Принимая поздравления с победой на президентских выборах, Владимир Путин с большой экспрессией пообещал стране рывок — долгожданную смену вектора в социально-экономическом развитии нашего общества по главным его направлениям: темпам экономического роста, подъёму науки, культуры и здравоохранения, повышению уровня жизни и так далее. Президентом было заявлено наличие твердой политической воли, направленной на достижение судьбоносных для российской государственности целей.
Высокие должностные лица и обслуживающие власть эксперты воспринимают эти предложения в штыки, выставляя главной целью экономической политики государства финансовую стабилизацию путём сжатия денежной массы — и без того уже недостаточной не только для развития, но и для простого воспроизводства нашей экономики. Эта маниакальная демонетизация уже не одно десятилетие удушает экономическую жизнь нашей страны. Низкая инфляция, сама по себе не является ни необходимым, ни достаточным условием роста даже в условиях рыночной экономики — скорее, она его ограничивает, сопутствуя ему. Поэтому акцент на слабой инфляции при проведении стимулирующей экономической политики сводит на нет все её результаты.
Теперь, по мнению российского президента, наконец-то имеются все предпосылки для того, чтобы дать старт преобразования отечественной экономики в современную и высококонкурентную на мировых рынках систему.
Оставим в стороне досаду от того, что упущено очень много времени. Всё-таки лучше позже, чем никогда. Отметим лишь, что для государства, которое сталкивается с историческим вызовом самому своему существованию, это время всегда ограничено. Надо успеть, хоть умри, пока неизбежное пришествие в твой дом незваных гостей в лице ближних и дальних соседей с более сильной экономикой не стало реальностью. Россия — самый сладкий приз в этой никогда не утихающей мировой экономической войне за природные ресурсы. Так или иначе, но Россия самодержавная и Россия большевистская в рамки, отведённые им неумолимым и беспощадным историческим временем, сумели вписаться. Но в постсоветский период это ощущаемое с нарастающим беспокойством патриотическими силами жёсткое временное ограничение целиком отсутствует в экономической практике правящей элиты, что указывает на её полную безответственность перед обществом. Сложное положение России в системе современной мировой экономики для них, похоже, просто не существует.
Может быть, теперь, после приведённых выше слов Путина, страна сама начнёт заботиться о своём финансовом здоровье, промышленной успешности, устойчивом благополучии народа, а не будет надеяться лишь на благоприятную мировую конъюнктуру? Но официально господствующее инерционное мышление вместе с навязываемой обществу наукой прямолинейного либерализма, примиряющей Россию с ролью слабого звена мирового сообщества, в совокупности даёт застой, что, собственно, мы и наблюдаем уже много лет. При этом на всём протяжении постсоветского времени разрабатываются прогнозы и пишутся программы (например, Концепция долгосрочного социально-экономического развития (КДР) Российской Федерации до 2020 года), которые обещают выход нашего общества на новый, куда более высокий и даже на передовой, по мировым меркам, уровень социально-экономического, научного, образовательного и культурного развития. Пишут эти программы собранные правительством, известные в либеральных кругах экономисты, философы, социологи, получая за свои труды высокие государственные награды. Но ничего из прописанного в этих программах почему-то никогда не сбывалось. Российская экономика, словно заколдованная, не хотела исполнять обещанные либеральными экономистами "танцы", снова и снова доказывая, что для достижения качественного перехода к "новой экономике" мало одной либеральной веры в торжество товарно–денежных механизмов, лишённой какой-либо критичности. Жизнь снова и снова подтверждала и продолжает подтверждать, что нужно, "заткнув рыночный фонтан", включать в экономике приёмы госрегулирования (а не только адресной господдержки, направленной на содействие интересам тех или иных промышленных и финансовых групп, что постоянно практикуется у нас), раз эти приёмы объективно необходимы. В их числе: протекционизм, стратегическое планирование, жёсткий режим контроля трансграничных финансовых операций, отказ от плавающего валютного курса и т.п.
Ни один, даже самый скромный, экономический рывок не возможен без многофакторного механизма обеспечения его функционирования, без наличия в этом механизме, как это ни парадоксально, противоречивых элементов — просто потому, что противоречива сама реальность: ей нужна и ориентирующая внешняя настройка и адаптирующая внутренняя самонастройка. Такая парадоксальность, требующая взаимодействия разнородных экономических элементов, — свойство всякого процесса развития. Народное хозяйство — не исключение. Ничто не следует абсолютизировать, всё хорошо в меру своей пользы по критерию эффективности. Нет оснований молиться на якобы универсальные экономические возможности государства, равно как и возводить в абсолют отрицание его роли. Кейнсианство родилось не на пустом месте, а как следствие обострения макроэкономических проблем капиталистического производства/потребления. Меры государственного регулирования, составившие в своё время "новый курс" Рузвельта, были направлены на исправление возникших перекосов рыночного саморегулирования и действовали до начала 70-х гг. ХХ века. К этому времени стали накапливаться иные проблемы, порождённые вмешательством государства в экономическую жизнь, в основании которой лежит частная собственность. Государство, исправляя "грехи" слепых сил саморегулирования, всегда вынуждено действовать с той или иной степенью жёсткости против разрушительных последствий этих сил. Со временем это приводит к ослаблению механизма саморегулирования экономических процессов, а именно он имманентен частной собственности, является её "душой". Властное ограничение конкуренции "всех против всех" (например, банковское дело в США было законодательно разделено на четыре сектора, за границы каждого из которых нельзя было выходить), имеет своим долгосрочным следствием снижение эффективности хозяйственной деятельности и рост стоимости товаров и услуг, в том числе финансовых. Вследствие ограничения свободы конкуренции минусы госрегулирования со временем начинают перевешивать плюсы.
С приходом к власти в США президента Джеральда Форда "шлюзы плотины" госрегулирования были приоткрыты и стартовал новый, либеральный цикл. Он, естественно, сопровождался критикой роли государства в экономике и апологией "невидимой руки рынка", т.е. стихийно действующих экономических сил. По времени эти события совпали с неудачными "косыгинскими" реформами в нашей стране и острыми, сначала сугубо академическими, а затем по сути всё более идеологизироваными дискуссиями по проблеме соотношения плана и рынка. Период циклического разворота западной экономики от государственных регламентаций в сторону "рыночной стихии" был "на ура" воспринят в СССР и в европейских странах "социалистического лагеря". Разразившийся в 2008 г. кризис снова призвал к жизни государственные меры регулирования, коснувшиеся прежде всего финансовой сферы. Мир снова вспомнил о кейнсианстве, показав, что рыночный либерализм не настолько универсален и безопасен, как его "малюют" адепты плакатного капитализма и поссибилистской экономической политики. Вот почему ориентация стратегии рывка в решающей мере только на рыночное саморегулирование с мягкими вкраплениями государственной поддержки многого не даст. А само обещание рывка может оказаться лишь звонкой фразой, так и не воплотившейся в дела, наподобие горбачёвской перестройки.
Это — один из основополагающих моментов в понимании рывка, который взялся возглавить Путин. Если такой рывок видится вне рамок активной государственной политики, а его базой будет сложившаяся в России система управления, основанная на господствующих сегодня "мэйнстримных" теоретических моделях либерального толка, то это — вовсе не то, о чём думали люди, с воодушевлением воспринимая президентские слова. Пока можно лишь констатировать, что ничего более серьёзного, нежели продолжение старого курса, правительство Медведева предложить не может. Проработанных и обкатанных в профессиональной среде прогрессивных идей у этой команды явно нет. Так что даже старт рывка, не говоря уже о финише, при сохранении этой команды у власти, переносится в неопределённое будущее.
Поэтому понять, получит ли наша страна долгожданный шанс на экономический рывок, можно будет очень скоро — об этом скажут перемены в кабинете министров либо их отсутствие. То же самое касается и Центробанка, но перемен в этом важнейшем финансовом институте, судя по всему, ожидать приходится в ещё меньшей мере, чем в правительстве, хотя нельзя всерьёз говорить об инновациях, а также приемлемых или, тем более, опережающих среднемировые, темпах экономического роста при ключевой ставке на уровне 7,25%, в то время как на Западе она составляет доли процента.
Экспресс-тестом на возможность будущего рывка будут являться назначения на должности председателя правительства и главы администрации президента. Это ключевые позиции для работы по ориентации деятельности экономических субъектов в нужном стране направлении современного развития и отработке новых приемов стимулирования социально-экономического роста, включая кадровую работу.
До тех пор, пока не будет создана необходимая организационная структура и её институты, пока не будут обнародованы конкретные точки роста (то, во что обществу будет предложено вкладываться), пока не будут названы конкретные сроки прохождения через промежуточные этапы ("реперные точки") и не заработает действенная система контроля, — ничего позитивного происходить не может. Сохранится инерционный вариант развития с сохранением неэффективной производственной структуры и слабого внутреннего рынка потребления. По-прежнему будут составляться прогнозы, которые никогда не сбывались, и программы, которые никогда не выполнялись. Для перелома в решении главной социально-экономической задачи необходима новая организующая идеология и новые кадры. Но, повторюсь, никакого теоретического задела и никакого плана решения поставленных задач у правительства, судя по всему, в настоящее время нет. Есть только политическая воля Президента, что, конечно, учитывая реальный характер верховной власти в нашей стране, очень важно, но само по себе недостаточно.
Как известно, "в начале было слово", и это слово было не только сказано президентом, но и услышано обществом. Будем надеяться и всемерно споспешествовать появлению всего остального.
