Мифополис как социальный срез миф-системы
Макрокосмос миф-системы воспроизводится в мифополитическом микрокосмосе через социальную структуру, соответствующую определенной фазе миф-системы.
Фазам Credo, Credo quia absurdum и Credo ut intelligam соответствует общество веры. В фазе Credo аутентично существует только народ, являющийся носителем веры. В зависимости от исторических условий ранний фидеистический социум может расслаиваться на верхи и низы, но элита, сколь бы ни была она внешне похожа на ведущий слой зрелых обществ, лишена символической необходимости, поскольку не является социальным измерением веруемого и верующего. До тех пор, пока вера не нарастит собственные ткани, достоверная социальная иерархия невозможна. Под влиянием состоявшихся мифополисов в обществе веры на стадии Credo появляются «сословия» или «классы», но, не будучи внутренне необходимыми, они исчезают столь же неожиданно, как и возникли. Ранний мифополис, копирующий формы влиятельных соседей, может в любой последовательности проходить — если прибегать к марксистской терминологии — стадии капитализма, рабовладения, феодализма или социализма, он может создавать видимость — если пользоваться терминологией Белла и Тоффлера — индустриального, аграрного или постиндустриального общества, может, наконец, произвести «интеллигенцию», «средний класс» или «креативный класс», однако, по сути, общество Credo остается тождественным самому себе. Имитационная стратификация выглядит тем более правдоподобно, чем более вера, стремящаяся реализовать себя в веруемом и верующем, но еще не имеющая собственных тканей, «притягивает» элементы чужих миф-систем.
В фазе Credo quia absurdum вера наращивает ткани веруемого и верующего, что проявляется в возникновении трех органических функций социума, именуемых нами сословиями. Под «сословием» мы понимаем не только — а в некоторых обществах не столько — уровни социальной иерархии, сколько призвание к определенному роду символически значимой деятельности. Веруемое реализуется первым сословием: жрецами, священниками, пророками, философами, учителями, поэтами, сказителями, учеными, художниками, то есть всеми теми, кто раскрывает веруемое в социальном микрокосме, формируя систему образов, символов и идей. Верующее реализуется вторым сословием — воителями и властителями, которые актуализируют мироощущение, явленное через первое сословие. Народ, оставаясь носителем недифференцированной веры и став объектом воздействия верующего и веруемого, которые представлены двумя высшими сословиями, превращается в третье сословие — производителей.
В фазе Credo ut intelligam миф-система достигает максимального объема и реализуется через три сословия мифополиса. Общество веры данной фазы не подлежит каким бы то ни было контингентным или волюнтаристским изменениям. Такой социум либо уничтожается извне, либо вновь и вновь воспроизводит те же структуры, поскольку они обладают полнотой символической выразительности и смысла. На стадии Credo ut intelligam невозможны такие явления как «скептицизм», «пропаганда» или «ликвидность». Скептицизм невозможен потому, что все бытие достоверно, а, следовательно, сакрально, пронизано верой. Разочарование в каком-то одном аспекте веруемого ведет не к скептицизму, но к росту другого аспекта веруемого. Пропаганда невозможна, поскольку отсутствует критический разрыв между означающим и означаемым, символом и символизируемым, образом и изображаемым. Ликвидность как fiat money, возникающая из кредита, то есть ex nihilo, невозможна, поскольку отсутствует критический разрыв между оценкой и ценностью.
Стадия Cogito, ergo sum соответствует обществу знания. Исчезновение веры приводит к тому, что нижние уровни миф-системы замыкаются на себя. Социальная структура более не выражает нечто, ее саму превосходящее, она теряет символическое значение и переходит к самопознанию. Таким образом появляется новая триада: знание, познаваемое и познающее, которая приводит к замене сословий классами. Класс в нашем понимании — это призвание к определенной эмпирически и рационально значимой деятельности. Третье сословие, народ-производитель, являющийся носителем недифференцированной веры и в то же время объектом воздействия верующего и веруемого, превращается в класс трудящихся — носителя недифференцированного знания и в объект воздействия со стороны познаваемого и познающего. Познаваемое реализуется классом ученых и популяризаторов, который приходит на смену первому сословию. Познающее представлено классом предпринимателей (дельцов), занявшим место второго сословия. Дельцы путем активного опыта актуализируют и корректируют мировоззрение, создаваемое классом ученых и популяризаторов.
Фаза Cogito реализуется в обществе симуляции, сущность которого состоит в аутопойетичной симуляции структур миф-системы, созданных верой и «израсходованных» знанием. В социальном плане первый класс, создающий познаваемое, второй класс, представляющий собой познающее и третий класс, воспринимающий знание, сменяются соответствующими стратами. Страта понимается как реализация способности к социально значимой симуляции. Класс трудящихся сменяется третьей стратой — массой просьюмеров, то есть носителей недифференцированной симуляции и в то же время объектом воздействия со стороны симулируемого и симулирующего, представленных соответственно первой стратой — симулянтами, куда входят крупнейшие спекулянты, ростовщики, ведущие представители прикладной философии, эмитенты денег и продуценты стереотипов, и второй стратой — манипуляторами, к которым относятся риторы (софисты), психологи, специалисты по рекламе, специалисты по связям с общественностью, консультанты, советники, политики, пропагандисты, журналисты, менеджеры и пр. В этой фазе, выражаясь словами Хайдеггера, человек «sich der Entscheidungslosigkeit überläßt, die das Zeitalter als den Zustand »höchster« »Aktivität« nahelegt»[1]/«отдает себя во власть непринятия решений, которое выдает эту эпоху за состояние «интенсивнейшей» «деятельности»[2]. Мыслитель, понимающий, что именно маскирует прогрессирующая гиперактивность современников, смеет уповать лишь на спасение миф-системы (des Seienden/сущего) , «weil die Gefahr aufs äußerste gestiegen, da überall die Entwurzelung und, was noch verhängnisvoller, weil die Entwurzelung bereits dabei ist, sich zu verhüllen — der Beginn der Geschichtslosigkeit schon da»[3]/«поскольку опасность возросла до крайности, так как повсюду происходит утрата корней, и, что еще фатальней, так как утрата корней уже перешла в стадию сокрытия себя самой — внеисторичность уже началась»[4].
Таким образом, на мифополитическом уровне миф-система последовательно проходит фазы духовной, политической, эконмической и информационной доминанты. Упадок социума начинается с разрушения его верхнего «этажа», с деградации носителей духовной функции, которые утрачивают стремление к истине, то есть идеалу, и все чаще прибегают к политическим методам для укрепления или удержания своей власти. Носители политической функции подчиняют себе потерявших авторитет людей духовного звания. При этом сами властители, утратив свое основное сословное качество — честь, также деградируют. Ценностно-рациональная модель поведения сменяется целерациональной[5], при этом целеполагание и методы достижения целей становятся практически неотличимы от рациональности носителей экономической функции. На втором этапе homo oeconomicus — человек житейской правды, ориентирующийся не на духовный идеал и не на этику чести, а на наличные факты, подчиняет политику экономике, разрушая второй «этаж» социума. Наконец, на последнем, третьем, этапе, носители экономической функции, не испытывая никакого влияния со стороны людей истины и чести, деградируют вслед за житейской правдой, которая становится все более примитивной. Этот упадок создает возможность для подъема социального «подвала», состоящего из носителей контркультурной функции — ростовщиков, менял, манипуляторов и пр. — которые паразитируют на людях труда, утверждая свои антипрофессии и антинормы в качестве эталона. После прохождения низшей точки мифополитического цикла, может начаться восходящее движение, которое, при определенных условиях, приводит к возникновению нового общества веры. Преодоление социальной энтропии начинается с появлением у некоторого количественно значимого меньшинства доминирующей потребности в истине и этике чести.
Подробно рассматривая мифополитический уровень миф-системы, следует, однако, помнить, что мифофизическая эпистема исключает сведение верующего не только к минимальной единице антропологического аспекта бытия, то есть человеку как индивидууму (или «дивидууму», «четвертому человеку» по А. Веберу[6]), но и к максимальному человеку — соборной личности[7]. Не человек проявляет веру, но вера творит человека, не человек создает миф-систему, но миф-система создает человека. Сам будучи мифограммой, человек представляет собой верующее и веруемое. Веруемое — это «картина мира», «мироощущение» человека или, в моменты рефлексии, — «мировоззрение»; верующее же суть опыт веруемого, которое является более или менее аутентичным в зависимости от насыщенности миф-системы верой. В силу нашей культурно-исторической обусловленности мы вынуждены сосредоточиваться на антропологическом измерении верующего, однако нельзя исключить возможности того, что человек иной культуры, «жизненный мир» которого включает в себя коммуникацию и даже отождествление себя с растениями, животными, камнями или духами, будет способен создать мифофизическую картину, в которой верующее предстанет в образе анимического, тотемного или духовного измерения, а веруемое — как измерение антропологическое.
Если мир — это развертывание и сжатие веры в верующем и веруемом, то базовые дифференциации — такие как субъект/объект, система/структура, природа/история, бытие/становление, время/пространство, реальность/искусство, экономика/политика и, что особенно важно для нашего исследования, каузальность/контингентность — снимаются органической логикой акаузальной когерентности. Поскольку бытие — это пульсация мифосферы, то неоднократно замеченные, но необъяснимые ни каузально, ни волюнтаристски связи между, например, искусством и имперостроительством, географией и мироощущением («суша»/ «море»), социальными и природными катаклизмами («знамения времени»), можно интерпретировать как семиотику глубинной семантики. Таким образом, мифофизика вбирает в себя историческую морфологию, превращая образ культуры-цивилизации в элемент более объемного образа миф-системы. Поиск семантических связей, выявление смысла по ту сторону каузальности и контингентности, составление семиотической карты эпохи имеет целью выявление акаузальной когерентности.
[1] Heidegger M. Beiträge zur Philosophie. S. 91, par. 44: Die „Entscheidungen“.
[2] Перевод с немецкого Ф. Владимирова.
[3] Heidegger, op. cit.., S. 100, par. 46: „Die Entscheidung“ (Vorbegriff).
[4] Перевод с немецкого Ф. Владимирова.
[5] См.: Weber M. Wirtschaft und Gesellschaft (1921) 5. Aufl. 1976; Über einige Kategorien der verstehenden Soziologie. // Gesammelte Aufsätze zur Wissenschaftslehre, 4. Aufl. 1973, 427 ff.; Soziologische Grundbegriffe // Ibid., S. 541 ff.
[6] Weber A. Kulturgeschichte als Kultursoziologie. F.a.Main: Büchergilde Gutenberg, 1950. S. 446-498.
[7] Карсавин Л. П. Основы политики //Основы Евразийства. М.: «Арктогея-Центр», 2002. С. 370-372.
