Он-лайн
Нет ничего страшнее войны он-лайн.
Все получить должны по своим делам —
Артиллерист, сносивший жилой квартал,
Лётчик, который бомбы в людей метал.
Трупы на улице, где сотни раз ходил…
Господи, дай мне сил, дай мне, дай мне сил…
Как может мир спокойно и спать, и есть,
Если Луганска нет, а солдаты есть,
Что убивали граждан своей страны.
Все по делам своим получить должны.
Как же иначе жить, по земле ходить…
Есть летний зной и пожарища — нет воды.
Есть "ураган"и "град", только нет дождя,
В поле сожжённом больше нечего жать…
Нет ничего страшней убитых детей,
Снова осколки снарядов находят не тех.
Те, кто накликал безумную эту войну,
Те, кто в воронки тысячи жизней столкнул,
Скачут майданные, к новой зовут войне,
Им всё равно, что страны нет по их вине.
Руки в крови у кричавших про "смерть врагам",
Им даже ненька нисколько не дорога —
Треплют, терзают, рвут с головы венок,
Август кровавый калиновым пьян вином.
Смерти в прямом эфире — примета дней.
Нет ничего страшней, ничего страшней.
К ужину подан расстрелянный город мой,
Все мы повязаны общей одной виной…
Ветер залижет жизни погибшей след,
Есть президент-убийца, Шахтёрска нет.
А у престола Господнего вырыт дзот,
Горловская Мадонна отмщенья ждёт.
Говорит ДНР
Когда понимаешь, что помощь уже не придёт,
Становится легче — ты сам себе крепость и дзот.
Когда понимаешь — отсюда уже не уйдёшь,
Ты сам себе армия, сам себе знамя и вождь.
Вот так, упираясь, за землю родную стоят
Все те, кто решили — не сделаем шага назад.
Собой прикрывая огромной страны города
И тех, кто не знает, какая стучится беда.
Как деды стояли, так выпало внукам стоять,
Со свастикой орды опять едут в наши края.
Когда понимаешь, что помощь уже не придёт,
Становится рядом весь твой несгибаемый род.
Оловянные дни
В оловянные дни декабря
Сам себе хоть придумывай сказки,
И отсюда до штата Небраски
Так же точно, как и до царя.
С неба стылая льётся вода,
И не видно звезду на востоке,
То ли выпало время жестоким,
То ли было таким здесь всегда.
И верблюды завязнут в грязи,
Не доставят ни ладан, ни смирну,
Так сиди себе тихо и смирно,
И не дёргайся, и не бузи.
Не хватает какого рожна
Этой скудной земле безысходной,
Если так беспросветно сегодня,
Разве можно кого-то рожать?
Отогреет дыханье вола
Уголок вифлеемский пространства?
Часовой механизм постоянства,
Разве чья-то рука завела?
Где всё тонет во мраке и лжи,
И не веришь в возможности света,
Луч, в игольное ушко продетый,
Сможет рваное небо зашить?
Чтоб легко белый снег полетел,
И запахло корицей и хвоей,
Разве может случиться такое,
В эти дни и на этой земле?
…Тихо, лужи от капель рябят,
Дождь по веткам стекает беззвучно,
Как же пусто, как, Господи, скучно…
…Только Ирод считает ребят.
Киевская колыбельная
Сестрёнке Алёне,
и всем, кто не "скаче".
Спить натомлене місто
Мирним, лагідним сном.
Ген вогні, як намисто,
Розцвіли над Дніпром.
Вечорів оксамити,
Мов щастя прибій…
Як тебе не любити,
Києве мій
Д. Луценко
Зверь не возьмёт этот город, не плачь, сестрёнка…
Рвали живое, выискивали где тонко.
Жгли этот город, пытали его, крушили.
Но не дойдут до стены они Нерушимой.*
Белая гвардия здесь на Андреевском спуске
Дальше пределов души никого не пропустит.
Молятся денно и нощно за город святые,
Память и веру никто у нас не отнимет.
Сколько б на город ни двинули чёрного нала,
Тени расстрелянных встанут у Арсенала.
Сколько б зверьё ни куражилось дико и яро,
Не перейти им границы Бабьего Яра.
Каждой тропинкой и каждым обугленным домом,
В руки не дастся город чужим, незнакомым…
После поднимется вновь в красоте своей древней,
В листьях зелёных срубленных сворой деревьев.
Нет ничего колокольни чтоб выше Лаврской,
Тонкое держит — не может оно порваться.
Утром проснёшься — весна наступила нежданно,
И на Крещатике снова цветут каштаны…
* Чудотворная икона Пресвятой Богородицы "Нерушимая Стена" выполнена в стиле мозаики на стене над горним местом главного алтаря киевского Софийского собора. Божия Матерь изображена на золотом фоне, стоящей во весь рост на четырёхугольном золотом камне, с воздетыми руками. Икона получила своё наименование "Нерушимая Стена" ввиду того, что на протяжении девяти веков оставалась неповреждённой, несмотря на то, что и собор, и город неоднократно подвергались разрушению.
