Я однажды живу.
Разорвись, рутина.
Из быта - нарыва вырваться кровью.
Засохшею коркой меж грязных ногтей застыну.
Я однажды живу.
Торопливый лакей выгнет спину.
И будет не марко.
Событие?
Бред, проходящий бесследно, жалко…
Я однажды живу.
А попугаи славно развлекают массы.
Дай брюху расслабится,
Стань как массаж,
Роди на зубья масло.
Главное – спрятаться в ритме марша.
Гадко…
- Я однажды живу.
- Сколько можно и сколько нужно?
- Я однажды живу.
- Осторожно, еще осторожней.
- Я однажды живу.
- Неужели? А почему шепотом?
-Я однажды живу!
-Ну и что?!
***
Продается продажная шкура
За портретики чуждых героев,
Что ты смотришь так грустно и хмуро
Не жужжишь в этом пафосном рое?
Может можно еще продаться
Навести мишуру и глянец,
Не журись что ты в прошлом засранец,
Продаваться стремись, продаваться.
Пару слов за любовь к народу,
Пару па за судьбу и свободу,
Получая жизненный кайф,
Продавай – покупай гербалайф.
В пантеоне продажных героев
Хватит места мордатым изгоям,
На плите нацарапает дура:
«Здесь прогнила продажная шкура».
***
Порошенко
Запорошит парашей, заюлит тягнибоко
Надо буром попрет иль протиснется боком.
Запоет соловейкой, попятится раком,
Кто укажет дорогу, кроме денежных знаков.
Эти злаки майдана на крови наркоманов,
На отчаяньи тех кто так подло обманут.
Зубоскалит оскалом, наряжается в рясы,
Шоколадной гиеной вгрызается в массы.
Вот такая картина, кроет смок панораму,
Кто спасет Украину, отменив эту драму.
Режиссер лицемерно, полосатой рукою,
Гладит хитрого зверя, в шоколаде героя.
***
Оланду (типа гекзаметр)
Муж благороднейший между засранцев таких же
Бабу чужую схватил он за жопу учтиво.
Баба была из дворянок и тоже схватила
Мужа сего благородного прямо за уд.
Так вот по жизни ходили они все держась друг за друга…
В общем, случилось прожить им совместно в достатке.
Если дидактику хочешь понять в сём примере достойном,
То беспременно хватай от души что попало.
***
Ведут разговоры воры
Дуры слюнявят дудки,
Гламурные кучи как горы,
Вершинами для приблудков.
Прогнившие тряпки сплетен
Повесят на старых веревках,
Сплетенных из грязных отметен,
Пальченки сжимая неловко.
С амвона крича «аллилуйя»,
Под рясой тестикулы стиснув,
Опишут рукой кривую
Библейскую истину свиснув.
А та прибежит жеманясь,
По местячковски хитро,
Станцует и вымучит танец
С акцентом и нужным ритмом.
Все смотрят зеваки скопом,
Толпясь в нетерпенье тревожном,
Кто же закупит оптом
Все эти маски и рожи?
Как сопли глотают дети,
Захлебываясь от восторга,
Когда забивают до смерти
Весело и жестоко.
***
Когда тебя на плаху поведут,
Захолодится тишина немая,
А на миру и смерть красна любая,
Блаженны мертвые и сраму не имут.
Тебя проводят ясные глаза
Друзей твоих, ушедших в лихолетье,
И все, что может не успел сказать,
Расскажет налетевший вольный ветер.
Когда придет последняя слеза,
Все будет просто, быстро и банально,
Зевнет палач, приоткрывая тайну,
Не грянет гром, не прогремит гроза.
И скажет кто-то: «Вот уже светает.
Промозглая погода невпопад.
А как зовут тебя, нетерпеливый брат?»
И ты ответишь, нехотя: «Бог знает…».
***
Н. Гумилеву
Вот и ладно… Разжалась пружина,
Время – мертвый зрачок тишины
Не до слов и условных ужимок
Серый занавес гладкой стены
Удивленно, по детски открыто
Ты пытаешься что-то кричать
Барабанным срезается ритмом
Нить истертая до луча.
И приходит маляр деловитый
Гражданин необъятной страны
Пахнет день лошадиным копытом
Да дворняжка снует у стены.
***
Бахтину М.М.
Злорадные шуты забыли имена
Которыми их в детстве называли
Кривляются резвясь на карнавале
Мутнеет оправданий пелена
На этом празднике надуманном в сердцах
И в этом сборище идей, б-й, буклетов
Бесплатные отмечены билеты
Всё убеждают: «Сладкая маца».
И небо декорацией земли
И солнце как искусственный юпитер
Всё это снится, снится
Круг соитий сужается движением петли
В конце процессии, уткнувшись с головой
В ненужные истертые костюмы
Закрыть лицо…
А в прочем все равно,
Оплачено за все мне неизвестной суммой.
***
Метать черный бисер, пока не захрюкать
У полного до омерзенья корыта,
Стремиться сквозь тернии врезаться в рухлядь,
Где грязно, тепло, до беспамятства сыто.
Разбитая склянка, прозрачное сердце,
Мутнеют стеклянной надежды осколки.
И в доме, где царствует желтое скерцо,
Другие надел персонал гимнастерки.
***
Юго – востоку
Берег берёг надежду,
Реют над нами флаги,
Соль солонины режет,
Капли воды во фляге.
Старый, глухой боцман
Голос сорвал, дурень.
Штурман покрыт коростой,
А капитан умер.
Пьяная рвань команды
Молча справляет тризну.
И океан громадой
Давит отсутствием смысла.
Из сумасшедших трюмов
Грязные рвутся тряпки.
Кто это все придумал?
Лучшие земли – враки.
Прошлого свет горний
Бликом упал на рею,
Только священник черный
Вторит, крестясь: «Верю!»
***
«Диким гусям» в Сирии
Красное на зеленом, теплое на холодном.
Ты получил, Иуда, тридцать своих таньга.
Жри, нажирайся плова, вечно до денег голодный
Детские жизни верно слаще, чем курага.
Будет висеть веками не погребенное тело,
Нет для тебя покоя, не оправдаешь судьбой.
И не простят вовеки слово твое и дело,
С горечью отвернулся даже Иса святой.
***
Пиццикато словесных браслетов
Из тарелок пропахшими баней
И глядит на меня короедом
Современный как сфинкс лупонарий
Здесь свободу поставят вопросом
Прилетевшие «дикие гуси»
И забив суетой папиросу
Своего торгаши не укусят
Слижут пену бредовых заклятий
Под призывные выкрики халдов
Охмурят оголят до понятий
Разыграют на карты и нарды
На англицкий манер иль на тюркский
Заговорчески выставив маски
«Баксы, биксы» - талдычат «по-русски»
Под мерцанье болотной окраски
***
Человек из мусорного бака
Ел помои с рыжею собакой.
С аппетитом ел, глаза блестели,
Видимо недавно встал с постели.
Сноп опавших листьев, ранняя метель,
Пара грязных тряпок – вот и вся постель.
Преданно смотрели два собачьих глаза,
Стало быть любила, рыжая зараза.
Хорошо на свете просто человеку,
Если кто-то любит и не бросит в реку:
Как герой былинный спьяну или сдуру,
Утопил царевну древним утром хмурым.
***
Металлический гул, отражаясь,
От бетонных бараков, плывет в никуда.
Кроны воздух недвижимый листьями жалят.
Серой сетью висят провода.
Все живое притихло и сжалось,
Лишь недобрые взгляды снующей толпы,
И в эфире тягучая вялость,
Будто машут огромным кадилом попы.
Шизотрепы плетут наваждение,
Психотряпницы тупо манят,
И кругом роковое движение
То вперед, то туда же назад.
***
Росчерк корчится нервной росписью,
Признаю: «Воровал кораллы.
Звали Карлом, запутывал описи.
Ошибался в большом и малом.
Изготавливал яд губительный.
Соблазнял маловерных девочек.
Выпил море, обманывал зрителей.
Съел подделанный трижды чек.
Но не мнил себя благодетелем,
Не стремился выглядеть чистым.
Не подал руки лжесвидетелю.
Не считал себя коммунистом».
***
Сквозь недовольство собственной судьбой,
Доброжелательность размазав как повидло,
Настраиваюсь, черен мой гобой,
Не в состоянии светиться быдло.
А иногда мне снится только сон,
Что я матрос «летучего Голландца».
Звенит будильник, остается в тон
Лишь нецензурно самовыражаться.
***
Молоденький попик кудахтает спьяну молитву
На лоб положили мне справку, что я не байстрюк
И вытянув лица, застыли как будто подруги
И плачет по-детски озлобленный раненный друг
Озвучено всё заунывным заученным ритмом
В прокиснувшей давке глаза попрошаек снуют
Не вижу я руки, что судорожно землю бросают
Но слышу отрывисто звуки, которые вычертят круг
Все снова сожмется в безличную точку отсчета
И снова погаснет то солнце, что было когда-то моим
И это зовется, наверное, просто работа
Звучит приговор, проясняющий строгий режим.
***
Пусто и слева и справа
А за спиною дым
Там впереди переправа
Встречу себя иным
Может спросить успею
Как там мои дела
И не дрожит, а греет
Меткая чья-то стрела
***
Кружится бесконечное «нет»
Прикрытое шелестом правильных мыслей
И «да» как икота смущает поношенное сознанье
Страх жить гасит свет сердца
Только вздорная навязчивая фраза:
«Это не случится со мной..»
Дает иллюзию инерции движения
Когда мимо проносят покойника
Так словно это мне снится
И я никогда не проснусь во сне
***
И вот он день и снова у ворот
Стандартная, заказанная пицца
Ты думаешь: необходимо бриться
Петь в унисон, заглядывая в рот
А если невпопад…
В который день и час
Застигнутый в словах
И захлебнувшись смехом
Воспоминая как в последний раз
Ты в упаковке ожиданья ехал
Неведомо куда, неведомо зачем
Зарубки на судьбе в лохмотьях светотени
Летит комок земли
И падает во тьме
Как точка в несуразном предложенье.
***
На месте солнца - черная дыра,
Когда-то здесь играли медью трубы,
Теперь сквозь патину чернеют злостью зубы,
Оскал безумия, безвременья пора.
На месте сердца - ссохшая кора,
Там пелись ветви трепетно листвою,
Лед чистым был, вода была святою,
Серебряно смеялась детвора.
Все кануло. Блестят глаза поверья:
Все возвратится на круги своя.
Отечество, тебя узнаю я
В последний миг костра неверья.
***
Нелюдь имеет приличный вид,
Нелюдь умеет играть в игру.
Больше, чем каждый простой индивид,
Будет блюсти себя на миру.
Будет кричать громче рваных небес,
Что изболелась в сомненьях душа,
Слезы прольет, поцелует крест.
Липкую ручку сжимая ножа.
И в щель пространства пробравшись спать,
Теплую кровь разбавляя вином,
Будет по-своему горевать,
Не разобравшись со злом и добром.
***
Этюд
У заката своя палитра,
У рассвета свои начала.
Убегает сушенное лето,
Опадает листва помалу.
Сквозь отцветшие верой годы
Прорастают тугие заботы.
И уроды уже не уроды,
А так просто, капризы природы.
И не кажется небо синим,
Небо видится пепельно-серным,
А палитра покрылась инеем,
Только грифель рисует нервно…
***
Патология
Осталось немного, всего ничего:
Забыть свое старое имя
И встретив случайно себя самого,
Идти деловито, но мимо.
А если окликнет, не узнавать,
Простите, мол, в памяти прочерк.
И ночью, ворочаясь, но засыпать,
И днем, чертыхаясь, но молча.
При этом всегда улыбаться себе,
Причем от души непременно.
И боль успокаивать в левом ребре
Словами: «Пустое, измена»…
***
Театр абсурда
Бросил реплику, ты подхватила,
Режиссура прекрасна, судьба!
Друг читал монологи в сортире,
Тунеядец кричал: «Суета!»
Мы жалели убогих нещадно
И упорно искали Христа.
Дворник вдруг матюкнулся площадно,
Закудахтала в клетке мечта.
Прошагали с похмелья солдаты,
Из рабочих хорал дребезжал,
А с трибун призывали: «Так надо!»
И суфлер как струна все дрожал.
Бесконечно игра продолжалась,
Просыпаюсь в потемках кулис,
Что-то там в механизме сломалось,
Дайте занавес! Браво! Бис!
***
На фоне исторических побед,
В додекафонии истерик прошлых лет.
Предтеча кается, Иуда торжествует,
Вор у вора, перекрестясь, ворует.
Тетрархи Каина отечески журят,
Легионеры ловят властный взгляд.
Менялы с чувством тянут: «Аллилуйя!»
И как всегда народ ликует.
***
Миг трезвости прорехою в тумане
Проходит дрожью по замерзшей коже,
Одежды возраста изношенною рванью
Выглядывают грязным неглиже.
По пёсьи преданно заглядывая в бога,
Служить готов, в надежде на награду.
Команду «Голос» подают с порога,
И воем разорвется ткань наряда.
Слепой чертежник выставит размеры,
По пол-локтя для идола в углу,
Все выясняют: «Крайний кто? Кто первый?»
Волчицей ночь вгрызается во мглу
***
Довольные идолы харкают кровью.
Икота историй глухих каннибалов.
Взгляд ясен, и шаг правомерностью ровен,
Из флейты звучит ненасытное: «Мало!»
Затоптан в пыли человеческий окрик:
«Доколе!...» Пройдут господа и холопы.
Ведут на закланье безумные толпы
Вожди, атаманы, святые пророки.
***
Новороссии (песня)…
Постучала в дверь старуха – война,
Завизжала на разрывах она,
Затрясла своей клюкой,
Пригрозила мне бедой,
Б-о - желтая как тать, сатана.
Я себя от бед крестом осенил
И орясину на бой прихватил.
Я орясиной своей поприглажу нелюдей,
Чтоб бежали от моих, от дверей.
А орясина моя не проста:
Дальность боя на прикидку – верста.
И калибр не маловат,
Да сам черт теперь не брат,
Приходите, распахнул ворота.
Вас учили наши деды отцы,
Вы тогда чуть не отдали концы,
А теперь мы вас добьем
И нормально заживем,
Во краю, во православном своем.
Ну а коли нам судьба погибать,
Смерть подругу на пороге встречать…
Знаем точно, вам не жить
И наш край не захватить,
Зато дети будут нас вспоминать.
***
Песня
На Дону, по степи нет быстрее меня,
Ну а все потому что имею коня.
Ты мой конь вороной, пронеси стороной,
От беды и туда где побольше огня.
Он промчит стороной сквозь огонь и туман,
На Дону по степи сам себе атаман.
Если волю мою кто захочет сломать,
То тому на Дону никогда не гулять.
На Дону по степи сам себе атаман,
А жакан про запас согревает карман.
Я его берегу, вспоминаю тайгу,
На Дону на крутом берегу.
Краше степи моей не найдешь стороны,
Видел горы, с которых границы видны,
По пустыням шагал, умывался песком,
Нет такой красоты даже в шторме морском.
И Великая степь прямо в сердце моем,
Вкус полыни горчит мы с тобой пропоем,
О ветрах что в простор о победе в бою,
Про судьбу и обман и про Волю свою.
Мы с конем пролетим сквозь огонь и туман,
На Дону по степи сам себе атаман…
***
Заклинание России.
Грянь рань, свет рдей,
Ветр в грудь вей день,
Гниль, гной, гнев, трон.
Дождь, даждь днесь гром,
Блеск, риск, крик, визг,
Вверх, вниз, в ширь, в жизнь,
Взор зорь, мир, род,
Звон, смех, зов, взлет.
***
Такая тишь вокруг
Как перед канонадой.
Не важно – встал ты вдруг
Или залег с досадой.
Свистит судья в судьбе
Как будто ветер рыщет
Все ищет что-то ищет,
В поникшей голове
Упавший студень дня
Стыдом и страхом тает
И дырка от ремня
Сжимает круг, сжимает.
***
Песня. Отчетная.
Я хочу сказать, не держите зла,
Если огорчал, то как мнимый лидер.
Отгорело все, все мои дела
Отлюбил дотла и отненавидел
Ждет меня жена с левого плеча
Сполох промелькнул и душа застыла.
Кто-то там кричал что не разберу
На луну во сне все волчицей выла
Ждет меня жена, ждет судьба моя,
Горечи потерь холодом остудит.
Приведет ко мне моего коня
И помашут вслед искренние люди
Ждет меня жена с левого плеча
Если огорчал, то как мнимый лидер.
Догорело все, все что отмолчал
Отлюбил дотла и отненавидел.
***
Классики.
Тетеньки и дяденьки прыгали в квадратики,
Камушки кидали, в классики играли.
А когда все померли, то о ком-то вспомнили:
Как он прыгал гукая иль она сюсюкая.
В клеточку расчерчена, в вечных поперечинах
Жизнь слуги и барина, Ленина со Сталиным,
Повара, кухарки, вот вам и подарки.
***
Когда глаза наливаются убийством,
Реки зла выходят из берегов.
Сель животного безумия сметает жилища.
Только храмы стоят, храмы Земли и Неба,
И машет бродяга простуженным пиджаком,
Приветствуя новое время.
Ташкент, 22 апреля 2017 г.
ТТ.
