Танки в Москве

Ст. Т.Глушковой, муз. А.Харчикова, исполняет А.Харчиков

В тот час, как танки въехали в Москву,
Хлеб зачерствел и горькою водица
Вдруг сделалась, а скорбная столица
Твердила: "Чур меня, переживу".

Но пращур спал, тот непробудный сон
Его свалил под Истрой, под Можайском.
Но кто-то рядом выдохнул: "Мужайся!", -
И тотчас женский крик и детский стон.

Как бьют орудья по родной Москве,
По златоглавой, по первопрестольной.
Тому, кто пал, теперь уже не больно,
А ей-то грешной матери-вдове?

А нам-то присмиревшим пристяжным,
Невольным в той кровавой колеснице,
Что в пропасть мчит, что по костям катится,
А кучер хлещет, свищет пьяный в дым.

Зачем молчали вы, колокола?
Зачем весь причт не вышел кресным ходом?
Побрезговал ли ропчущим народом,
Детьми? А те-то меньше мал-мала.

Как перемочь, когда и сам Покров,
Над мёртвыми простёртый головами,
Белейший плат, просоленный слезами,
Так влажно ал, так сумрачно багров?

Кому послать мне горькие слова,
Когда баржой, телами нагружённой,
С душой, как-будто заживо сожжённой,
Вся - от Кремля и до горы Поклонной
Плывёт вдоль окон пленная Москва.

В тот час, как танки въехали в Москву,
Хлеб зачерствел и горькою водица
Вдруг сделалась, а скорбная столица
Твердила: "Чур меня, переживу".
Но пращур спал...