РОЖДЕННЫМ – ЖИТЬ!
“Каждое малейшее движение воздуха
есть движение нашей собственной жизни.”
Иван Бунин.
Я буду долго помнить этот день, последнюю среду июня 2017 года. И не только потому, что, как оказалось, это был день открытых дверей Донецкого Художественного Музея, предполагавший бесплатное посещение музея всеми желающими. Бесспорно, хорошо адаптированное в мире правило присутствия в картинных галереях, музеях, включая и очень известные. Но еще и потому, что мысли мои из того дня, трансформированные в заполненные моим же мелким почерком листы благоразумно принесенной с собой тетради, не дадут мне возможности об этом забыть. Я знаю, что тетрадь эта будет долго храниться в моем доме после того, как будет исписана ее последняя страница. Присоединившись к тем озвученным уже моим опусам, которые лежат отдельной, все растущей выше и выше вверх стопкой других тетрадей, ставшими никогда не подлежащим забвению словесным эхом пережитого за последние три года. Тетрадей, содержание которых в усиленном дважды отрицании – не забыть, никогда - оказались теперь моим весомым личным архивом, почти документально-последовательной описью запомнившихся по тем или иным причинам событий, происходивших в жизни города, в котором я живу. Так получилось, что все, прожитое городом и мною к этому моменту, на протяжении уже трех лет, я приучилась конспектировать. Вначале, когда только начиналась Донбасская трагедия, это были неподъемно тяжелые мысли, которые ужасали своей адово-зловещей данностью, с которой надо было сверх усилием своей воли справиться. И был-то один путь, чтобы избавиться от их навязчивости: записать их на бумагу. Чтобы невидимая ментальная их драматичность не превратилась совсем скоро в физическую, блуждающую по всему телу хроническую рефлексию. Но и бывали моменты, когда, будучи уже записанными, мысли эти настойчиво и зло продолжали терзать душу и, казалось, становились еще более ужасными в своей реально свершившейся правдивости. Бессловесно существовавшей независимо от всех других жизненных обстоятельств и напоминающей теперь никак не успокаивающееся душевное увечье пережитого в Донбасской трагедии кошмара.
Если так настойчиво помнится плохое, то и у хорошего должна быть своя история. Ведь, стоит только заметить первый луч утреннего солнца, пробившийся из-за серой пелены дышащего беспокойством и напряжением неба, и, однако, плотно затянутого хмурыми рассветными тучами, не важно, какое это будет время года, как мгновенно меняется настроение. И понимаешь: день сложится так, как тебе этого захочется. Нужно только не терять решимости в это поверить… Главное – помочь первому теплому лучу солнечной надежды окрепнуть… И за ним протянутся и другие. А в лучах света и мир окружающий видится по-другому…
…
По-хорошему… И хочется тогда забыться и вспомнить о том, каким прекрасным окружающий мир есть на самом деле. Огромный мир уже состоявшегося в исторической хронологии прошлого, заботливого сохраненного в полотнах художников, в скульптурах искусных ваятелей. И первые, и вторые, творцы жизни, жившие в разные времена, наблюдают и переживают обо всем, что попадает в поле их зрения, оставляя своим потомках представление о людях из разных исторических эпох. И, если вдуматься, концентрация таких рукотворных шедевров, и полотен художников, и скульптур, в одном месте – это постоянно оживающее, реально ощутимое дыхание времен и столетий, из которых эти артефакты пришли к современникам. Степенно-уравновешенное дыхание художественной магии совершенства, укрощающее гонор и спесь человеческого невежества. Квинтэссенция, эликсир ценностей всего земного – воды, огня, воздуха и земли - в одном целом, в искусстве.
Существуя абсолютно обособленно и, между тем, в тесной связи друг с другом, эти Земные стихии неизменно сотрясают не только человеческое воображение, но и жизнь саму своею властью над утонченно-мерцающей хрупкостью Мира, сотворенного Небесами. Потрясают, разрушают, разрушая - поучают, и спорят между собой о первенстве каждого в жизни людей. Для кого-то это извечное соперничество, Божественно-недоступного пониманию – есть мимолетные breaking news, привычно извлеченные натренированными к восприятию глазами и ушами из новостных каналов, во время наслаждения чашечкой ароматного кофе в раннем завтраке. А для кого-то – это нити человеческих судеб, заоблачно парящие над жестоким миром страстей. Который неизменно выживает в беспощадных стихийных бедствиях и в кровопролитных войнах...
Стихия воды, символа жизни… Это – мир Ивана Айвазовского, непревзойденного в веках живописца-мариниста, родившегося у берегов Черного моря, в Феодосии. Жить у моря и стать добровольным пленником его стихии – это лишь часть судьбы талантливого художника. Но проникнуться этой водной стихией настолько глубоко, чтобы без сожалений оставить части самого себя и своей души на художественных полотнах во хвалу и во славу этой силы бунтующего непостоянства – это уже Благословение Свыше. Подкрепленное дерзким желанием художника не только рисовать не так, как все, но и блистать своими трудами, в грядущих веках будить, тормошить, сотрясать мироощущение всякого, смотрящего на его шедевры. Которых было такое огромное количество - 6 000 полотен!, что это позволило провести ему более, чем 100 персональных выставок своих работ. Избранные картины Айвазовского составляют постоянно действующую экспозицию Донецкого Художественного Музея. Склонив смиренно голову в кричащем душевном восхищении перед мастерством и по сей день непревзойденного никем в мире художника-мариниста, перечислю их название: “ОБЛАКА НАД ТИХИМ ОКЕАНОМ”, 1873 “ЛАЗОРЕВЫЙ ГРОТ”. ФЕОДОСИЯ, 1911, “МОРСКОЙ ПЕЙЗАЖ”, КОКТЕБЕЛЬ, 1880.
Нет в этих картинах прошлого. Как и самого понятия времени. Они, эти картины, – всего лишь тщательно отретушированные мастером кисти мгновения жизни, волево и на грядущие века собранные им красками на холстах. Мгновения огрубевшей на ощупь вечной и постоянно обновляемой жизни, непрерывно возрождающейся взглядами смотрящих на них людей. Жизни, лишь немного – вчерашней, но и одновременно впечатляющей – сейчас, в сию же минуту. И, стоит только отвратить свой взор от картин, как они – уже в будущем. Готовые выплеснуть на нового зрителя звуки яростно бушующего моря и трель унисонно-мелодической неги закатного солнца… над устало дремлющей водной стихией..., уходящей за горизонт по просоленной морем узкой лунной дорожке своего вечного прощания с человеком. Всё есть так непостижимо впечатляюще и сверх меры правдоподобно, что вспоминаются без труда слова Михаила Ломоносова о великой магии искусства: везде исследуйте всечасно, что есть велико и прекрасно…
Она, эта магия, звенит хрустальным шелестом берез в “БЕРЕЗОВОМ ЛЕСУ”, 1871 год, Ивана Шишкина. Голова идет кругом, когда узнаёшь, как по-сумасшедшему самозабвенно любил художник природу России. Березы. Дубовые рощи, ельники, окрестности Москвы, пригороды Петербурга, Крымские орешины, Полесский пейзаж, Беловежская пуща… Лесные пейзажи осенью, летом…, во все времена года…
Старый валежник и лесное кладбище…, лежащие на земле, близко друг к другу, отжившие свой долгий век деревья…, густо покрытые влажно-прохладной зеленью густого бархатного моха… Уже никогда не дотронуться до их веток…, и никогда уже не осыплется с них мелкой дрожью тебе на руку их тихая печаль…, после долгого летнего моросящего дождя… Все выглядит, как возможная декорация к затяжным грустным думам о былом…
И “ЛЕСНОЕ ОЗЕРО. ПУСТЫНЬ.”, от которого рукой подать до “ЛЕСНОЙ СТОРОЖКИ”, во времени вечерней праздности. Человек все же где-то рядом со всей этой земной, непомерно разросшейся на многие мили вокруг стихией. Он ничтожно мал в тени шершаво-огрубевших стволов вековых дубов, необхватных руками снизу и разросшимися в своей вышине лопастно-лиственными ветвями. Человек – где-то рядом. Человек - почти незаметен. Но ему одному дано решать, жить этому дубу дальше или нет, рубить те истонченные, тянущиеся к свету сосны, на корабельные мачты, или пока обойдется… Но что-то приуныли они, истощенные от нехватки солнца красавицы, в густой лесной чаще…
Прекрасные короткие мгновения жизни, как часть обновленного сложившимися обстоятельствами импрессионизма, оставленного в наследство Советскому Союзу Юрием Пименовым, действительно очень приятно ворошат воспоминания… О волшебном вкусе клубники с молоком в обыкновенной эмалированной миске, какие были в каждом доме. Говорю и о клубнике, и о широких эмалированных мисках, украшенных, каждая по своему верхнему ободку, рукотворным рисунком: веточкой смородины, ягодками ежевики, букетиками полевых цветов. И о молоке – тоже. Набегают воспоминания о манящих к себе огнях знаменитого Московского университета, о первых модницах нового квартала, смело шагающих в своих изящных туфельках на крошечных шпильках по огромным, диаметром метров в пять, трубам, которым предстоит стать частью сложных подземных коммуникаций в новом, строящемся не по дням, а по часам, городе. И все так оптимистически живо в каждом выбранном для картины сюжете…, так притягательно и по-доброму прекрасно на каждом холсте, что напоминает никогда ранее не испытываемое воспоминание…, из заблудившегося в воспоминаниях о будущем… Хотя…, я из того поколения, кому довелось жить в беспечном “лихолетье” еще совсем недавнего прошлого. Когда незазорным было признаваться в любви к стране, в которой живешь, и радоваться счастью быть, а не приспосабливаться правдами и всеми неправдами к своей жизни.
…И “ВЛАЖНАЯ ВЕСНА”, но это – не о “МОКРЫХ АФИШАХ” на городских рекламных стендах. И не о плавно-ритмических движениях быстро меняющихся калейдоскопических соцветий мокрых зонтиков над холодными дождливыми улицами в руках прохожих. А тема из художественной сюиты “НОВАЯ МОСКВА”. Из того времени, когда строился, многоэтажно громко и по-богатырски новому, древний русский город… Наступая в радостно опьяненной новизне своей обновленной немного прохладным солнечным светом весны на подворья уже окрестных, сутуло скукожившихся от внезапного испуга деревянных церквушек. И пугая стаи Замоскворецких галок не утихающим и по ночам надежным по-Советски гулом работающей строительной техники нового времени…
Сожмите в крепкие кулаки пальцы Ваших рук, а большие пальцы обеих ладоней – ВВЕРХ!!! Ведь, начиналась долгая мирная жизнь огромной страны… С ее умопомрачительными достижениями и открытиями. Телевизоры, телефоны, электростанции, первые полеты в космос – все это оттуда… Из Советской эры отличников…
…
“Природа моей страны наложила отпечаток на мое творчество.” Такими словами обосновал многообразное многотемье в своих произведениях Сергей Рахманинов. По-моему, его Второй концерт для фортепиано с оркестром – это концентрация его бунтующих мыслей, вся Россия со всеми ее извечно неразрешенными проблемами, в дерзко уменьшенном композитором масштабе Российских необъятных земель... Уменьшенная в сотни раз, но ставшая от этого “самовольства” композиторе еще внушительнее и сильнее. Не отрекшаяся покорно от своих греховностей и добродетелей, гармонично царствующая и поныне на своих бескрайне исполинских просторах и вдохновляющая творцов восхвалять, именно – восхвалять ее природное величие.
…Потрясло проявление прозренья Божьего в творчестве Геннадия Свирина. Восхищаясь всей своей душой мифическими красотами русской природы на своих художественных полотнах, он на много лет обосновался на Рязанщине, приближаясь с каждой своей завершенной картиной к своему же нравственному очищению. Нелегкий…, трудный путь познания себя. В итоге, поняв однажды, что дальнейшая его жизненная дорога – это служение Богу, он принял сан священника. Как говорится, пути Господни – неисповедимы.
Ибо, Человек – творенье Божье. Бог – сам Творец…
А творит талантливый человек во имя чего? Наверное, во многом, для самореализации своего дара, данного ему Богом. И оставшаяся, пусть, малая, но весьма значимая часть его творческих исканий, – это признание другими людьми результатов его труда. Не довелось живописцу Юрию Ракше испить закономерную сладость такого всеобщего признания своими соотечественниками при его жизни. Можно вздохнуть с горько-стыдливым сожалением по этому поводу. И добавить с уважением к личности художника: фильм японского режиссера А. Курасавы “ДЕРСУ УЗАЛА” получил свои Оскароносные награды в том числе и за работу в нем Юрия Ракши. Несколько работ художника, написавшего более 200 картин, и большая часть которых хранится сегодня в Третьяковской галереи, есть и в Донецком художественном… Как часть продолжения его собственного ВОСХОЖДЕНИЯ в одноименном художественном фильме Ларисы Шепитько… И, вне сомнения, только убежденный реалист мог дать название одной из своих картин: “РОЖДЕННЫМ – ЖИТЬ.” И оставить в памяти веков портреты своих современников в моменты наивысших проявлений их личностей. Как говорится, ему и сочинять было ничего не надо…
Он шел, смотрел. Наблюдал. Запоминал. И творил…
Картины “РОЖДЕННЫМ - ЖИТЬ!” нет в Донецком музее. Но стоит узнать о ее существовании и всмотреться в людей, на ней изображенных…, со сосредоточенными лицами, застывшими в одну секунду эмоциями, больно натянутым и ощутимым перенапряжением воли каждого, кого видишь перед собой… Никаких сомнений или раздумий в их глазах. Все главные решения уже приняты. Это придает людям силы. На грядущее будущее.
Подумалось: абсолютно в контексте продолжающейся четвертый год Донбасской трагедии… Очень напоминающей реки слез Вьетнамской войны из середины прошлого века, с ее напалмовыми разрывами снарядов, огнями пламени над разрушенным жильем после обстрелов… Смотрите внимательно, сравнивайте прошлое с настоящим и делайте выводы.
…
Тема Пушкина в Донецком художественном – это извечное любование картиной Александра Лактионова “ВНОВЬ Я ПОСЕТИЛ…” ( Пушкин в Тригорском), 1949 год. Художественное полотно, размером 298х410, или самый большой в мире Александр Пушкин, утомленно-задумчиво сидящий на протяжении уже десятилетий на легкой садовой скамейке, в одной и той же позе, прямо перед твоим восхищенным взором – счастливый талисман Донецкого музея. Меняются в его стенах экспозиции, залы наполняются новыми шедеврами. Но, приходя сюда, знаешь: непременно надо нанести визит и любимому поэту. Научившему красивым громадьем строчек в своих нетленно-поучительных творениях не “чему-нибудь и как-нибудь”, а уму-разуму миллионы почитателей его гениального таланта.
…
Чтобы понять истинную значимость любой картины, надо не полениться выхватить взглядом самое главное из выражения лица человека на нее смотрящего. Как в известной детской игре: холодно, холодно…, прохладно…, теплее. И очень потеплело в зале, где проходит сейчас выставка работ Донецких художников. Юрий Данилов - это лирические живописные натюрморты. Не имея возможности видеть сами картины, совсем нетрудно мысленно представить себе самобытность Земли Донбасской. Как пробегают волны степного ветра по вызревающим хлебным колоскам, на фоне виднеющихся вдали шахтных терриконов. Да, “ХЛЕБ ДОНБАССА”, 2010 год, это и есть Донбасс. Смело перешагнувший трагическими событиями своей Новейшей Истории рубежи своих же границ…
Мелик Агабекян, работающий в области станковой живописи, приехал в Донецк после землетрясения в Армении. Там он пережил потрясения от того, какой жестокой может быть природная стихия по отношению к людям. В Донецке он познал, каким жестким варварством оборачивается людская ненависть к себе подобным: во время одного из обстрелов Донецка рухнули стены его студии… Но остались в стенах Донецкого музея его “МИР СЕРГЕЯ ПАРАДЖАНОВА”, 2002, “ЗАЦВЕЛ КАКТУС”, 2013, “ОТОБРАЖЕНИЯ СОВЕРШЕНСТВА”, 2008…
Иван Лысов очень хорошо известен на Донбассе своими рукотворными портретами Донбасских шахтеров. Четверостишья поэзии в его живописи – это хвала нелегкому труду отчаянных и смелых людей. “Что ты знаешь о солнце, если в шахте ты не был” – пожалуй, самое время вспомнить эти слова из известной каждому здесь, на Донбассе, сызмальства песни. Они есть красноречивый подтекст его портретов славных людей Донбасского края.
…
КАК ПОСЛЕСЛОВИЕ. На протяжении последних месяцев мне довелось лично засвидетельствовать, какими дружественными могут быть отношения между дальними, во всех отношениях, городами. И означает это то, что настоящая дружба строится не на понятиях корыстной выгоды. А на желании поделиться с людьми самым хорошим, что у тебя есть. Еще раз выражаю слова моего восхищения далекому, но ставшему таким близким для Дончан Санкт-Петербургу. Именно в это трагически-печальное для Донецка время. Группа сотрудников Донецкого художественного музея, во главе с директором бесценного хранилища мировых шедевров Надеждой Сергеевной Онищенко, посетила Санкт-Петербургский Русский музей по приглашению руководства музея. Донбасс сейчас переживает время исторических перемен. Нет слов сомнения, этот визит состоялся во взаимное благо. Сейчас пишется историческая память нашего края. И Донецкими художниками – тоже. Об этом мне рассказала экскурсовод Донецкого Художественного Музея Анастасия Черникова. И очень добрым взглядом встретила при входе в главный выставочный зал и проводила с почтением Нила Николаевна. Очень смутилась она и отрицательно замотала головой, когда я попросила ее назвать свою фамилию…
С глубоким уважением, Людмила Марава, ДОНЕЦК.
