ПОЛОНСКИЙ. БУНИН. ФЕСТИВАЛЬ… Эссе 1-ое.
(духовно-эстетический фестивальный путеводитель)
Дети разных народов,
Мы мечтою о мире живем.
В эти грозные годы
Мы за счастье бороться идем.
В разных землях и странах,
На морях-океанах
Каждый кто молод,
Дайте нам руки,
В наши ряды, друзья!
Припев:
Песню дружбы запевает молодежь,
Молодежь, молодежь.
Эту песню не задушишь, не убьешь!
Не убьешь! Не убьешь!
Нам, молодым,
Вторит песней той
Весь шар земной!
Эту песню не задушишь, не убьешь!
Не убьешь! Не убьешь!
Помним грохот металла
И друзей боевых имена.
Кровью праведной, алой
Наша дружба навек скреплена.
Всех, кто честен душою,
Мы зовем за собою.
Счастье народов,
Светлое завтра
В наших руках, друзья!
Припев.
Молодыми сердцами
Повторяем мы клятвы слова.
Поднимаем мы знамя
За священные наши права
Снова черные силы
Роют миру могилы, -
Каждый, кто честен,
Встань с нами вместе
Против огня войны!
Припев:
Песню дружбы запевает молодежь,
Молодежь, молодежь.
Эту песню не задушишь, не убьешь!
Не убьешь! Не убьешь!
Нам, молодым,
Вторит песней той
Весь шар земной!
Эту песню не задушишь, не убьешь!
Не убьешь! Не убьешь
Гимн демократической молодежи мира
Музыка: А. Новиков Слова: Л. Ошанин
……………………………………………………………………………..
В 1944 году И.А. Буниным создана новелла, озаглавленная строкой Якова Полонского «В одной знакомой улице»:
: «Весенней парижской ночью шел по бульвару в сумраке от густой, свежей зелени, под которой металлически блестели фонари, чувствовал себя легко, молодо и думал:
В одной знакомой улице
Я помню старый дом
С высокой темной лестницей,
С завешенным окном.
Чудесные стихи! И как удивительно, что все это было когда-то и у меня! Москва, Пресня, глухие снежные улицы, деревянный мещанский домишко - и я, студент, какой-то тот я, в существование которого теперь уже не верится...
Там огонек таинственный
До полночи светил...
И там светил. И мела метель, и ветер сдувал с деревянной крыши снег, дымом развевал его, и светилось вверху, в мезонине, за красной ситцевой занавеской...
Ах, что за чудо девушка
В заветный час ночной
Меня встречала в доме том
С распущенной косой...
И это было... И вот я поднимался на деревянное крылечко, занесенное снегом, дергал кольцо шуршащей проволоки, проведенной в сенцы, в сенцах жестью дребезжал звонок - и за дверью слышались быстро сбегавшие с крутой деревянной лестницы шаги, дверь отворялась - и на нее, на ее шаль и белую кофточку несло ветром, метелью... Я кидался целовать ее, обнимая от ветра, и мы бежали наверх, в морозном холоде и темноте лестницы, в ее тоже холодную комнатку, скучно освещенную керосиновой лампочкой...»
…Среди участников и гостей Всемирного Фестиваля Молодёжи, конечно же, будут и ценители русской изящной словесности… Иван Бунин… Яков Полонский…
Париж 1944 года… Иван Алексеевич работает над созданием философско-психологической новеллы, озаглавленной строчкой Полонского « В ОДНОЙ ЗНАКОМОЙ УЛИЦЕ»… Светло-печальное эхо воспоминаний… Один из биографов Полонского (Краснов) ещё в 1906 году говорил о «певце грез»: «Полонский один из немногих поэтов видел в женщине прежде всего человека и относился к ней, как к человеку. У Полонского, в отличие от многих других поэтов, любовь изображена во всем ее многообразии, со всеми ее радостями, огорчениями, а главное - тревогами и заботами. Оттого это чувство, носящее часто характер божественности у других поэтов, впервые получает свойство человечности в стихах Полонского».
………………………………………………………………………………………………
…В дни, когда над Цицероном Стал мечтать я, что в России Сам я буду славен в роли Неподкупного витии, — Помнишь, ты меня из классной Увела и указала
На разлив Оки с вершины Исторического вала.Этот вал, кой-где разрытый, Был твердыней земляною В оны дни, когда рязанцы Бились с дикого ордою; — Подо мной таились клады, Надо мной стрижи звенели, Выше — в небе, — над Рязанью, К югу лебеди летели, А внизу виднелась будка С алебардой, мост, да пара
Фонарей, да бабы в кичках Шли ко всенощной с базара.
Яков Полонский. «Письма к музе» (второе).
……………………………………………………………………………………………………
Валентин Иванович Распутин - на Историческом валу Рязанского Кремля… Это о нём – отрочески-романтическое воспоминание автобиографического героя-повествователя Якова Петровича Полонского («…Увела и указала на разлив Оки с вершины Исторического вала. Этот вал, кой-где разрытый, был твердыней иземляною в оны дни,когда рязанцы бились с дикою ордою»).
В «Письме к музе» Яков Полонский воссоздаёт далёкое-близкое («Ты как будто знала, муза, Что, влекомы и теснимы Жизнью, временем, — с латынью Далеко бы не ушли мы…
Вечный твой Парнас, о муза, Далеко не тот, где боги Наслаждались и ревниво К бедным смертным были строги»)… «Потревоженные тени» минувшего («И, восстав от сна, ни разу Ты на девственные плечи Не набрасывала тоги, Не слыхала римской речи,
И про римский Капитолий От меня ж ты услыхала В день, когда я за урок свой
Получил четыре балла…»).
Причудливо-сентиментальное «погружение» «во времена оны» («Вместе мы росли, о муза, И когда я был ленивый Школьник, ты была малюткой Шаловливо-прихотливой.
И, уж я не знаю, право, (Хоть догадываюсь ныне), Что ты думала, когда я
Упражнял себя в латыни?»).
Предтеча Есенина, Яков Полонский… «Диалектика души» его лирического героя… («Я мечтал уж о Пегасе. — Ты же, резвая, впрягалась Иногда в мои салазки И везла меня, и мчалась… — Мчалась по сугробам снежным Мимо бани, мимо сонных Яблонь, лип и низких ветел, Инеем посеребренных, Мимо старого колодца, Мимо старого сарая…
И пугливо сердце билось, От восторга замирая».
Лирико-психологическая биография Полонского чем-то напоминает автобиографические жанры Л.Н.Толстого («Детство.Отрочество. Юность», А.Т. Аксакова («Детские годы Багрова-внука»), герценовские «Былое и думы»): «Иногда меня звала ты,
Слушать сказки бедной няни, На скамье с своею прялкой Приютившейся в чулане.
Но я рос, и вырастала Ты, волшебная малютка; Дерзко я глядел на старших, Но с тобой мне стало жутко. В дни экзаменов, бывало, Не щадя меня нимало, Ты меня терзала, муза, —Ты мне вирши диктовала»).
Рязанский отрок Полонского – предшественник мужающих на берегах Оки синеокой, Тихого Дона, Москвы-реки («В дни, когда, кой-как осилив Энеиду, я несмело За Горациевы оды Принимался, — ты мне пела Про широку степь, — манила
В лес, где зорю ты встречала, Иль поникшей скорбной тенью Меж могильных плит блуждала. Там, где над обрывом белый Монастырь и где без окон Терем Олега, — мелькал мне На ветру твой русый локон. И нигде кругом, на камнях
Римских букв не находил я Там, где мне мелькал твой локон, Там, где плакал и любил я.
В дни, когда над Цицероном Стал мечтать я, что в России Сам я буду славен в роли
Неподкупного витии…»).
,
Я молчал, — ты говорила:
«Нашу бедную Россию
Не стихи спасут, а вера
В Божий суд или в Мессию…
И не наши Цицероны,
Не Горации, — иная
Вдохновляющая сила, —
Сила правды трудовая
Обновит тот мир, в котором
Славу добывают кровью, —
Мир с могущественной ложью
И с бессильною любовью»…
……………………………………………………………………………………..
Затворница
В одной знакомой улице - Я помню старый дом, С высокой, темной лестницей, С завешенным окном. Там огонек, как звездочка, До полночи светил, И ветер занавескою Тихонько шевелил. Никто не знал, какая там Затворница жила, Какая сила тайная Меня туда влекла, И что за чудо-девушка В заветный час ночной Меня встречала, бледная, С распущенной косой. Какие речи детские Она твердила мне: О жизни неизведанной, О дальней стороне. Как не по-детски пламенно, Прильнув к устам моим, Она, дрожа, шептала мне: "Послушай, убежим! Мы будем птицы вольные - Забудем гордый свет... Где нет людей прощающих, Туда возврата нет..." И тихо слезы капали - И поцелуй звучал - И ветер занавескою Тревожно колыхал.
20 июля 1846, Тифлис.
…………………………………………………………………………………………….
«ПИСАТЕЛЬ, ЕСЛИ ТОЛЬКО ОН – ВОЛНА, А ОКЕАН – РОССИЯ…»
Выступая 28 марта 1968 года в Кремлевском Дворце съездов с речью, посвященной 100-летию со дня рождения А.М. Горького (кстати, в будущем ГОРЬКОВСКОМ ГОДУ – 150-летие гения мировой культуры), прослеживая традиции советской литературы, Леонид Максимович Леонов сказал: «Поэтический тезис Полонского о волне и океане в применении к России доныне остаётся руководящим для русского писателя». Леонов имел в виду, конечно, афористичные строки Якова Полонского:
«Писатель, если только он – Волна, а океан – Россия, Не может быть не возмущен, Когда возмущена стихия. Писатель, если только он Есть нерв великого народа, Не может быть не поражен, Когда поражена свобода».
Сам Леонов чутко и страстно отражал происходящее. Дивизионная газета в дни наступления на Врангеля в Крыму публиковала леоновские стихи («Генералов песня спета. Бьём барона прямо в лоб. Знамя Красное Советов понесём за Перекоп»).
Ещё в 1930-ые годы Леонид Леонов на материале послереволюционной Рязанщины
написал книгу «И ПУСТЬ ЭТО БУДЕТ РЯЗАНЬ!..»
В числе великих рязанцев Леонид Максимович называет имя Якова Полонского, продолжателя пушкинской традиции служения Отечеству… -
Яков Полонский:«Дух и лад родной страны,
чуя русской жизни трепет…»
I
Пушкин — это возрожденье Русской Музы,— воплощенье Наших трезвых дум и чувств,
Это — незапечатленный Ключ поэзии, священный В светлой области искусств.
Это — эллинов стремленье К красоте и лицезренье Их божеств без покрывал,
Это — голос Немезиды, Это девы ЭвменидыОкровавленный кинжал…
Это — вещего баяна Струнный говор… свист Руслана… И русалок голоса…
Это — арфа Серафима, В час, когда душа палима Жаждой веры в небеса.
Это старой няни сказка, Это молодости ласка, — Огонек в степной глуши…
Это — слезы умиленья… Это — смутное влеченье Вечно жаждущей души.
II
Свой в столицах, на пирушке, В сакле, в таборе, в лачужке, Пушкин чуткою душой
Слышит друга голос дальний, — Песню Грузии печальной… Бред цыганки кочевой…
Слышит крик орла призывный, Слышит ропот заунывный Океана в бурной мгле, —
Видит небо без лазури И, — что краше волн и бури, — Видит деву на скале…
Знает горе нам родное… И разгулье удалое, — И сердечную тоску…
Но не падает усталый — И, как путник запоздалый, Сам стучится к мужику.
Ничего не презирая, В дымных избах изучая Дух и склад родной страны,
Чуя русской жизни трепет, Пушкин — правды первый лепет, Первый проблеск старины…
III
Пушкин — это эхо славы От Кавказа до Варшавы, От Невы до всех морей, —
Это — сеятель пустынный, Друг свободы, неповинный В лжи и злобе наших дней.
Это — гений, всё любивший, Всё в самом себе вместивший — Север, Запад и Восток…
Это — тот «ничтожный мира», Что, когда бряцала лира, Жег сердца вам, как пророк.
Это — враг гордыни праздной, В жертву сплетни неотвязной Светом преданный, — враждой, Словно тернием, повитый, Оскорбленный и убитый Святотатственной рукой…
Поэтический Мессия На Руси, он, как Россия, — Всеобъемлющ и велик…
Ныне мы поэта славим — И на пьедестале ставим Прославляющий нас лик…
«А. С. Пушкин».
Читано автором в Москве, в день открытия
памятника Пушкину, в I заседании Общества
Любителей Российской Словесности, 6 июня 1880 года.
* * *
В РЕПЕРТУАР ФЕСТИВАЛЯ
Песня цыганки
Мой костер в тумане светит; Искры гаснут на лету... Ночью нас никто не встретит; Мы простимся на мосту. Ночь пройдет - и спозаранок В степь далеко, милый мой, Я уйду с толпой цыганок За кибиткой кочевой. На прощанье шаль с каймою Ты на мне узлом стяни: Как концы ее, с тобою Мы сходились в эти дни.
Кто-то мне судьбу предскажет? Кто-то завтра, сокол мой, На груди моей развяжет Узел, стянутый тобой? Вспоминай, коли другая, Друга милого любя, Будет песни петь, играя На коленях у тебя! Мой костер в тумане светит; Искры гаснут на лету... Ночью нас никто не встретит; Мы простимся на мосту.
Татарская песня
Посв. Г. П. Данилевскому
Он у каменной башни стоял под стеной; И я помню, на нем был кафтан дорогой; И мелькала, под красным сукном, Голубая рубашка на нем... Презирайте за то, что его я люблю! Злые люди, грозите судом — Я суда не боюсь и вины не таю!— Не бросай в меня камнями!.. Я и так уже ранена... Золотая граната растет под стеной; Всех плодов не достать никакою рукой; Всех красивых мужчин для чего Стала б я привораживать! Но Приютила б я к сердцу, во мраке ночей Приголубила б только его — И уж больше любви мне не нужно ничьей! Не бросай в меня камнями!.. Я и так уже ранена...
Разлучили, сгубили нас горы, холмы Эриванские! Вечно холодной зимы Вечным снегом покрыты оне! Говорят, на чужой стороне Девы Грузии блеском своей красоты Увлекают сердца... Обо мне В той стране, милый мой, не забудешь ли ты? Не бросай в меня камнями!.. Я и так уже ранена... Говорят, злая весть к нам оттуда пришла; За горами кровавая битва была; Там засада была... Говорят, Будто наших сарбазов** отряд Истреблен ненавистной изменою...
Чу! Кто-то скачет... копыта стучат... Пыль столбом... я дрожу и молитву шепчу. Не бросай в меня камнями!.. Я и так уже ранена.. * Татарская песня эта была доставлена покойным Абаз-Кули-Ханом одному польскому поэту, Ладо-Заблоцкому. Он перевел эту песню по-польски, прозой; я, как умел, русскими стихами... **
* * *
Мое сердце - родник, моя песня - волна, Пропадая вдали,- разливается... Под грозой - моя песня, как туча, темна, На заре - в ней заря отражается. Если ж вдруг вспыхнут искры нежданной любви Или на сердце горе накопится - В лоно песни моей льются слезы мои, И волна уносить их торопится.
(продолжение следует)
