Год 2018 богат на роковые даты, вот и белый Февраль открыл его вековой отметиной Гражданской войны. Буржуазия выменяла у царизма республику на подметную грамоту, отведя трудовому народу роль «белых негров» и на Россию снизошло противостояние – просвещенное мракобесие против святости необразованного народа.
На излете зимы 1918 года иностранная Интервенция вступила в сговор с Белогвардейщиной и пятью колонами вползла в суверенную Советскую Россию, начав с грабежа, а далее мародерство, шомпола, пеньковые галстуки, звезды на спинах, белый террор. Летом поспеет столетие мятежа левых эсеров, заговор послов и загадочной гибели семьи гражданина Романова. Загадочной настолько, что до сих пор является предметом тайных расследований и сепаратных договоренностей, тщательно скрываемых от общества.
Есть роковые «юбилеи» и в новой истории. В октябре 2018 года исполняется 25 лет со дня буржуазного переворота, залившего кровью столицу и откинувшего Россию в прошлое. Яблоневая страна, предвестник земного рая была безжалостно уничтожена. В истории человечества случилась величайшая Катастрофа, равной которой после распятия Спасителя не было и уже никогда не будет.
Двадцать пять лет буржуазия беспощадно эксплуатирует чуждую ей страну, насилует жизненный строй и культуру многонационального народа, строит свой о, новый дивный мир. Двадцать пять лет срок невероятно большой для преобразования общества. За такое время Рабочая республика в Гражданской войне отстояла свою свободу и совершила индустриальный прыжок в будущее. Великий советский народ одержал великую Победу и возродил великую Страну Советов, сделал из нее цветущий сад – Эдем народов.
А что сделал капитализм? Ничего! Страна разграблена и обескровлена, экономика уничтожена, государственный аппарат в разложении. Мы в конфликте со всем миром: в междоусобице с сестрой-Украиной и на грани непримиримого разрыва с советскими республиками. Во внешнем мире маячит сложная перспектива стать полем битвы (в прямом смысле) между Америкой и Китаем. А во внутренней жизни, Россия ввергнута в жесточайший социально-политический кризис и движима логикой противостояния.
В общество медленно и неотвратимо пришло осознание существующего уклада, как Катастрофы. Капитализм компромисса не предложил, а потому все социальные слои отторгают диктатуру буржуазии. Мы стоим перед величайшим вызовом времени, сопоставимым разве с кризисом 17-18 годов прошлого века. На повестке дня преобразование общественного устройства в интересах большинства, возвращение гармонии в союз коренных народов и образования защитного кольца дружественных государств. Россия на пороге больших перемен. Готовы ли мы к ним?
Чтобы увидеть контуры и перспективы грядущих событий, необходимо понять социальное варево Нового времени. Как проявится самосознание народов России, как поведет себя государственная машина и политические партии, эти обрубки политической воли нации? Нам не безразлично, как в условиях трансформации поступит молодая преторианская гвардия и старая, отмеченная орденом предательства, служба государственной безопасности. Они нацелены на компромисс или на кровопролитие? Нам более чем важно знать, как себя поведет единственный союзник российской государственности – армия и флот. Как кантемировская дивизия? Не менее важно понимание и нового клира, в свое время продавшего за тридцать монет, эту самую, государственность и народ. А как себя поведет – интеллигенция?
За время всевластия капитала, в обществе появились новые социальные группы, скажем, офисный пролетариат, с самоназванием – креативный класс. Как поведет себя эта социальная химера, обладающая свойствами пролетариата, интеллигенции и буржуазии, одновременно? Мы обязаны понять российское общество во всем его многообразии и его готовность к преобразованиям. А начать необходимо с основы, классической триады – буржуазия, пролетариат, крестьянство.
Буржуазия
В первую очередь следует ответить на главный вопрос – что есть буржуазия сегодня? Капитализм не мог вернуться сам по себе, для этого в обществе не было экономических и нравственных предпосылок. Чтобы паразитарный класс вызвать из небытия, требовалась партия революционного типа, объединенная общей идеей и социальной теорией. До конца пятидесятых создание партии буржуазного толка было невозможным, слишком близко в сознании народа всевластие капитала. Первое поколение от войны прививки от капитализма уже не имела, а потому с «оттепелью», поднялась поросль пламенных контрреволюционеров, спаянных общей идеей Реставрации. В 60-е годы на кухнях и кружках столичной разночинной интеллигенции, в националистических кругах малых народов, медленно и неотвратимо формировалось идейное движение новой буржуазии - Российская Социал-Дарвинистская Партия Регресса(буржуазии). На протяжении всего периода становления, РСДПР(б) активно поддерживалась спецслужбами враждебных государств, а ее функционеры прошли серьезную подготовку в зарубежных центрах. Вагоны запломбированных «Чикагских мальчиков» к концу 80-х были готовы к действию.
При организации переворота, партия опиралась на три социальных группы: партийно-хозяйственную номенклатуру, криминал и на часть интеллектуалов, рассчитывающих на привилегии при смене курса. Спустя 25 лет после переворота уже можно сказать, что капитализм, о котором так долго мечтали бандиты, номенклатура и либералы, свершился – это всерьез и надолго. Им захвачены органы управления, коммуникации и каналы связи. В его распоряжении мощный аппарат подавления и пропаганды. Партия буржуазии сепарирована на множество имущественных страт, хотя в основе структура сохранена: номенклатура, криминал-собственник, идейные либералы. И хотя внутри партии идет не менее ожесточенная борьба каждого против каждого, при обострении социальных противоречий, буржуазия способна выступить как единое целое.
Как и сто лет назад, буржуазия представлена двумя группами интересов – континентальной и компрадорской. Континентальная буржуазия, в основе своей мелкий и средний торговец, выросший на удачной купле-продаже внутри страны, Этот ожиревший челнок, он крайне заинтересован в стабильности и оседлости. Предел мечтаний континентального буржуа – собственный заводик, а еще лучше торговый центр, на котором трудятся послушные и опрятные рабы. Психология континентальной буржуазии очень близка к психологии лавочников начала двадцатого века, с так называемым «охранным инстинктом». Новые лавочники – новые черносотенцы. Потребность в устойчивости власти и существующих порядках для домашнего капитала - доминирующая. Компрадорская буржуазия, напротив – космополитична, с «этой» страной ее ничто не связывает, она исповедует принцип – государство служанка. Чем слабее государство и чем активнее компрадор вовлечен в транснациональные связи, тем для него выгоднее. Психология нового компрадора не менее схожа с психологией своей предтечи прошлого века: жизнь в Париже, контора на Кипре, рабы в России. Несмотря на разность экономических доминант, политические интересы буржуа совпадают. Сегодня буржуазия самый революционный класс, равных ему нет. В случае социальных преобразований, он займет самую активную позицию и будет претендовать на роль лидера, он будет беспощаден в борьбе, а цели будет добиваться любыми средствами. Буржуазия ничего не способна предложить обществу кроме самого вульгарного социал-дарвинизма – убей, или тебя убьют. В случае угрозы, капитал прибегнет к испытанному средству подавления – разгулу криминала и поощрению люмпенов к насилию, а в политической сфере перейдет к диктатуре.
Пролетариат
Пролетариат, как класс, объединенный общими политическими целями и интересами, сегодня не существует. Буржуазия с легкостью провела де-индустриализацию, и грамотно используя природно-энергетического комплекс Красной цивилизации, вполне обходится без промышленности. Из всего промышленного комплекса оставлено лишь то, что необходимо для жизнеобеспечения; сантехники, электрики, надуватели шин. В «огневых девяностых» буржуазия смогла подкупить и склонить часть пролетариата в попутчики, как например, шахтеров. Привилегированное положение данной профессиональной группы в советской республике привело к деформации у нее классового сознания. Полагая, что при капитализме шахтеры в силу исключительности будут жить как европейские рабочие, привели горняков к сдаче классовых интересов.
Однако буржуазия владеет каскадом отраслевых колониальных гигантов, которые для нее являются зоной повышенной опасности. Все крупные сырьевые и перерабатывающие отрасли захвачены транс-национальным капиталом, а ТНК не заинтересованы в социальной напряженности в сфере своих жизненных интересов. В «оазисах благополучия» капитал за послушание обеспечивает наемным работникам более высокий статус и уровень комфорта по сравнению с остальной, деморализованной частью рабочего класса.
Сегодня, новый наемный работник (пролетарий) – это подвижное множество мелких социальных атомов, объединенных только профессиональными интересами. На строительстве жилого дома, в клинике или за учительским столом, наемный работник деморализован и бесправен. Социальные установки нового пролетария смещены к жизненной позиции люмпен-пролетариата, он эгоистичен и заражен мелкобуржуазным нигилизмом. Городской пролетарий - социальная база для диктатуры нового типа. Он, как континентальная буржуазия заинтересован в авторитарной власти. А потому, ожидать от городского населения политически зрелой позиции в ближайшее время не имеет смысла.
Крестьянство
Крестьянская община России, буржуазией уничтожена. В годы контрреволюционного переворота, крестьянство, как хранитель традиционного, общинного мировоззрения, стало единственным классом, распознавшим враждебную сущность капитализма, в то время как городской пролетариат к этой миссии оказался не готов. Совсем недаром, после мятежа 91/93, в стране образовался «красный пояс» аграрных регионов. А потому и слом крестьянства как класса, принял особо жестокие и беспринципные формы.
Товарное сельское производство уничтожалось наиболее поспешно, высвобождая рынки сбыта для иностранного сельхоз производителя. Сельский труженик откатился в развитии на сто лет назад, а социальная структура села сегодня предельно проста и представляет некую неустойчивую систему. Основное работоспособное население, вновь вынуждено заниматься отхожим промыслом, хищнической эксплуатацией природных ресурсов и натуральными формами хозяйствования и обмена. При этом, в селе создана тонкая прослойка фермеров, которые по своим воззрениям и положению более тяготеет к вольноотпущенному крестьянству, нежели к мелкому и среднему сельскому буржуа. Но фермерство для диктатуры буржуазии – не путь и не цель. Главная цель капитала в селе – латифундии. Пахотные и природные угодья выводятся в собственность крупных собственников и село неизбежно осваивает роль сельского пролетариата, а фермерские хозяйства, используются лишь как витрина для демонстрации экономического разнообразия. Крестьянин, пока не осознает текущих процессов, ему кажется, что он способен переждать смутное время на своем отрубе, но при нарастании противоречий сельский пролетариат способен к социальной активности, однако лишь в части черного передела.
Из основной социальной триады, готовность и воля к преобразованиям имеется лишь у буржуазии. Класс новых собственников сформировался, готов отстаивать свои интересы, а также в полной мере обладает экономическими, интеллектуальными и силовыми ресурсами для физического подавления сопротивления. В то время, как городской и сельский пролетариат к защите своих интересов сегодня не готовы и не способны.
