ликвидацией неграмотности среди взрослых в Западной Украине, где комсомолкам в спину стреляли.
И Галя Боркулова – Пятитонка, и Наташа были убиты одной бомбой.
В самом начале книги Кожухова пишет о том, с какой звериной жестокостью расправлялись фашисты с медицинскими сёстрами на войне. Сожжённые, растерзанные, с выколотыми глазами.
Знали о таких зверствах и наши главные героини – Шура, Женя и Марьяна, знали и другие. Но шли на фронт, и совершали подвиги, и будничные, и высокие.
Женские образы в военной прозе играют огромную роль.
Женщина всегда чувствует всё вокруг более обострённо. Природа наделила её более чутким слухом, сделала более чувствительной к происходящему. И не случайно. Она – мать. А мать должна оберегать своих детей и зорко следить за тем, чтобы её кровинушки не попали в беду. Можно сказать, что женщина на войне – это более страшно, чем мужчина на войне. Но таких женщин, которые пошли на войну, во время Великой Отечественной были тысячи. Почему?
Существовала такая знаменитая фраза: «Сельский учитель победил в войне». И, правда, воспитали отличных парней и девчонок, любящих свою страну, настоящих патриотов, способных на подвиг во имя Отчизны.
Тема Великой Отечественной Войны до сих пор волнует всех, кто пишет: и прозаиков, и поэтов, и драматургов. А с тех пор, как начались события в Донбассе, по-моему, о Великой Отечественной стали писать больше и вспоминать её больше. Люди не хотят повторения фашизма, и вспоминают самые страшные его проявления, например, так как сделал поэт Алексей Данов, возможно, выпускник Литературного института. Книгу с его стихами я нашла на книжных развалах института, одно из стихотворений («Последний урок») Данов посвятил Янушу Корчаку и его подвигу. С особой болью, проникновенно звучат два последних четверостишия:
«Блики хищных крематорских горнов
В детских глазках стыли синих-синих,
- Значит, нет? – спросил майор повторно,
Мог бы жить… Но он был твёрд: - Я с ними.
На него предсмертно и серьёзно
Немигающее смотрели дети…
Это был труднейший из вопросов,
И иначе он не мог ответить.
(№5, стр.169-171).
И всё-таки рассказ мой был о женщинах на войне. Трудно себе представить, но и сейчас есть такие, смелые и решительные, болеющие душой за тех, кто попал в беду.
Недавно я прочитала в газете об одной женщине, которая бросила свою семью в Израиле и приехала воевать за Донбасс. И о другой. Эта была жительницей Донбасса, и когда фашисты схватили её, то подвергли страшным пыткам. Но она вынесла всё, и ничего не сказала. А, впрочем, зачем я рассказываю о каких-то незнакомых мне женщинах, когда моя хорошая знакомая Елена Громова четыре года работала военным корреспондентом в Сирии. Она считала своим долгом поехать туда. Да, она одинокий человек, она никого не бросила и не оставила, но у Елены – огромный талант. Она – талантливейший поэт, и где-то лет пять назад была удостоена престижной премии за свои стихи. Вот её стихами-то я и закончу своё повествование, стихами современной женщины-воина, борца за справедливость.
Бронзовый солдат Елена Громова
У памятников – грустные глаза –
Ведь память коротка, в беде Отчизна…
В Прибалтике повеяло фашизмом
И прогремела новая гроза!
Как в тот далекий сорок первый год,
Заглядывает смерть в глаза солдата.
Над памятью глумятся супостаты,
Покойному Адольфу глядя в рот!
Стоял солдат, и был спокоен взор.
Над ним вставал рассвет тревожно-алый.
Не дрогнул он, когда пришли вандалы
И огласили смертный приговор.
Он напоследок вспомнил имена
Друзей, погибших в годы роковые,
Вздохнул: «Я не сберег тебя, страна…
Прости меня – ведь предали живые»…
Европа! Ты не видишь эту фальшь,
Не видишь за стеной «свободной жизни»,
Как оскверняют памятник фашисты,
Живых людей, бросая на асфальт?
Настанет день – и Бронзовый Солдат
Ворвется к вам шагами Командора!
И будут кратки с вами разговоры!
И поздно будет каяться тогда!
Библиография.
2.Ольга Кожухова . Ранний снег. Ордена Трудового Красного знамени Военное Издательство Министерства Обороны СССР. Москва – 1977.
5.Алексей Данов. Родня. Москва, ИПО «У Никитских ворот», 2014.
8.Борис Леонов. Преемственность. Ордена Трудового Красного Знамени Военное издательство Министерства обороны СССР, Москва – 1975
9. Б.А.Леонов. Русская литература о Великой Отечественной Войне. Москва, Литературный институт им. А.М.Горького, 2010.
10. Б.А.Леонов. Русская проза второй половины ХХ века о Великой Отечественной Войне. Москва, Издательство Литературного института им. А. М. Горького, 2008.
Интернет-ресурсы.
15. Кожухова Ольга Константиновна – Википедияru.wikipedia.org/wiki/Кожухова…копия
16. Ольга Кожухова livelib.ru/author/335071…копия
17. Кожухова Ольга: биографии, интервью, статьиAllabout.ru/a7224 htmlкопия
