Четыре могучие силы, четыре веры составляют основу духовной жизни русского человека. Православная вера, открывающая путь в бесконечную лазурь, из которой льются на землю божественные райские смыслы, фаворский свет справедливости и любви. Это чудесная, ненаглядная родная природа, в которой купается наша душа, черпает вдохновение, благоговение перед жизнью. Русская культура, наш великий язык и музыка, которыми наградил нас Господь, соединив через музыку и слово с божественной тайной бытия. Когда начинают остывать алтари и меркнуть лампады, русская культура заменяет нам веру, сочетает нас с небесной лазурью. И ещё — государство. Это могучая сущность, которая в России наряду с земной природой имеет природу небесную. Ибо в государстве русский народ обретает волю к коллективному творчеству, реализует свою мессианскую судьбу.
Несмотря на напасти и паводки, взрывы и надгробные рыдания, весь минувший год был годом укрепления России — после того, как она вырвалась из "чёрной дыры", и вновь, в который уж раз, на руинах прежних империй стала строить новое государство. Этот год был годом укрепления русского бытия во всех его проявлениях.
Я видел великолепный авиационный завод в Иркутске, где в бесподобных по красоте цехах стоят новые сверхсовременные самолёты, столь же грозные, сколь и прекрасные — оружие возрождения. Я видел аэродром под Саратовом, откуда взлетают гигантские стратегические бомбардировщики "Белые лебеди" и несутся с рёвом на север в сверкающие льды Заполярья. Я видел могучий завод в Выксе, на котором, "гремя огнём, сверкая блеском стали", создаются огромные трубы, уходят на восток, ложатся в линию газопровода, убегающего к Тихому океану.
В Белгороде, в вотчине губернатора Савченко, я видел поля, похожие на шёлковые огромные плащаницы, где вызревает пшеница, цветут и благоухают травы, и среди них, как хрустальные люстры, стоят теплицы и сверкают кристаллы животноводческих комплексов. Это аграрное чудо говорило, что не вечно пребывать в нищете обезлюдевшим деревням Пскова, Смоленска и Новгорода.
Я видел монастыри, возрождённые в своей древней могучей красоте, твердыни и крепости, у стен которых совершается невидимая брань добра и зла, тьмы и Русской победы. Нилова пустынь — янтарная, среди северных озёр. Иверский монастырь, благоговейный и строгий среди осенних лесов. Ферапонтов, с голубыми фресками Дионисия. Кирилло-Белозерский, как могучая твердыня.
В Петербурге, имперском и восхитительном, я любовался в Эрмитаже бесценным богатством романовской имперской России.
В Мариинском театре смотрел несравненный балет "Жизель", волшебный полёт балерин. В Сталинграде видел возрождённый фонтан с танцующими пионерами. Тот самый, что в ночь налётов разбомбили фашистские лётчики. Но и после бомбёжки безголовые и безрукие пионеры продолжали танцевать, не размыкая свой священный круг.
В Якутии я плыл по великим водам Лены, по студёным рекам, в которых сверкают первозданные рыбы. В Дагестане, где продолжают стрелять и взрывать, слушал стихи несравненного Расула Гамзатова.
Конечно, я видел горе. Видел горящие свечи на месте теракта. Видел нищие деревни и гнилые городки, тусклые, потерявшие веру глаза обывателей, они борются за копейку, за буханку хлеба, нянчат своих неухоженных грязных детей.
Несмотря на невзгоды, на глубинные тревоги и страхи, Россия продолжает своё восхождение. Российское государство крепнет, и русский человек, одолевая уныние, восходит душою к свету.
Я плыл на теплоходе по могучим русским рекам и северным озёрам. На этом теплоходе, как на ковчеге, собрались военные и инженеры, писатели и монахи, архитекторы и философы. Мы пели песни, читали стихи, изъяснялись друг другу в братстве и молились. А вокруг, на весенних берегах, пели соловьи. И каждый, кто плыл на этом ковчеге, ощущал свою связь с ненаглядной Родиной, с её божественной судьбой: когда внезапно среди тёмных туч раскрывается небо и вдруг брызнет ликующее солнце, и ты невольно воскликнешь: "Господи, какое счастье быть русским!"
