1. народен ли «Сатирикон»?
Выступление Константина Райкина на съезде Союза театральных деятелей меня искренне удивило. Во-первых, неожиданностью. Во-вторых, агрессией вместо золотого запаса юмора. Все иронисты призывают всех людей в трудные времена обращаться к юмору и бороться с неприятностями сатирой. Это как раз в профессии Константина. Но как-то не получилось. Ни иронии, ни сатиры не было.
Константин вышел из жанра и в свой излюбленный тон не попал. Выступил как политический трибун. Есть смысл разобрать идеи выступления и подумать, а в чем смысл восхищения им либеральной общественности и нужно ли нам поклониться этой смелости вслед за ней. И вообще есть ли в политическом демарше эстетическая и финансовая подоплёка?
Начну со своего личного, зрительского отношения. В былые питерские времена я пошел с дамой на Нарвскую, чтобы приобщиться к гастрольному туру Сатирикона в Доме Папы – доме культуры имени Горького. И первое же, от чего я онемел – от внятного, громкого и не особо мотивированного мата. Уже сегодня, слушая объяснения Константина, почему у него в театре всё густо «замативировано», и слыша ответ, что мол, так везде говорят – от подворотни до Госдумы», - я обратился к творчеству Отца, который тоже знал, как говорила улица и бывало в Кремле, но ни одного, не то что матового, даже грубого слова себе не позволил. Не вышел из жанра ни разу. Так что Константин выпал из традиции, о которой он почему-то много говорит. Потом на сцене забегали, закричали, кричали немилосердно – мне пришлось увести даму от этого эксцесса в первой же части. После этого у меня ни разу не возникло желание посетить его театр.
Это к вопросу о «народности» Сатирикона. Не весь народ готов слышать мат на сцене, бесконечные крики и наблюдать за немотивированными раздеваниями.
Теперь главный вопрос: о наступающей цензуре и диктатуре государства.
2. акционерная свобода
Начнем с того, что цензуры не было и нет. Запрет – это не цензура. Цензура – это определение ценза произведения – то есть его уровня ценности, ценз – это уровень, а не запрет. Если произведение плохое, то его выпускают в сто экземпляров, а не в миллион. Запрет – это не цензура, а запрет. Разные вещи. Запрет становится цензурным, когда вообще нет художественной ценности.
И не надо путать цензуру с вмешательством государства в творческий процесс. Это – главный вопрос. И суть его состоит в простой финансово-коммерческой проблеме: имеет ли право государство интересоваться судьбой своих инвестиций? Любой коммерсант нам скажет: по другому и не бывает: вложил деньги - следи за их судьбой, веди к прибыли. Почему государство исключение? Почему оно не должно курировать свои инвестиции? Я много раз тестировал ситуация с бизнесменами: А что будет, если ты заплатил за корпоратив, а человек вышел и прочитал про тебя стихи, где ты выставлен идиотом? – Не буду здесь цитировать изощрённые ответы о том, что было бы с «артистом», но жестокий ответ просто гарантирован – от банального мордобития до семи граммов.
Нет сомнения, что Минкульт начал задавать вопросы и начал отказываться финансировать «матовые» и «голые» спектакли. Поэтому Константин занервничал и заговорил о свободе творчества, о чем он молчал пятнадцать лет, будучи фаворитом Путина.
При этом сегодня есть простой шанс быть свободным – и это происходит везде в мире – нашёл деньги – делай, что хочешь в рамках закона. Так и Минкульт говорит: господа, на свои деньги хоть потоп показывайте, кроме живого убийства на сцене.
И здесь интересный поворот. Сванидзе в защиту Константина высказал мысль, что государственные деньги - они же народные (налоги, доходы от недр и проч.). Хорошая мысль, но есть НО: а я, который тоже народ и совершенно не собирается вкладывать через государство свои деньги в «Сатирикон»? Людей, которые ни за что не будут вкладывать в мат на сцене деньги, миллионы. Тогда им нужно предъявлять претензии государству за то, что оно вкладывает деньги в матершинный театр?
При этом я не говорю о запрете матовых театров – пожалуйста, только не за мой счёт, который есть в госбюджете. Если вы «народные», создайте народное акционерное общество – и проблема снимется тут же. Собрали поклонники деньги, вложили – и дело сделано: акционерная свобода, пожалуйста. Так этому уже сотни примеров.
3. искусство ИЛИ культура
Когда Константин говорит со сцены о погублении культуры, то хотелось бы сделать важное разграничение: искусство и культура – разные, зачастую противоположные, вещи: культура – то, что себя доказало временем, а искусство как инновация требует изучения, проверки, соотнесения с авторским правом и проч. Когда искусство прячется за культуру – это нетонкий обман.
Это значит, сначала нужно ответить на стартовый вопрос: вы деятели Культуры или Искусства? Подчеркиваю - ИЛИ. Только потом нужно заявлять о подавлении культуры.
Агрессия иногда скрывает серьёзный комплекс неправоты. Но чтобы не было этой агрессии, нужно просто разделить Культуру и Искусство по функции: Культура – всё, что касается проверенного временем, многими экспертами и дарует людям вечное, а искусство – как инновационные работы – еще нужно выяснить. Что получилось. Это значит вопросы искусства есть смысл на законодательном уровне вывести из-под опеки Минкульта, создав Венчурный Фонд Искусства – и тогда вопросы о судьбе произведений искусства не будут пересекаться с вопросами о судьбе Культуры – это будет просто другая епархия, задача которой будет понять, что из инновационного художественного потока войдёт в вечность, а что останется нормальным убыточным венчуром.
Автор статьи - Магнитов Сергей Николаевич
