ПРАВОСЛАВНЫЙ КОСМИЗМ ЮРИЯ КУЗНЕЦОВА
* * *
Один из крупнейших мастеров философской лирики, современный автор (к горестности нашей, ушедший из жизни Юрий Поликарпович Кузнецов) в поэме «Детство Христа» размышляет об истоках своего художественного замысла: Памятью детства навеяна эта поэма. Встань и сияй надо мною, звезда Вифлеема! Знаменьем крестным окстил я бумагу. Пора! Бездна прозрачна. Нечистые, прочь от пера! Все началось со свободы у древа познанья И покатилось, поехало в даль без названья. Все пошатнулось, а может, идет напролом В рваном и вечном тумане меж злом и добром…
Экспозиция поэмы переносит нас в Назарет, Вифлеем, где у Марии родился Спаситель мира сего. «Встали волхвы перед ним с дорогими дарами…». Библейские сюжеты - в трепетно-вдохновенной интерпретации большого русского поэта рубежа ХХ- ХХ1 столетий, «сгиба» второго и третьего тысячелетий: - Рано ты встал! - мать погладила сына рукой, Нежная ласка навеяла тихий покой. Звон топора раздавался на тихом закате:
Плотник Иосиф рубил колыбель для дитяти. Мать спеленала дитяти в тридевять земель, Мать уложила дитяти в постель-колыбель, Мать напевала ему колыбельную песню, И растекалась она по всему поднебесь
«Христова колыбельная» - философская новелла о материнской любви. Нежное, задушевное, радостно-тревожное песнопение для ниспосланного Духом Святым «чудного младенца»: Солнце село за горою, Мгла объяла все кругом. Спи спокойно. Бог с тобою. Не тревожься ни о ком. Я о вере, о надежде, О любви тебе спою. Солнце встанет, как и прежде… Баю-баюшки-баю. Солнце встанет над землею, Засияет все кругом. Спи, родимый. Бог с тобою. Не тревожься ни о чем. Дух Святой надеждой дышит,
Святость веет, как в раю… Колыбель твою колышет… Баю-баюшки-баю.
Веет тихою любовью В небесах и на земле. Что ты вздрогнул? Бог с тобою. Не тревожься обо мне. Бог все видит и все слышит, И любовью, как в раю, Колыбель твою колышет… Баю-баюшки-баю.
Сама природа сопереживает значимым и знаменательным событиям («Долго об этом священные кедры шумели»; «Грозно об этом священные кедры шумели»). В № 9 за 2000 год журнала «Наш современник» опубликована поэма Юрия Кузнецова «Юность Христа». - Над Иорданом плакучая ива склонилась, Плачет о юности, что на веку ей приснилась, Юность Христа затерялась в Божественной мгле И не оставила явных следов на земле. Можно идти по наитью… Поэма, в дорогу! Звезды сияют, и каждая молится Богу. Перекликаются птицы в святой тишине. Отрок тринадцати лет улыбнулся во сне. Отроку снится: он - Бог, он - Сиянье сияний, Он - Красота красоты, он - Зиянье зияний, Он может все… Он не может почти ничего!
Он - человек, плоть зыбучая мира сего. Тяга земли, как железо в крови, его держит. Солнце во прахе. Божественный сон его брезжит. Отрок проснулся…
Поучительное домашнее и семейное чтение: библейские сюжеты, воссозданные современным мастером словесности… Кончина Иосифа. Понтий Пилат. Молодые годы Мессии. Тайны «былого и грядущего» («Глухо об этом скрипела вселенская ось, И завывали пещеры, пустые насквозь»). - Путь мудреца протекает подземной рекою, След наверху оставляя зеленой травою. Звездные выси дышали прохладой ночной. Мертвое море шумело бессмертной волной. Древние свитки шуршали загадками смысла. Звездная дума, дрожа, над свечою зависла. Каменный сумрак в пещерной мерцал глубине. Разум Христа созревал, как покой в тишине…
ФЕНОМЕН ЮРИЯ КУЗНЕЦОВА
«…Снился мне сон про Толстого. Он шёл за сохой
И пританцовывал: жёг его пламень сухой.
Он пропахал полосу через адский репейник,
Но обогнул по кривой наш земной муравейник…»
Юрий К У З Н Е Ц О В. «Сошествие во ад».
Философско-эстетическое наследие Ю.П.Кузнецова в контексте современной полемики о светской духовности и духовно-светской культурологии (из опыта средней и высшей школы)
…Вот уже более четырёх десятков лет, встречаясь в разных аудиториях (школьных, лицейских, университетских, просветительских) со слушателями, вижу несомненный интерес к художественно-философским прозрениям Юрия Платоновича Кузнецова. Участников встреч, «круглых столов», вечеров и дней Поэзии, курсантов и всевозможных соискателей, любителей «изящной словесности» завораживает весомое слово настоящего Мастера. Тот же извечный спор «физиков» и «лириков»… Мудрое метафорическое суждение
Юрия Кузнецова неизменно бывает кстати – суждение самобытное, глубокое, духоподъёмное. Вот, например, слушатели заинтересованно реагируют на казалось бы хрестоматийно известную фольклорную ситуацию: как Иванушка во поле вышел и стрелу запустил наугад; как пошёл он в направленье полёта по сребристому следу судьбы; как пала она к лягушке в болото, далеко от родимой избы; как фантастично-реалистично развивалась сюжетная коллизия.
К сожалению, мы не имеем должного литературоведческо-культурологического анализа таких жанров, как эта «Сказка» Ю.П. Кузнецова. Более того: многие её интерпретации грешат откровенным передёргиванием и непониманием сути дела. В одной статье о Кузнецове (сайт Интернета) говорится буквально следующее: «…Если в хрестоматийной «Атомной сказке» объектом поверхностной критики Кузнецова стали «дураки»-материалисты, уничтожившие своими бестолковыми опытами сказочную принцессу…».
Автор статьи в Интернете видит лишь поверхностный примитив в глубочайшей философско-психологической притче-метафоре («В каждой жилке стучали века… И улыбка познанья играла на счастливом лице дурака»).
Несомненно, эта кузнецовская «Сказка» должна занять своё место в школьных и вузовских хрестоматиях. Вместе с другой его же, позднее написанной («Царевна спящая проснулась От поцелуя дурака. И мира страшного коснулась Её невинная рука»). Психолого-этический и культурологический комментарий педагога поможет юному читателю, вступающему в «большую жизнь», осмыслить важные нравственно-духовные ценности («Душа для подвига созрела И жизнь опять в своём уме. Ага, слепая! Ты прозрела, Но ты прозрела, как во тьме. А в этой тьме и солнце низко, И до небес рукой подать, И не дурак – Антихрист близко, Хотя его и не видать»).
Проблемы светской духовности. Методология, методика, психолого-педагогические основы духовно-светской культурологии. Полагаем, что в настоящее время злободневность, насущность этих вопросов должны быть в центре внимания педагогов, воспитателей, просветителей, всех «инженеров человеческих душ».
«И современники и тени в тиши беседуют со мной. Острее стало ощущенье шагов Истории самой…» - весомые строки из книги «День России» Ярослава Смелякова. «Потревоженные тени» минувших столетий, милые тени совсем недавно ушедших… С вершин Истории самой взывают они к нам, взывают с надеждой и укоризной.
Не утопили ли в алчно-утробном рынке, как рыжих семерых щенят, то самое несказанное, синее, нежное? Не растлили ли души наши чёрные человеки, прескверные гости, нахально пустившие духовные ценности распивочно и на вынос? Издаётся ли Пушкин? Печатается ли Лермонтов? Несёт ли с базара мужик Тютчева, Фета, Тургенева, Куприна, Бунина? Доступны ли Есенин, Исаковский, Леонов, задумываемся ли мы, что волочат в своих почти пудовых ранцах наши отроки и отроковицы; что скрывается за толстенными обложками их учебников; что осталось на почти опустошённых рыночным лихолетьем полках сельских, да и городских клетушек-замарашек, всё ещё именуемых библиотеками?
Сергей Есенин заметил, что «наших предков сильно беспокоила тайна мироздания» («Они перепробовали почти все двери, ведущие к ней, и оставили нам много прекраснейших ключей и отмычек, которые мы бережно храним в музеях нашей словесной памяти»). Уяснение нравственно-духовных уроков пращуров весьма и весьма поучительно («Разбираясь в узорах нашей мифологической эпики, мы находим целый ряд указаний на то, что человек есть ни больше, ни меньше, как чаша космических обособленностей»).
Мне посчастливилось в 70-90-ые (работая в Рязани, Константинове, Спас-Клепиках, Солотче) встречаться, видеть, слышать, сопровождать ( в рамках всесоюзных Есенинских Праздников Поэзии, международных Есенинских Чтений). Пришлось обратиться за помощью, чтобы решить вопрос о присвоении Рязанскому педагогическому институту (впоследствии университету) имени С.А. Есенина. В книге «От Бояна Вещего до Есенина» (1995) говорится о незабываемых контактах с (Станислав Куняев, Валентин Сорокин, Сергей Смирнов, Пётр Проскурин, Владимир Солоухин, Евгений Долматовский, Сергей Викулов, Василий Фёдоров, Владимир Фёдоров, Анатолий Парпара,
Доброго слова заслуживают московская профессура, московские педагоги, профессура из регионов ( С.Шешуков, П.Юшин, А. Мигунов, А. Захаркин, В. Лазарев, А. Журавлёва, М.Минокин, А.Поликанов, П.Пустовойт,П.Выходцев, А.Метченко, Ф. Бирюков, В.Бондалетов,
И. Щеблыкин, П.Охрименко, В.Раков, И. Рыбинцев, Н.Прокофьев, Л.Егорова, Ф.Бирюков и мн.др.); они организовывали встречи студентов, соискателей-аспирантов и докторантов с ведущими российскими литераторами. Памятны такие встречи с Леонидом Леоновым, Юрием Кузнецовым, Юрием Бондаревым, Анатолием Ивановым, Феликсом Кузнецовым, Николаем Скатовым.
Далее. Заслуживает особого разговора проблема традиций, преемственности. За неимением времени я лишь назову аспект, который меня интересует ( это «преемственная «линия»: Сергей Есенин ( с его «человек-есть чаша космических обособленностей»; Леонид Леонов с его «Пирамидой»; и –
Юрий Кузнецов, передавший в век двадцать первый нравственно-духовную эстафету подвижничества, гуманизма, самого трепетного и бережного отношения к Слову, к Прекрасному, к Духовному.
Следующий момент. В последние годы, то затихая, то вновь вспыхивая с новой силой, происходят полемические баталии о судьбе учебного курса «Основы русского православия». Вопросов и проблем много, ответы же чаще всего невразумительны, хотя и нередко амбициозно-коньюнктурны. К сожалению, писатели России занимают здесь странную выжидательно-растерянную позицию. Кое-где в регионах эпизодически проводится нечто вроде «чтений». Кое-где появились не лишённые пользы методическо-просветительские материалы. Между тем, вопрос о нравственно-духовном просвещении, этико-художественном воспитании, психолого-эстетическом образовании, вопрос о «диалектике души», в более широком смысле – вопрос о светской духовности - главнейший вопрос «сгиба эпох», рубежа второго и третьего тысячелетия, рубежа двадцатого – двадцать первого века. И здесь заслуживает специального разговора методологов, методистов, литературоведов, культурологов философско-художественное (лирическое, прозаическое, публицистическое, критико-культурологическое) наследие Юрия Платоновича Кузнецова.
В 1998 г. по благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия Второго Ю.П. Кузнецов перевёл на современный русский язык «Слово о законе и благодати» Митрополита Иллариона. Уникальный труд этот удостоен Большой литературной премии Союза писателей России. Уже в самих «нацеленных» названиях кузнецовских сборников, книг, циклов «сквозит»
стремление многогранного, многомерного раскрытия, синтеза, анализа «диалектики души», «судьбы человека»: здесь и «Во мне и рядом – даль» (1974), «Край света – за первым углом»(1976), «Выходя на дорогу, душа оглянулась»(1978), «Стихия», «Отпущу свою душу на волю»(1981), «Ни рано, ни поздно»(1985); здесь и «Душа верна неведомым пределам» (1986), «После вечного боя»(1989); здесь и «Ожидая небесного знака» (1992).
Нужно добиться, чтобы классические произведения Юрия Кузнецова с толковым комментарием (а не с окололитературоведческими, лжекультурологическими «загогулинами» ищущих повод изречь «красное словцо») пришли к читателю («Детство Христа», «Юность Христа», «Схождение в ад»; кузнецовская глубочайшая философско-психологическая, поистине духовная, лирика).
В курсе «Мировая художественная культура» также закономерно обращение к кузнецовскому наследию. Его перевод «Орлеанской девы» Шиллера даёт возможность ввести учащихся и студентов в замечательный мир эстетического идеала, нравственно-духовного «диалога» с мировой классикой. В курсе мировой литературы уместны и эстетически весомы кузнецовские переводы авторов ближнего Зарубежья (книга избранных переводов «Пересаженные цветы», 1990; публикации переводов в журналах «Молодая гвардия», «Знамя», «Нашем современнике», «Москва»).
