Авторский блог Владимир Семенко 19:55 13 июля 2017

Три смерти

Почти Толстой

На фото: Направив официальное соболезнование семье великого русского художника Ильи Глазунова, премьер Медведев пустил слезу в своем «Твиттере» по воинствующему русофобу и расисту, креативному медиатусовщику Антону Носику. Родственные души?

Любая смерть – это всегда момент истины. Это подведение итогов и формирование той памяти, которую человек оставил здесь, на Земле, и по которой Бог будет судить его в вечности. Но память – феномен, так сказать, двусторонний. В ней есть не только тот, кто уже ушел и кого будут помнить, но и те, кто еще остается в земной жизни, и без кого само понятие памяти бессмысленно. Одни помнят и почитают святых и героев великой войны, для других гораздо актуальнее «герои» совсем другого «разлива». Это как в искусстве. Один рисует черный квадрат, другой – Пресвятую Троицу. Но оба творцы, и судить их Господь будет именно в этом качестве, а не как совсем простых людей, честно или не очень делавших свою простую работу.

Знаковые люди прошедших эпох уходят. Наверно, это нормально. Особенно когда уходят люди, явно выложившиеся до конца, сотворившие все, что могли, на все сто реализовав замысел Божий о себе. Недавно мы похоронили великого русского мыслителя Игоря Шафаревича, теперь вот Илью Глазунова. Такие люди – больше чем целая эпоха. Но сквозь зубы, с плохо скрываемой ненавистью сообщают об их смерти либеральные СМИ (как это было с Распутиным, Свиридовым, Василием Беловым). Смерть, конечно – не повод для злословий. Но опытные люди из пишущей братии всегда сумеют, не выходя за рамки приличий, обозначить свои приоритеты, обозначить и для «своих» и для тех, кого они считают чужими.

Либеральная пресса и новое явление нашей жизни – хвост кометы в виде блогерской тусовки, они же «дельфины», прочно ощущают себя солью земли; они искренне убеждены в том, что представляют некое высшее творческое начало посреди презренных «анчоусов» и «Уралвагонзавода». Будь ты хоть семи пядей во лбу, доктор наук в двадцать три года, лауреат всевозможных премий, член разных академий мира и т.д. и т.п. – ты все равно «уралвагонзавод», если не отстаиваешь права сексменьшинств, не материшься в прямом эфире и всеми фибрами того, что там на месте души, не презираешь «Рашку». Низшая раса. А если ты при этом еще и служишь России и всерьез говоришь о русофобии, то никому не интересно, что твои картины висят в ООН. Отстой, русское православно-монархическое быдло, существо, не достойное приличного общества. В общем, как подарила одна известная поэтесса: «В России наших дней мы с ужасом (!) наблюдаем воскрешение сталинизма, на этот раз сталинизма уже без “красной идеи”». (О. Седакова Молчание Светланы Алексиевич и одиночество человека // Вестник РХД, № 206. 2016 г.)

Кто такой Глазунов, что он сделал для России и мира, как и кем признаны его заслуги – слишком хорошо известно, чтобы еще раз напоминать об этом. Но если посмотреть, сколько времени уделяют ему и г-ну Носику всевозможные «Дожди», «Эхи Москвы» и «Новые газеты», и при этом ничего не знать о почивших, то легко может возникнуть стойкое впечатление, что Глазунов – какой-то мелкий деятель в эпоху великого Носика. Как и Шафаревич, Белов, Распутин, Свиридов, все те, кто в наше апостасийное время продолжает традиции великой и все еще недобитой русской культуры.

Решительно невозможно согласиться с теми, кто утверждает: «Реакция на смерть Носика разбила иллюзии, что в медиасреде есть враждующие либералы и "охранители". Оказалось, что есть либералы, работающие сейчас по старинке на Ходорковского, и либералы же, просто в какой-то момент перебежавшие к более состоятельному заказчику на Старой площади. Но все они - плоть от плоти одной тусовки, одним из фронтменов которой долгое время был Носик. Идейно, мировоззренчески они одинаковы». Вот автор настоящих строк никому никогда не служил и ни к кому не «перебегал», будучи изначально убежденным «охранителем». И при этом по поводу Носика имеет свое вполне простое, четкое и устоявшееся, так сказать, выстраданное мнение.

Поскольку человек, как бы там ни было, умер, а о мертвых, как известно, «хорошо или ничего», не станем злословить, уподобляясь покойному и его либеральным поклонникам, а вместо этого предоставим слово ему самому, приведя цитаты из его блога. Ведь общепринятые приличия не запрещают нам этого сделать посреди всенародной скорби? «Умер Фидель Кастро. Одним паразитом меньше». «Мартышка отдуплилась. Бессменный диктатор Венесуэлы неожиданно оказался смертным. Мне почему-то совершенно не жаль». Это, как вы догадались, на смерть Уго Чавеса. «Чем мертвый сириец лучше живого. Сирия, Сирия, вся за…па синяя». Это по поводу войны в Сирии, где, как всем хорошо известно, в достаточно большом количестве гибнут ни в чем не повинные мирные люди. Для сравнения: «Мои соболезнования в связи с безвременной кончиной Антона Носика. Он был настоящим профессионалом, первопроходцем российского интернета, ярким и талантливым человеком. С его именем связано создание известных интернет-ресурсов и проектов, которые пользуются популярностью у людей самых разных поколений и убеждений. Он много успел. Светлая ему память». Это наш премьер Д.А. Медведев. И какие тут еще нужны комментарии? Согласно причудливым моральным принципам «дельфинов» (если они у них вообще есть, что не факт), можно сколько угодно стебаться над смертью презираемых низших существ, еще не потерявших веры в высшие ценности и всякие там идеалы, но, когда умирает кто-то из своих – все должны замереть в почтительном восхитительном молчании. Рядом с нами жил и нас по-черному материл великий Носик. Вы чувствуете, как вас облагодетельствовали? Если нет – так это исключительно в силу вашей некультурности и неразвитости…

Помимо Глазунова, которого, понятное дело, «дельфины» любить никак не могут, и их признанного кумира Носика, совсем недавно скончалась Ирина Ратушинская. Поэт мирового уровня, писатель ничем не ниже хотя бы того же Гранина (притом, что объем написанного у поэта никогда не может сравниться с наследием прозаика). Казалось бы, уж она-то по всем параметрам соответствует формальным критериям «рукопожатности», принятым в либерально-тусовочной среде. «Жертва режима», которую псевдонародная власть упрятала в зону всего лишь за поэтическое творчество (то есть за реально проявленную творческую свободу). Знаменитое дело: семь лет за пять стихотворений. Оппозиционерка, противостоявшая «системе», политэмигрантка, вернувшаяся на Родину лишь после победы «великой преображенской (в смысле демократической) революции». А, вернувшись, вполне вписавшаяся в новую медийную жизнь, автор сценариев к популярным телесериалам. Казалось бы, вполне своя? Так почему же они не поднимают ее на щит, почему вокруг ее смерти почти полный заговор молчания среди оккупировавших ведущие СМИ либеральных «креаклов»? Почему упускается лишний повод еще раз озвучить свою любимую либеральную мантру на тему «России суки»? (Авторство сего великолепного изречения принадлежит, как известно, А. Синявскому). Да потому что чувство Родины у нее, прошедшей свои университеты на зоне, а не в ночных клубах с кокаином и стриптизом – совсем другое, чем у ненавидящих Россию самозванцев из самопровозглашенной «высшей расы». Подлинная любовь не скрывает пороков того, кого любишь, это да. Но и не наслаждается этими пороками, не перестает быть – скорбящей и сострадающей Любовью, той любовью, о которой говорил Господь. «Аще забуду тебе, Иерусалиме…» Право на такую любовь зарабатывается самопожертвованием, ежесекундной готовностью к жертвенному страданию. И реальной, порой кровавой жертвой. Страдать и плакать об утерянном Рае – не то же самое, что оттягиваться в блогерской тусовке.

Ненавистная моя родина!

Нет постыдней твоих ночей.

Как тебе везло

На юродивых,

На холопов и палачей!

Как плодила ты верноподданных,

Как усердна была, губя

Тех — некупленных

‎ и непроданных,

Осуждённых любить тебя!

Нет вины на твоих испуганных —

Что ж молчат твои соловьи?

Отчего на крестах поруганных

Застывают

‎ слёзы твои?

Как мне снятся твои распятые!

Как мне скоро по их пути

За тебя —

‎ родную,

‎ проклятую —

На такую же смерть идти!

Самой страшной твоей дорогою —

Гранью ненависти

‎ и любви —

Опозоренная, убогая,

Мать и мачеха,

‎ благослови!

1977

1.0x