Россия пока что во мгле
(Субъективные заметки)
Нездоровая погода берет в плен. Бесприютно телу, беспокойно как-то на душе. Хотелось бы улыбнуться чему-нибудь, возрадоваться чему-либо, а пошлость человеческая и слякоть климатическая свадьбу долгоиграющую затеяли. И нет этой свадьбе конца и краю...
Прячешься от всей этой гульбы, напяливаешь на себя рваные остатки любви и надежды, стараешься что-нибудь сказать о добром, чистом, жизнетворном, но и это, кажется, никому нынче не нужно.
Сердцем молишь позитива - хоть какого-нибудь! А он не проклевывается и не родится никак, потому что условия какие-то смертно-убийственные. Вступать в разговор о поправках к Конституции, против которой голосовал в 93-м, потому что она была принята через известное неприличное место (по выражению самих её создателей)? Ждать, покорившись странной дипломатии, еще шесть лет мира на Донбассе, когда ежедневно убивают русских? Породниться с равнодушием, когда узнаешь, что пренебрежение господствующего класса «быдлом» становится делом обыденным и даже простительным? Продолжать спорить с упертыми киевскими нацистами, когда и свои господа не лучше?..
Не сплю. Над всей тревожно звенящей землей мерцает полночь – перебойно, как моё сердце с мерцательной аритмией.
Во всём рваные воспоминания и видения прошедшего дня. Ни одного улыбчивого лица не встретилось мне вчера на прогулке, когда пёс Жорка выгуливал меня по городской аллее.
Нет, я не ожидал улыбки в свой адрес. Старое моё обличье не может вызвать усмешки: клоунским оно еще не стало. Но пёс Жорка – это такое умиление и такое существо, которое заставит улыбнуться даже самого неулыбчивого человека на земле. Но ничуть не бывало! Все, кто проходили мимо, даже женщины, глядели строго - не куда-то отрешенно вдаль, а вовнутрь, озабоченно погружаясь в ту саднящую тревожность, которая накрепко поселилась под сердцем.
Плелись мы с Жоркой по городским дорожкам, и все деревья, окутанные туманной сединой, плакали по обочинам дорожки крупными мутными слезами. Не было на полянках парка прежней лебединой пороши. Всё истаяло, и обнажились грязные, черные полянки с темными лужицами. Хотелось встретиться (ведь день Сретения!) с какой-нибудь благодеющей силой, которая наделила бы всех туманно скорбящих людей светом радости и счастья.
Но по всему городскому околотку колыхалась слякотная темь. День убывал. Из лесных оврагов, из дальних низин веяло холодом. Сиверко затевал предвечернюю грусть. Мысли и чувства снова к ночи цепенели, как тучи, которые нависли над Россией, и нипочем уже им протяжные ветры, несущие слякотный сумрак и уныние.
Россия пока что во мгле.
