На заставке - пик Сталина, Памир (до 1962 г.).
Запев прозой
За последние четыре века наше Отечество подверглось трём крупным нашествиям языков. Первое из них (1606-12 гг.) опасно осложнилось Смутой в народе и в правящих верхах. Я не провожу здесь урока истории; читатели сего, как минимум, в средней школе учились. Поэтому без известных подробностей, sapienti sat.
В начале XVII и XIX веков, в середине XX века стране пришлось всенародно, самоотверженными действиями армий и ополченцев, без принуждения, отвечать на грозный вопрос судьбы, быть или не быть всему тому, что есть Родина.
Успех ответа сопротивлением гнетущей силе невозможен без веры в предводителей вооружённого народа. Массы стихийно, душой признают главных в передовом отряде защитников Отечества. Таковыми в 1612 году были признаны организаторы Второго ополчения – авторитетный нижегородец Козьма Минич, по прозвищу Сухорук, и князь-воин Дмитрий Пожарский. Они привели ополчение в Москву к окончательной победе над внутренними и внешними врагами.
Ровно через 200 лет невиданная доселе по численности армия объединённой Европы, ведомая непобедимым императором французов Наполеоном, перешла Неман и двинулась к древней столице России. Бонапарт задумал отобрать у Росси все приобретения Петра и Екатерины, отбросить её в границы царства первых Романовых, лишить статуса великой державы (такое удалось лишь ЦК КПСС во главе с генсеком Горбачёвым в конце ХХ века). Но в 1812 году царь Александр принял трудное, мужественное, единственно правильное решение: не унизительный мир с потерей территорий и международной значимости страны, а война с агрессором до победы русского оружия, в которую мало кто верил дома и за рубежом после Тильзита. Александр I, прислушавшись к общественному мнению, поставил во главе армий осторожного (считалось многими, нерешительного) фельдмаршала Кутузова, на медлительность которого досадовали пылкие военачальники суворовской школы «быстроты и натиска». Но над Кутузовым стоял «погоняла-царь», ускоряя верховной волей движение армий, рекрутский набор, формирование ополчения. Фельдмаршал, учитывая военно-полевой гений корсиканца, настойчиво отговаривал своего государя от заграничного похода Русской Императорской армии. Но царь дальновидно понимал, что Бонапарт вернётся, залечив раны, накопив силы за счёт послушного ему континента. Поэтому, без промедлений – на Париж! Чего бы это ни стоило. Опасного врага надо добивать в его лагере (точно такое решение через 130 лет примет другой властелин шестой части света, самодержец всесоветский).
Воля Александра I оказалась сильнее страхов короля Пруссии, австрийского императора, других монархов Европы перед непобедимым «маленьким капралом». На все доводы в пользу замирения с ним, «слабый властитель» отвечал твёрдо: «На Париж!». И при движении в этом направлении, уже наречённый Благословенным, выказывал и личную храбрость, как под Лейпцигом. Финал известен: Богослужение победителей в Париже, когда прощённые наполеоновские военачальники почитали за честь для себя приложиться к православному восьмиконечному кресту. Такого самоунижения не переживал ни до, ни после ни один враг России. Однако столь громкая слава не защитила царя от охлаждения разночинной, господ и холопов, толпы, от забвения его великих заслуг. Отрицательное в Александре Павловиче затмило свет зажжённого им факела в 1812 году. А современники и потомки этому помогли.
Правда и справедливость восторжествовали 200 лет спустя. В Москве, у кремлёвской стены, в Александровском саду, воздвигли, наконец, памятник Благословенному спасителю России. Бронзовые Минин и Пожарский, задвинутые ради новых капищ в угол Красной площади, уже не столь одиноки: «их полку прибыло».
Но сегодня тройка первых по значимости героев России по-прежнему лишена общества последнего во времени Спасителя Отечества (надгробный бюст не в счёт, он в память о мёртвом, а для вечной жизни служат памятники в общественных местах).
Не станем прикрываться иносказаниями. Спросим прямо власть предержащих: где наш Верховный? Где Сталин, предводитель народа в грозовые годы страшного испытания? Почему его статуи нет вблизи того места, где он принимал исторические парады в ноябре 1941 года, в лето 1945 и откуда его воля 1418 дней передавалась действующим армиям и трудовому тылу? Это нелепость! Это вызов здравому смыслу! Это унижение работника, бывшего на высочайшем посту государства, это замалчивание его заслуг перед Отечеством! Это умаление его военной славы! Это оскорбление благодарной памяти потомков! Это, наконец, преступление в отношении личности, отказ в правах Первому солдату в ряду защитников столицы и государства на память потомков, как о Спасителе, при угрозе полного истребления народа, вверенного ему историей.
Его равновеликие предшественники и сегодня держат в «вечном бою» не полный, искусственно укороченный строй. Каждый боец на счету. Но один выведен из строя, отстранён от общего дела воспитания патриотов. Не пора ли вернуть его на заслуженное им место, ради нас?
Этот вопрос вызвал из воображения образы баллады. Не ждите от меня славословия. Здесь -- скупо о героях отечественных войн далёкого былого, чуть более эмоционально -- о Верховном Главнокомандующем в 1941-45 годах. Для Сталина в иных направлениях государственной деятельности у меня другие оценки.
Баллада
1.
Был страшный год нашествия французов,
столицы древней пепелище, гарь.
Изгнал гостей непрошенных Кутузов,
а проводил до дома русский царь.
2.
Крест Православный он воздвиг в Париже,
как в назиданье строгое врагам.
За что ж за гробом Александр принижен,
стал жертвой сплетен, злобы, эпиграмм?
3.
Такие, видно, мы от сотворенья:
всех хаять, кто успешен, кто велик,
кого Судьбы изменчивой хотенье
вдруг вознесёт на светозарный пик.
4.
Но в правде сила. Наш Благословенный*
в Москву вернулся в бронзе, как живой.
За ним Кремля спасительные стены,
Второй Царьград на горке над рекой.
5.
… Иду вдоль стен, ищу глазами пару
я Александру. Ведь другой Герой,
товарищ Сталин, в мировом пожаре
свершил не меньший подвиг под Москвой.
6.
Он на пути фашистского потопа
стоял с народом, как Отчизны сын;
его полки руинами Европы
дошли до Эльбы, заняли Берлин.
7.
И повторилось: лишь ушёл Спаситель**,
вслед, в спину – злоба, униженья, ложь.
Никто сказать не смеет: Не судите,
судимы ибо будете вы тож.
8.
Исчез Верховный с постаментов всюду,
убрали имя с площадей и гор.
Печально, мы – беспамятные люди,
при виде зла молчим, отводим взор.
9.
Так неужели Первому Солдату
в строю Бессмертных (я себя спросил)
от нас награда – лишь земли лопата
на гроб, забытый средь немых могил?
10.
Что, нет в стране ни олова, ни меди,
иссякли в недрах мрамор и гранит?
Где изваянье Кузнеца Победы? –
ворчат в народе, но… народ молчит.
11.
Нет нужных слов. Потеряны, забыты
они в дороге к пропасти давно;
нам думать лень, мы зрелищами сыты;
чему, кому служить – нам всё равно.
12.
Чтоб возродились мы и лучше стали,
по кругу пустим каску, возгласим:
Вставай, Герой, правофланговый Сталин!
Заждались царь и князь, и мещанин***.
13.
Не только Правда ждёт и Справедливость.
Не всем Ты люб, немало зла творил.
Так камни тоже принимай как милость,
тебя ведь пастырь этому учил****.
14.
Ты властелином многих был народов,
Бог и Антихрист, ключ добра и бед.
И тьма и свет, бесправье и свобода,
и СЛАВА – вечный памятник тебе.
Примечания:
*Титул, преподнесённый Александру I по изгнании Наполеона.
**Неофициально, поэтически, по факту, несомненно заслуженный Сталиным в 1945 году титул.
*** Император Александр Павлович, князь Пожарский и простолюдин Козьма Минич Сухорук.
****Наставник в семинарии, где учился Иосиф Джугашвили.
