Никто так лаконично и точно не изображал Бонапарта, как Алексей Вандам — самый загадочный офицер Генерального штаба Русской императорской армии:
«Еще недавно окрылявшая его гений музыка орудий перестала действовать на его душу, и иногда в пылу боя, сидя на барабане, он тщетно старался поднять свои веки, поминутно наливавшиеся свинцом дремоты».
Не полководец, а прямо-таки гоголевский Вий! Он не способен был даже отдать приказ, чтобы кто-нибудь из ближайшего окружения сумел приподнять ему веки, эти настоящие вежды могущественного упыря, кумира многих поколений…
В столетний юбилей Отечественной войны 1812 года, снова уволенный в ряды запасных (в первый раз — для участия в англо-бурской кампании), тогда ещё подполковник Алексей Едрихин с новой фамилией — Вандам, создавал свой труд «Наше положение». Оценивая геополитическое состояние России, будущий командир корпуса в петроградской армии Юденича безжалостно анализировал неумолимое продвижение Наполеона на восток, которое случилось в начале позапрошлого века, круто изменив европейский политический ландшафт.
Но Вий, Вий… Поначалу эта метафора генштабиста, корреспондировавшего в суворинскую газету «Новое время», ведущее издание Российской империи, мне показалась перебором. И лишь при чтении бородинских записок Василия Верещагина, сделанных художником при подготовке к циклу картин о наполеоновском вторжении и его бесславной кончине, всё встало на свои места:
«Самое возмутительное зрелище были внутренности рвов — несчастные раненые, попадавшие один на другого, купались в своей крови и страшно стонали, умоляя о смерти».
Со времён изобретения пороха не было в истории подобных сражений, как это произошло при Бородино, и великий французский полководец, сидя на барабане, мысленно мог упиваться потоками людской крови, чтобы им окончательно не овладела «старческая апатия», не превратила в развалину. Вот она, энергетическая подпитка, без которой изнемогают упыри, даже если они обрядились в приличный мундир!
Выходит, офицер Генерального штаба Алексей Едрихин (Вандам) знал, что говорил.
От него сполна досталось и французам, и англичанам. А против «утончённого деспотизма» последних Вандам, недавний защитник буров, решительно восставал. Надо сказать, не он один.
Русская армия, подойдя в декабре 1812 года к своим западным границам, должна была ограничиться изгнанием врагов и «сохранить Наполеона для Англии». Так считал главнокомандующий Михаил Кутузов, надеясь перенацелить великого упыря на англичан, но мудрого фельдмаршала не послушали. Через сто лет по этому поводу особенно сокрушался генштабист Вандам:
«К несчастью, окружавшая государя свита из англичанина Роберта Уилтона, шведа Армфельда, пруссаков Вольцогена и Винценгероде, эльзасца Амштедта, пьемонтца Мишо и корсиканца Поццо ди-Борго, не обращая внимания на разорение страны и усталость войск, напрягала все усилия к тому, чтобы перенести войну за границу для освобождения от ига Наполеона и Западной Европы. Старания иностранцев увенчались успехом, и 1 января русская армия переправилась за Неман».
У наших предков был выбор, но лучший вариант отвергли. А ведь не было бы в таком случае ни вечных интриг туманного Альбиона, ни гибели русских солдат, ни восстания декабристов, которых, собственно, и взрастил этот заграничный вояж. Но история не знает сослагательных наклонений…
