Авторский блог Владимир  Бровкин 07:12 1 апреля 2017

Сталин, Наполеон и реформатор-паша Мухаммед Али

так кто же вы такой, товарищ Сталин?

двойной клик - редактировать изображение

двойной клик - редактировать изображение

двойной клик - редактировать изображение

К 100-летию Октября

Так кто же вы такой, товарищ Сталин?

в поисках жанра

Жизнь скучно и монотонно не люблю — и в общении с теми или иными авторами мне менее всего хотелось бы вырубать в граните незыблемые истины, жаждая восторга и почитания. Карнавал мысли и раскрепощенность в подаче материала — вот что более всего веселит меня на подиуме тех или иных авторских начинаний.

Вот материал «Сталин и Наполеон» моего хорошего знакомого, известного барнаульского публициста Александра Лобанова, с которым, подчас при разном подходе к той или иной проблеме, мы обмениваемся мнениями.

Мне любезна и симпатична горизонталь общения, самого широкого разлива.

Как альтернатива монологу, она — куда как продуктивней.

Что до публициста Александра Лобанова, с которым мы нередко материалами стыкуемся, то у меня реакция на то, что он пишет — разная. Есть в них строчки, под которыми, случается, не задумываясь, подпишусь.

Есть такие, где могу более чем жестко оспорить его утверждения.

А есть материалы, вот один из них перед вами, с которым мне совершенно не хочется спорить.

И не потому, что соглашаюсь с тем, что в нем написано.

Мне просто такая постановка вопроса неприемлема.

Могу я, причем своеобразным образом, только дополнить.

При этом уточню: в последнее время я четко делю даже с близкими по взглядам людьми все сказанное ими так: вот, господа и товарищи — это ваше!

А вот это — наше.

Так вот про наше:

Сталин — революционер, государственник, выдающийся теоретик и практик социалистического строительства. Остального о нем я ничего не знаю. Даже если это пишет о нем хорошо знакомый и симпатичный мне человек, да еще более чем левых убеждений.

Наполеон же — император, завоеватель.

На мой искус — это исторически не сводимые личности.

Впрочем, сегодняшний день дает тьму примеров, какой угодно сводимости. Прежде всего — в прессе либеральной.

Толстые еженедельники, сегодня распинающиеся чуть ли не в патриотизме, публиковали материалы о родстве Сталина и Саддама Хусейна. Указывали на схожесть их лиц.

Это первый пример из памяти.

Еще ранее узнаю, что в нашем городе на страницах местной газеты на полном серьезе в 1917 году в период между Февралем и Октябрем, полная задора и страсти кипела дискуссия — является ли В. Ленин незаконно рожденным сыном Бисмарка?

Также мне менее всего хочется спорить с утверждением в тексте, что Сталин — тиран. И делать по этому поводу пространные выкладки. Ввязываясь в затяжные арьергардные бои спора.

Мне их не интересно делать. Ибо в теме, автором заявленной, интересней много другого.

А что же до этого материала, то это тот случай, когда крайности левого и правого фланга сходятся в одночасье.

И разом, да накануне 100 даты великой революции вопрос возникает — а в окружении фланговых ударов кто оказывается? Неужто Наполеон?

«И что интересно все чаще и чаще — вот наиболее яркая цитата из этой статьи — и крайне левые, и крайне правые, рассматривают Сталина как отступника от революционных идеалов, как контрреволюционера, чуть ли не антикоммуниста».

Вот тут зарыта собака.

Тут — истина.

Перечел я эту цитату и мне припомнилась, навеянная может быть и весной, детская фотография Сталина, когда стал я материал просматривать о нем, готовя статью, где он еще выглядывает из толпы мальчишек из-за спины, еще не ведая, куда его вознесет история, сам ли он прорубит к ее исполинским вершинам путь и как крайние всех сторон будут его именовать.

А вот его барнаульская фотография. Уже зрелого. Взвалившего в такой ответственный период истории для страны на себя непосильный державный груз. Умный взгляд вполне уравновешенного человека и руководителя, в котором нет и капли ничего дегенеративного, в чем обычно его хулители уличают. В сравнении скажем с некоторыми нынешними героями либерального ренессанса этим качеством переполненных. И никакого отступничества от идеалов.

Это мое субъективное мнение.

Тут я ничего объективного и никакой логики не касаюсь.

Сталин — давно состоялся. Вот краеугольный камень моей веры, не требующий никаких доказательств. Абсолютно.

История в его споре с его недоброжелателями давно поставила точку, чтобы копаться как в ранце нашкодившего школьника в прорехах как бы его биографии.

А что до материала, то при всем его подчеркнутой как бы деловитости — это болезнь левизны.

Картинка великолепно ее иллюстрирующая.

Меня статья эта не озадачила. А могла бы.

Не рассердила. А могла бы рассердить.

И уж менее всего захотелось мне искать в материале этом неточности.

Шутить над сопоставлением несопоставимого.

И по поводу нет да нет выглядывающего у автора в статье тут и там личика Троцкого (а это тут зачем?) я никаких претензий не имею, зная пристрастия автора к этой политической фигуре.

Уж если говорить о тоталитаризме Сталина, то и Троцкий, яростно домогавшийся в Советской России вершин власти, не в меньшей мере, и тому свидетельств — туча, был не менее, если не более, тоталитарен и все его разговоры о рабочей демократии, в пику Сталину можно воспринимать либо с большой улыбкой, либо с глубоким скепсисом.

Тем более, что Троцкий — тонкий и изощренный оппонент Сталина, чего про Наполеона, отринутого таким внушительной толщей времени, никак не скажешь.

Так вот статья эта меня по-хорошему развеселила.

И я ее решил, насколько мне хватает ума, дополнить. Правда, затрудняясь в жанровом определении такой работы.

Уточню только те позиции, которые в постановке Сталин – Наполеон по мне как-то действительно стыкуются.

То, что Сталин был из национальной периферии великой страны, как и Наполеон — это факт. Не из титульных, как сейчас бы сказали.

Отталкиваясь от канвы повествования.

(Хотя так сказав, тут же вижу в полуобороте укоризненный взгляд Багратиона, недоумевающий — мужа царицы Тамары — то же).

Для одних он — грузин. Для некоторых — осетин.

Хотя мне это, советскому — без разницы. Как Иисус Христос — иудей или арамеец? Дело в его искупительной миссии. А все остальное, это уже прилагательное к имени существительному.

Так вот Наполеон, тоже не титульный — корсиканец.

Но они в этом вопросе были разве уникальны? Родоначальник римской императорской династии Северов, Септимий Север, был выходцем из провинции Африка, той, что впоследствии именовалась Триполитанией. Его сестра так и не выучила латыни, и когда Север стал императором, и она прибыла к брату, он просто выслал ее из Рима, чтобы она не портила императорской репутации. Сам он до конца жизни говорил по-латыни с африканским акцентом. Как тут не вспомнишь знакомое сталинское — «товарищ Жюков!».

Среди Византийских императоров, по первой памяти, были сербы, армяне.

И тогда отталкиваясь от своих, решил я к двум этим бесспорно великим историческим фигурам, добавить не менее колоритную третью историческую фигуру — черт меня не бей! —египетского пашу Мухаммед Али. И повод нашел. Чем я хуже других?

Мухаммед Али, вот его классические книжные определения — реформатор, выдающийся государственный деятель своего времени, отважный воин и полководец, тиран.

Да что это за восточный правитель, если он не тиран? 600 мятежных мамлюков порешил разом — это почище «Утра стрелецкой казни» Петра Первого.

Албанец. Не титульный египтянин.

И даже – не турок. А всего лишь турецкий вассал.

И если Сталин вряд ли примеривал в полководческий плащ Наполеона, то последний сравнивал себя с Наполеоном. Восхищался его талантами. Правда, до тех пор, пока тому везло.

Они были с Наполеоном одногодки. И так же с пристальностью Александра Лобанова всматривался в возвращение последнего с Эльбы.

Слава богу, Эльбы у Сталина не было.

Как, впрочем, и завоевательных походов. Как у двух последних.

А у Наполеона: коллективизации, индустриализации и культурной революции.

Куда бы крайне левые и крайне правые, сходясь в неприятии, его не записали, и что бы там, нынешний обыватель, опрошенный в очередной раз Левада-Центром по поводу бессмертного государственника не сказал — растряс великую империю, если уж кому хочется так назвать СССР — великую социалистическую державу, созданную его гением, мы же все этому очевидцы — не он.

И так, статья барнаульского публициста Александра ЛОБАНОВА «Сталин и Наполеон».

«В последнее время фигура Сталина всё больше входит в число актуальных политических моментов. Почему? С одной стороны, тиран, правление которого ознаменовано множеством жертв, а с другой стороны — «от сохи до атомной бомбы».

И что интересно — все чаще и чаще и крайне левые, и крайне правые, рассматривают Сталина как отступника от революционных идеалов, как контрреволюционера, чуть ли не антикоммуниста.

Но это сейчас. А при жизни Сталина отношение к нему было иное. Вероятно, не было такого другого политика, чья смерть вызвала такое искренне всенародное горе. Либералы скажут — мол, народу мозги промыли пропагандой — конечно. Но любая пропаганда действенна только если ложится на души, готовые эту пропаганду воспринять.

А вот возьмём другого диктатора — Наполеона. Он возвращается с острова Эльба, три года его не было в стране, три года действовала монархическая пропаганда, а народ его встречает с истинным восхищением и любовью. С чего бы это? Правитель, потерпевший поражение, правитель, погубивший в снегах России огромную армию и вдруг — такая любовь.

Послушаем самого Наполеона: «Я соединил края бездны анархии и остановил хаос. Я протрезвил революцию, возвысил народ, укрепил королей. Я оживил конкуренцию, вознаградил заслуги, расширил пределы славы. Всё это что ни будь да значит». Добавим еще — Наполеон остановил гражданскую войну, призвал к возвращению эмигрантов, установил Конкордат, то есть мир с церковью. В период с 1803 по 1810 год была ликвидирована государственная задолженность и доходы устойчиво превышали расходы. Лаплас и Кювье — это тоже эпоха Наполеона. Можно сказать, что Наполеон сохранил и узаконил коренные, основополагающие результаты революции, отказавшись от маловажного, второстепенного ради сохранения гражданского мира и управляемости государством.

А что же Сталин? Ведь тоже — примирение с церковью, установление гражданского мира, реставрация многих внешних имперских атрибутов и элементов имперской идеологии.

Вспомним ключевое слово, произнесённое Бонапартом — протрезвил революцию.

Необходимо было оставить надежды на Мировую Революцию и строить собственное государство на новых основах здесь и сейчас. Самим, без упования на помощь европейского пролетариата.

Вот только Наполеон взял власть, когда основные задачи революции были выполнены и стихавшая революционная энергия бурлила, разъедая и разваливая общество. Когда же Сталин пришел к власти, революция еще не завершилась, она переживала временный этап стабилизации, когда примирение было чисто внешним и стоявшие друг против друга социальные силы готовы были разорвать страну. А если не они, то, пользуясь внутренней нестабильностью, растерзать страну были готовы зарубежные хищники.

А напряжение в стране нарастало. Безработица, нарастание имущественного расслоения, ножницы цен — всё это вызывало недовольство и раздражение в массах — «за что боролись»?».

Это отлично понимал Троцкий, может потому, что находился в оппозиции, но вот масса номенклатурных работников чувствовала себя отлично и перемен не желала. Ведь НЭП, сделавший чиновника арбитром, от которого зависела судьба всякого рода хозяйчиков, давал и чиновнику возможности для всякого рода злоупотреблений, возможностей нагреть руки или просто почувствовать себя очень важным. И не надо забывать, что значительную часть руководства составляли мещане — полуинтеллигенты, о которых Ленин говорил, что наиболее честные из служилого люда к нам не пошли из-за своих отсталых убеждений, пошли карьеристы, у которых нет никаких убеждений. Конечно, и среди руководства были чуткие люди, такие, как Дзержинский, понимавшие, что если ничего не менять, всё это может плохо кончиться, но большинство все устраивало. И рупором номенклатурного большинства был Бухарин, Бухаринцы стояли за сохранение НЭПА, делали ставку на «культурного хозяина», на буржуазную кооперацию по «чаяновски», на приоритетное развитие легкой промышленности, которая обеспечит население товарами и даст деньги на индустриализацию.

Эти взгляды разделял и Сталин, отвергая всякие разговоры об ускоренной коллективизации, а тем более — раскулачивании. Да и к индустриализации он относился прохладно.

Но всё изменил хлебозаготовительный кризис, показавший, что далее так жить нельзя — нет достаточного количества товаров, чтобы выкачать хлеб из деревни, а когда они появятся, на уши встанут оголодавшие заводы и воинские части.

Ну а конфликт на КВЖД показал, что революция в Китае что то затягивается, а передовые рабочие Запада на помощь пролетарскому государству спешить не собираются и рассчитывать нужно только на себя.

Сталин не был шибким теоретиком, но он был гениальный практик и отжившие теоретические построения, мешавшие жизни отбрасывал не колеблясь. И не колеблясь, он взял на вооружение программу поверженного противника, Троцкого, причем, из за недостатка времени стал выполнять её весьма жёстко. Начался Великий Перелом, еще одна революция, которая не укладывается в схемы, а особенно в схемы правых апологетов Сталина. И как бы не стонали противники большевизма, какие бы крокодиловы слезы не лили, но Сталин победил потому что на его стороне, как и на стороне большевиков в 17 было подавляющее большинство народа, в том числе и народа деревенского. В чем то эта революция была посерьезней, чем революция семнадцатого, раскололась опора страны, деревня и этот раскол надо было удержать в рамках. И здесь уже не до сантиментов — кто не с нами, тот против нас. А посему и наметившееся перемирие с церковью было нарушено. В 1931 году было запрещено издавать и ввозить библию, развернута кампания по разрушению храмов, репрессии против священников (но и было за что, 7% осужденных за антиколхозную пропаганду составляли церковники). Более того — это был период гонений на русскую историю, имперские традиции, да и вообще на всё национально-русское.

И только после съезда победителей 1934 года (впоследствие названного съездом расстрелянных) Сталин начинает проводить ту же политику, что и Наполеон, придя к власти — резко поворачивает к патриотизму, к примирению нации.

К примирению нации? А как же 37 год. Ну, тут надо вспомнить Ленина, о том, что Сталин слишком груб, нелоялен к товарищам и может не справиться с той колоссальной властью, что оказалсь в его руках. И в самом деле — не справился.

Но чистка кадров, тем не менее, была необходима. Вот что говорил в своей последней речи Дзержинский:

«Чтобы государство не обанкротилось, необходимо разрешить проблему госаппаратов. Неудержимое раздутие штатов, чудовищная бюрократизация всякого дела — горы бумаг и сотни тысяч писак; захваты больших зданий и помещений; автомобильная эпидемия; миллионы излишеств. Это легальное кормление и пожирание госимущества этой саранчой. В придачу к этому неслыханное, бесстыдное взяточничество, хищения, нерадения, вопиющая бесхозяйственность, характеризующая наш так называемый «хозрасчёт», преступления, перекачивающие госимущество в частные карманы.
Если вы посмотрите на весь наш аппарат, на всю нашу систему управления, если вы посмотрите на наш неслыханный бюрократизм, на нашу неслыханную возню со всевозможными согласованиями, то от всего этого я прихожу прямо в ужас».

Это он говорил в 1926 году. Но и в 1936 Троцкий пишет о буржуазном разложении партийной верхушки, об «автомобильно-гаремном факторе», о разлагающем влиянии на руководящих коммунистов их жен из «чистой публики».

Разумеется, расстреливать их было совсем ни к чему — Мао, к примеру, направлял на перевоспитание в деревню, но Сталин справиться с бюрократией иным способом не мог, тем более, что «чистки» были начаты региональными лидерами.

Но как бы то ни было, развязав себе руки, Сталин выполнил роль Наполеона нашей революции, и более успешно. Во всяком случае, его запомнят как победителя. Прежде всего — он отрезвил нашу революцию, избавил от наивных надежд на помощь «мирового пролетариата»

Был у Сталина и свой конкордат, и возвращение к исторической памяти империи, и к национальным традициям, и не только русским — стремились развивать культуру всех народов СССР. И был взлет науки, техники и культуры, и как апофеоз — буквальный взлёт в космос. Та опасность буржуазной реставрации, о которой предупреждал Троцкий, была отодвинута Сталиным на десятилетия и когда она наступила, тот запас прочности, что был создан в сталинское время, позволил нам удержаться на плаву.

И в заключение — если все великие революции проходят через одинаковые стадии, то и попытка создания второй, путинской империи, так же, как вторая империя французской революции неминуемо закончится возвращением к революционным идеалам и воплощением на практике великих лозунгов.

Александр ЛОБАНОВ

Но вернемся к египетскому реформатору-паше, разнообразя жанр полемики, имя которого я приставил к именам Сталина и Наполеона.

Он был первоклассным полководцем. Восхищался Наполеоном. Окружил себя французскими советниками, желая создать в своей стране регулярную армию.

Сильно был опечален когда, узнал, что союзники вошли в Париж и что Наполеон отрек­ся от престола и выслан на остров Эльба.

И не столь за личную судьбу проигравшегося в пух и прах корсиканца печалился реформатор в чалме. У него были свои нешуточные опасения: после того как у Англии освободились войска и во Франции и в Испании — не станет ли она снова претендовать на Египет?

— Как вам нравится этот мямля?! — и имея в виду Наполеона, раздраженно говорил Му­хаммед Али, разложив перед своими офицерами карты,— Да он просто баба! Настоящий солдат должен ско­рее погибнуть, чем позволить выставить себя всему миру на по­смешище! Все генералы покинули его в беде, а ведь это ему они обя­заны своим положением и богатством.

Добиваясь независимости Египту, он, питая к России симпатии, явно хотел, чтобы русские выгнали султана из Европы, но с другой стороны он боялся, что если России достанется кусок европейской Турции, то англичане не захотят оставаться сторон­ними наблюдателями и отвоюют себе другой кусок Османской им­перии — Египет.

Сам же на тот период реформатор-паша расширяя свои владения, воевал в Аравии с ваххабитами.

А до этого вел ожесточенные и успешные войны, добиваясь независимости Египту от Порты, нанеся в этих войнах туркам несколько сокрушительных поражений.

Дурные предчувствия однако не обманули его: после того как у Англии оказались на европейском театре освобождены руки, объединенная англо-австрийская коалиция, выбросив десант в Александрии, принудила Мухаммеда Али к вассальству и выплате Порте в прежнем объеме дани.

С чем паше, глядевшему восторженно в глаза Европе (будем справедливыми, нет, не в духе нынешних сентенций и запредельного восторга «Цэ — Эуропа!»), пришлось с волей европейских монархов смириться.

В конце-концом, это было куда как предпочтительней, чем быть пленником на затерянной где-то в южном предбрюшье Атлантики скале.

Владимир БРОВКИН

При оформлении материала использованы фотографии из фотоальбома «Сталин» (Судьба в фотографиях и документах): «Достоинство», Москва, 2011.

1.0x