Вечером и в ночь с 3-го на 4-е октября защитники Дома Советов знали, что убиты десятки людей в Останкино. Знали, но не ушли, спасая свои жизни. Почему? Ведь ночью и рано утром можно было свободно уйти, раствориться в предрассветном туманном полумраке. Думаю, они поднялись на такую духовную высоту, когда у человека появляется презрение к смерти. Виктор Алексеевич Югин вспоминает, что «когда он подошёл к казачьей заставе и поинтересовался, понимают ли они, что будут убиты первыми, то услышал поразивший его ответ: «Понимаем. Но перед нами поставлена задача – дать знать, когда противник пойдёт на штурм» (160, с. 410).
Мы все перед ними виновны, и не искупить нам эту вину никогда. А они свою вину искупили смертью. Они стояли сутками простуженные, голодные и холодные, искупая свою и нашу вину перед Родиной. Мне понятно настроение обречённых на смерть защитников Дома Советов, так как сам в то время испытывал подобное состояние, когда смерть в бою виделась избавлением от муки жить в порабощённой, униженной, становящейся чужой стране. Мы все чувствовали себя виновными в происшедшем со страной. Они хотели искупить свой позор и поэтому не ушли, не покинули позиций.
Конечно, каждого не покидала надежда, что помощь от армии придёт. Они верили в это до последнего часа. Верили они и в то, что не посмеет правительство стрелять в законную, избранную народом, верную Конституции власть и в защитников этой власти. Не знали они, советские люди, что за 9 лет правления Горбачёва и Ельцина в правительство пришли люди, готовые за власть и деньги предать родину и убить даже родную мать.
В замечательном документальном фильме «Русская тайна», поставленном Вячеславом Тихоновым с ассистентом режиссёра Еленой Софроновой показаны события, происходившие у Останкино и Дома Советов. Текст читает Николай Бурляев. Свидетельства очевидцев, музыка, анализ событий – всё выполнено на самом высоком уровне. Талантливые, высочайшей культуры люди вложили свой ум и сердце в фильм. Он очень русский, без криков и истерик, и честный фильм. В нём мама погибшего сына, которую спросили: «Ваш сын ушёл защищать Дом Советов», ответила: «Не Дом Советов, а Россию». Он говорил матери: «Россия гибнет – мне ничего не надо…» Он не мог жить в ельцинской России, его душа не выдерживала либерального погрома, как не выдерживала душа С. А. Есенина, когда он поехал в США и, задыхаясь от духовной атмосферы Америки, кричал: «Домой, домой, домой».
А. В. Руцкой – вице-президент Российской Федерации говорил в 1993 году: «У нас отсутствует самое главное – смысл жизни». И это верно. Большая часть общества, которая жила делами страны и ощущала себя частью огромной советской, русской цивилизации потеряла смысл жизни. Кроме того, в людях кипела благородная ярость, невмещающаяся в груди ненависть к предателям и их иностранным наставникам. Эта ненависть постоянно усиливалась. Например, после Первомайской демонстрации, когда ветеранам разрешили пройти 500 метров от Октябрьской площади до Крымского моста, а когда те пошли дальше ОМОН начал их избивать дубинками, щитами и ногами. Когда после расправы с демонстрантами демпресса сообщила о количестве травмированных демонстрантов и омоновцев, но умолчала о типе полученных травм. У омоновцев в основном были травмированы пальцы ног от того, что били людей. Уже тогда появились убитые и раненые.
При «плохой» советской власти, которую и в настоящее время либералы буквально каждый день дискредитируют мифами, до Горбачёва не было ни дубинок, ни щитов, ни ОМОН, натасканного на борьбу со своим народом. Из либеральной демократической власти так и выпирает её преступная сущность. И сопротивление народа этой власти Первого мая тоже надо отнести к достойным страницам русского сопротивления.
Весь сценарий сентября-октября 1993 г. был составлен так, чтобы представить защитников Дома Советов волчьей стаей, преступниками, которые сражаются с властью якобы представляющей интересы народа. Либералы преступниками называли самых благородных и смелых людей, которых можно приобщать к лику святых. А рождаются святые в России, Белоруссии, Сербии, но не на Западе. Святые русские люди 3-4 октября решили стоять насмерть. Даже один предприниматель сказал корреспонденту перед штурмом: «Хочу, чтобы Россия выжила. Мне наших людей жалко» («Литературная Россия». 28.01.94. № 4).
В доме рядом с Домом Советов жил Станислав Золотцев. В конце сентября он несколько дней и ночей провёл у стен здания или внутри его. И написал о защитниках: «Главное, что потрясло, поразило, невероятно радостно удивило среди увиденного там – лица. Да, именно лица людские, облики тех, кто постоянно находился в блокированном здании и в цепях вокруг него, - вот что сильнее всего запало в душу. И – наполнило её самой светлой надеждой, настолько светлой, что она вытеснила или, по крайней мере, оттеснила чёрные и горькие чувства и мысли, в обилии рождавшиеся ежедневно за этот год. Ибо давно уже не видел (и не помню, видел ли когда-нибудь вообще) столько сразу, столько одновременно и столько воедино лиц и мужественных, и одухотворённых, и исполненных особого, и доброго, и предельно сурового света.
Да, это были лица людей уставших, даже измотанных, часто небритых, не очень «светски» одетых, с печатью бессонницы. Но прежде всего - с печатью несокрушимой веры в правоту своего дела, в правоту своей миссии защитника Дома Советов. Печать ощущения своего долга – долга гражданина России… Откуда же столько ясноглазых и чистых, ни «иглой», ни спиртным не протравленных лиц подростков и юношей?! – не всю нашу поросль, оказывается, сгубили идеологи и прорабы «нового мирового порядка»… Жёсткие, хмурые лица зрелых людей; быть может, последним в их судьбах отчаянным порывом охваченные лица фронтовиков… Не улыбайтесь иронически, но даже в лицах «белодомовских» буфетчиц глядя, я видел на них печать понимания того, что они не просто бутерброды здесь продают, - но служат более высокой миссии…
Это виделись лица людей, которые были готовы ко всему, даже и к самому страшному исходу того противостояния, к самому трагическому финалу защиты Дома Советов. Таким и стал этот финал.
Сегодня в средствах массовой информации эти люди именуются «нелюдями», «нечистью» и ещё хуже, а я говорю: стоило побывать среди них, увидеть их, чтобы понять, на чьей же стороне была духовная правота в том противостоянии… (газета «Литературная Россия». 15.10.93 № 37).
В ночь с 3-го на 4-е октября перед расстрелом люди на площади перед Домом Советов вели себя по-разному. Одни не могли уснуть и с тревогой ожидали утро, другие, напротив, безмятежно спали, успокоенные тем, что десятки тысяч москвичей и жителей других городов и сёл страны прорвали блокаду, пришли к ним и вместе с ними вступили в борьбу с омоновцами мэрии и Останкино.
В это время, ночью в Останкино было направлено ещё два грузовика с людьми. «Неожиданно один из сидящих на грузовике парней в казачьей белой папахе закричал, чтобы ему дали… Знамя! Кто-то куда-то внизу из стоящих побежал и быстро вернулся с красным флагом, который стал передавать этому казаку. Казак отмахивался и кричал, что ему надо «не такое, а царское». Так и кричал: «Давайте царское!» Снова кто-то побежал за царским флагом, который вскоре принесли и передали казаку. Красное знамя взял какой-то парень, сидевший на задней скамейке грузовика».
«Грузовики, - пишет Ю. И. Хабаров, - уже начали газовать, как вдруг раздались крики сидевших, чтобы дали что-нибудь… Несколько человек бросились в подъезд № 8, и минут через 5-7 трое или четверо парней вышли, неся каждый по четыре – пять ящиков… с пустыми бутылками из под минеральной воды! Ящики снизу передавали сидящим в грузовиках, и те быстро расхватывали бутылки. Наконец грузовики вздрогнули, и под радостные крики сидящих в кузовах людей обе автомашины резко выехали на Конюшковскую улицу, свернули направо и пропали в темноте. Я посмотрел на часы – было уже 1 час 4 октября 1993 года».
Таким образом, около часа ночи от Белого дома в останкинскую мясорубку, на верную смерть был отправлен ещё один, как минимум, шестой автомобильный десант» (160, с. 411).
Многие возмутятся: «Как можно было, зная всё, снова отправлять людей на смерть?!» Я тоже задавал себе такой вопрос и понял, что всё делалось в соответствии с обстановкой. Не в русских традициях оставлять товарищей в бою, в окружении, одних без помощи и не пытаться их вывести, спасти. Законные руководители Российской Федерации – А. В. Руцкой, Р. И. Хасбулатов, Ю. М. Воронин и другие не противились воле людей оказать помощь товарищам в Останкино, так как понимали, что и здесь, у Дома Советов их ждёт такая же участь, как в Останкино. Их не в чем обвинять.
У них был только один момент, когда они могли вывести членов Верховного Совета и защитников из здания и площади – это время, когда восставшие прорвали кольцо окружения. Но, во-первых, неизвестно как повёл бы себя ОМОН, тысячи представителей которого наблюдали за демонстрантами и, во-вторых, ни члены Верховного Совета, ни защитники Дома Советов скорее всего не оставили бы своих позиций, потому что это означало бы проявление трусости и предательство народа, России.
Люди, оставшиеся в Доме Советов и возле его стен, выбрали самое опасное, но достойное решение и сознательно пошли на самопожертвование. Жертвуя собой, они показали, какую демократию несёт ельцинский режим. Но, конечно, большинство не верило, что народ начнут расстреливать. Даже женщины с детьми отказывались покинуть палаточный городок и укрыться в здании. В ночь с 3-е на 4-е октября у Дома Советов также остались ночевать десятки демонстрантов, пришедших сюда после прорыва блокады. Всего в самом Доме Советов и вокруг него к утру 4 октября находилось не менее 2,5 тысяч человек.
Штурм Дома Советов начался 4 октября в 6 часов 30 минут. БТРы и БМП открыли ураганный огонь по людям на баррикадах и дому. Каждым выстрелом пытались лишить Россию будущего и великого прошлого. Оставалось только бедственное настоящее. «Я понял, вспоминает Е. Осипов, что стреляли в спины защитникам баррикад. Люди попадали, схватили бутылки с бензином. Оружия… у нас не было… И мы, и депутаты считали, что в мирных, невоенных людей, просто стоящих на баррикадах стрелять не посмеют. Они посмели» (160, с. 420-421).
Из мэрии, гостиницы «Мир» и из нового корпуса посольства США открыли огонь снайперы. «Существует рассказ, что, когда первые БТРы двинулись по Рочдельской улице к палаточному городку, навстречу им от костра поднялся мужчина с аккордеоном и начал играть знаменитого «Варяга»:
Наверх, вы, товарищи, все по местам!
Последний парад наступает.
Врагу не сдаётся наш гордый «Варяг»,
Пощады никто не желает.
Тогда получил распространение следующий рассказ. «В шесть часов тридцать минут 4 октября 1993 года подошедшие к Дому Советов танки, бэтээры, и омоновцы открыли по людям, защищавшим его своими телами, непрерывный огонь. Не щадили никого…» (160, с. 422).
Имеются показания свидетелей о защитниках Дома Советов, записанные С. Бахтияровой. Почитаем некоторые их них. Врач Института скорой помощи: «Я под пули не лез. Да и никто не лез после того, как из «Останкино» обстреляли «Скорую помощь». Раненых приносили. Принесли мальчика девяти лет. Проникающее ранение грудной клетки. Двухсторонний пневмоторакс. Да ещё бабушка в истерике…».
Женщина, сказавшая о себе «из потомков Столыпина»: «Я схватила его за руку, ему было лет 14: «Здесь опасно!». Он вырвался, побежал - и упал. На спине совсем маленькое отверстие, - а грудь вся разворочена. Эти пули – особые. В организме шарить начинают. Зато от них даже подушкой можно защититься. Они во всём мире запрещены. А режущая проволока, которой Верховный Совет окружили, - спираль Бруно? Если наступить затягивает, как удав, медведя задушит. Собаку с соседнего дома затянуло. Тоже запрещена международной конвенцией».
Ещё голоса: «Такова суть подлеца – крайняя степень трусости перед лицом опасности и крайняя степень жестокости при ощущении безнаказанности… Их международный трибунал должен судить. Какое там! Международный трибунал судит сейчас только сербов, славян. Это как же надо ненавидеть свой народ, чтобы расстреливать жилые дома, раненых в упор… Они и своих убивали!.. Утром снайперским выстрелом из гостиницы «Украина» снесли полголовы молоденькому омоновцу. Он в своей пятнистой форме до вечера лежал на асфальте. Не давали убирать. Показывали прохожим, телеоператорам: «Смотрите, что бандиты делают».
Совет: «Об «Альфе» не пишите плохого. Она многих спасла. По сценарию после сдачи Дома Советов депутатов и защитников должны были отдать ещё и на растерзание «народа», который держали наготове, - добровольцев из лавочников с железными кольями и прутьями. У «Альфы» заговорила совесть. Спохватилась, воспрепятствовала. Её теперь хотят разогнать. Зачем им совестливые?..».
Василий Васильевич М., военный инженер: «Мы же русские. Мы доверчивые. Кто мог подумать? Они расстреливали безоружных! Без предупреждения. Громкоговорители молчали… Я успел забежать в Дом Советов. Около костра было трое мужчин и две женщины. Все тут же упали, я подумал, замертво. Мы смотрели из окна. Двое мужчин действительно были наповал. Третий – ранен. Время от времени он дёргался всем телом, словно собираясь с силами, и вскидывал руку: «Помогите». Бронетранспортёр приостановился и расстрелял его в упор! Нас, стоящих у окна, жуть взяла».
Татьяна Петровна З.: «Много лишнего говорят. Я рассказываю лишь то, что сама видела или слышала от людей, которых хорошо знаю. Что раненых камнями добивали или в костёр бросали - не скажу. А что пристреливали – да». Говорят о Ельцине: «Что ему народ! Он Тэтчер уважает. Она ещё летом его на это подбивала. Я по радио слышала. Верно о ней Хасбулатов сказал: «Бабёнка!» Как смолоду была, так и осталась лавочницей. Торгашом. Я восхищалась её туалетами. Её белые манжетки в крови. Новодворская серенады Ельцину пела: «Титан у нас есть!» А разве сильный так поступает? Сильный и смелый сам бы пошёл в Дом Советов – и разобрался бы. Без посредников! Или пан, или пропал. Сам пропаду, но свой народ не погублю. Вот так! Такого не бывало! Родной парламент родной президент расстрелял! Натравили русских друг на друга – и празднуют победу – руки потирают: «Русские друг друга перебьют – Россия нам достанется. Спасибо президентам!» (газета «Литературная Россия». 28.01.94. № 4).
Думаю, что почти все, кто были на площади около Дома Советов и не успели укрыться в здании, были убиты сразу или в дальнейшем расстреляны. Об этом можно судить даже по тому, что мало свидетельств людей, которые в момент нападение находились на площади у Дома Советов. А вот свидетельств тех, кто находился внутри помещения, имеется достаточно много. И. И. Андронов свидетельствует: «На площади слева выехали три бронетранспортёра, харкая пулемётными очередями. А справа бухали пушки танкоподобных БМП – боевые машины пехоты. Вдобавок с бронетранспортёров стреляли из автоматов необычные десантники – мужчины в чёрных кожаных куртках и штатских брюках. Повсюду на площади лежали тела убитых и раненых баррикадников». «За первые полчаса боя я видел своими глазами с третьего этажа примерно с полсотни мертвецов под окнами с тыльной стороны Белого дома».
Это только из одного окна. Только беглым взглядом. И только за первые полчаса» (160, с. 424). Увиденное Андроновым происходило в 6 часов 50 минут. Членов Верховного Совета собрали в зале заседаний Совета национальностей, в котором не было окон. Перед тем как туда уйти, Р. С. Мухамадиев подошёл к окну и остолбенел: «Невозможно было поверить глазам… Одни лежат навзничь, другие – лицом вниз, третьи ещё дёргаются в конвульсиях. Их не счесть… Это самоотверженные люди, которые в течение нескольких суток днём и ночью защищали Верховный Совет, живым щитом окружив его здание. БТР, расставленные по четырём углам площади, всё ещё косили их, беспрерывно посылая на людей свинцовый дождь из крупнокалиберных пулемётов… Кто в предсмертных судорогах поднимал голову, того пули тут же валили на землю».
«Из здания Верховного Совета вдруг выбежали две женщины в белых халатах. В руках белые платки… Но стоило им нагнуться, чтобы оказать помощь лежащему в крови мужчине… их срезали пули крупнокалиберного пулемёта» (160, с. 425).
Нина Кочубей вспоминает, как депутаты сидели в зале заседаний Совета национальностей и она запела. «Я люблю петь… Неожиданно для себя я громко запела романс… «Гори, гори, моя звезда! Звезда любви приветная. Ты у меня одна, заветная, другой не будет никогда!.. Когда допела, из темноты зала мужчина спросил: «Ну что, товарищи, наверное, настал час всем вместе грянуть «Варяга»?» Кто-то откликнулся встречным предложением: «А может, с белым флагом выйти?» Из рядов кресел выбежала женщина. По-моему горянка. И депутат. Гневно закричала: «Ни за что! Лучше умереть, чем сдаться на милость этим бандитам!» (160, с. 426).
А в это время Б. Н. Ельцин обращался к россиянам со словами: «Дорогие сограждане! Я обращаюсь к вам в трудную минуту. В столице России гремят выстрелы, и льётся кровь. Свезённые со всей страны боевики, подстрекаемые руководством «Белого Дома», сеют кровь и разрушения…» (160, с. 426-427). В это лицемерное обращение многие тогда поверили. Ельцину вторили тысячи других. Отвечая на вопрос, почему так долго продолжался «штурм» Дома Советов Д. А. Волкогонов заявил: «Сил на подавление мятежа было задействовано немного, и его подавление несколько затянулось из-за стремления пролить как можно меньше крови» (160, с. 435).
И этого с ног до головы покрытого коростами неправды историка и сегодня читает российское общество. А вопрос заданный Волкогонову был уместен, так как обстреливаемый со всех сторон Дом Советов не отвечал на выстрелы, и не было никакой необходимости его обстреливать. Продолжавшийся обстрел указывал на цель - убить как можно больше людей.
В 10 часов по зданию парламента начали стрелять из танков. По плану танки должны были начать стрелять раньше, но им не давали пройти по Москве люди, ложась под гусеницы. Танки начали стрелять из 125-мм орудий после того, как парламент вывесил белый флаг. Вот вам и стремление к малой крови. Стремление было к большой крови. Людей расстреливали только ради убийства и устрашения на будущее. И если БТР расстреливали людей со стороны метро «Красная Пресня», то танки – со стороны Москвы-реки. Этой стрельбы по безоружным людям нельзя не забыть, не простить. И если люди русские об этом забудут, то будут прокляты во веки веков.
Внутри здания была такая же ужасная картина, как в Останкино и на площади у Дома Советов. Очевидец рассказал: «Я вышел из приёмной третьего этажа и стал спускаться на первый. На втором ещё лежали раненые, их кто-то пытался нести наверх. На первом этаже – жуткая картина. Сплошь на полу, вповалку – убитые. Это те, снаружи, кто защищал, должно быть баррикады, и, когда по ним саданули бэтээры, они кинулись в дом, на первый этаж, там их наваляли горы. Женщины, старики, два убитых врача в белых халатах. И кровь на полу высотой в полстакана – ей ведь некуда стекать»… По одной из захваченных накануне у милиции раций к войскам обратились Юрий Воронин, Вячеслав Ачалов и священник Русской православной церкви отец Никон. Они призывали войска прекратить огонь и начать переговоры. Кто-то из обитателей Белого дома взял белый флаг и вышел на улицу, но его тут же срезала очередь» (160, с. 439). Над Домом Советов висели вертолёты, которые корректировали огонь, указывая танкистам, на каких этажах больше скопилось людей.
Сценарий взаимодействия военных ведомств был расписан, как в Останкино – и там, и здесь стреляли по своим. С какой целью? Чтобы, во-первых, был повод для расстрела защитников Дома Советов, а во-вторых, чтобы обозлить нападавших. В результате этой пальбы друг в друга были десятки убитых и сотни раненых. Сражались между собой подразделения на БТР, БМП и стрелковые подразделения. Не думаю, что это было случайно. Ведь сценаристы и режиссёры таких столкновений считали, что чем больше будет убито, тем лучше, и эффект от таких действий получался большим. Например, «первым убитым в полку (119 парашютно-десантный полк – Л. М.) стал заместитель командира сапёрной роты старший лейтенант Константин Красников. Он был убит снайперским выстрелом в голову ещё на подходе к «Белому дому» у мэрии. Эта жертва тут же была «списана» на защитников Верховного Совета и практически спровоцировала участие полка в карательной акции» (160, с. 433).
«В ходе следствия Генеральная прокуратура установила, что «все погибшие 119-го ПДП были убиты от огня подразделений, верных президенту. Ни один из них не пал от пули защитников Дома Советов» (160, с. 434). О том, что убийство своих было задумано изначально говорит и тот факт, что из командиров, допустивших открытие огня по своим, никто не был привлечён ни к уголовной, ни к какой-либо другой ответственности. Не были установлены и привлечены к ответственности снайперы стрелявшие «по своим» со зданий американского посольства, мэрии и гостиницы «Мир».
В 14 час. 54 мин. К зданию Верховного Совета прибыли офицеры группы «Альфа». Сразу пуля сразила одного из её офицеров. «Баллистическая экспертиза, - отмечал позднее Г. Н. Зайцев, - доказала, что он погиб от пули пущенной снайпером не из Белого дома. Эта провокация была сделана нарочно, чтобы озлобить личный состав, чтобы он начал действовать активно и агрессивно. От нас хотели крови оппозиции, но мы не стали карателями. На эту провокацию мы не поддались» (160, с. 442).
А. М. Макашову, В. П. Баранникову (так и не установлено, чью сторону представлял Баранников во время противостояния) и В. А. Ачалову было предложено сдаться. В результате переговоров было принято решение о сдаче находящихся в Доме Советов группе «Альфа». В 15 час. 58 мин танки прекратили стрельбу. Группа «Альфа», воспитанная на традициях чести советского офицера, спасла много жизней. «Мы честно выполнили свои обещания, - утверждает генерал Г. Н. Зайцев. – Под нашим контролем люди выходили из здания в сторону набережной Москвы-реки. Но тем, кто выходил через 20-й подъезд в сторону метро «Краснопресненская», пришлось несладко. Там лютовали сотрудники МВД» (160, с. 454).
Ещё хуже пришлось тем, кто выходил через центральный подъезд. Надо отметить, что сотрудники МВД лютовали везде, включая набережную, избивая людей, иногда даже до смерти, истязая и расстреливая. Не миновала такая участь даже многих из тех, кто уезжал на автобусах. Их избивали в милицейских участках. О муках, которые пришлось пройти оставшимся в живых и расстрелах написали А. А. Марков, Н. С. Афанасьев, В. Фахрутдинов и другие свидетели трагических событий.
Помню рассказ одного из защитников Дома Советов о том, как выходили они. Он рассказывал, что представитель «Альфы» предложил пойти с ним и разъяснил, что когда группа «Альфа» уйдёт, то в здание ворвутся мародёры, которые, вероятно, будут издеваться над людьми и поэтому лучше уйти сейчас, чем погибнуть от рук подонков. Когда группа людей вышла из Дома Советов и «Альфа» её оставила по ним открыли огонь. Впереди идущую женщину на его глазах сразило пулей. Все бросились бежать. Они с другом хотели забежать в первый на пути двор, но там стреляли и они побежали дальше, в конце концов забежав в один из дворов, пробежали его насквозь, заскочили в подъезд, в лифт и поднялись на верхний этаж. Люк на чердак был открыт и они там затаились. Омоновцы поднялись вслед за ними, открыли люк, но забираться вовнутрь не стали, а дали очередь из автомата. В результате чего другу прострелили руку. Он начал жаловаться, что они вынесли и осаду, и штурм, и вышли живыми, а теперь придётся умереть на этом чердаке. Друг его успокаивал, перевязал рану. Кость оказалась не задетой.
Прошла ночь. Они слышали выстрелы и крики во дворе. Утром спустились вниз. Весь двор был завален трупами. Мертвецы лежали в странных позах с задранными руками или ногами. Многие в нижнем белье. Они поняли, что ночью с них сняли и утащили одежду и в связи с тем, что одежду снимали мёртвые и лежали в таких позах. Потом они собрались с духом и побежали из подъезда через двор к арке на входе во двор. По ним открыли огонь. Но, видимо, была уже другая смена, и огонь вели не на поражение. Выскочив со двора на улицу, они опешили. На противоположной стороне совсем недалеко от арки подъезда стояли бронетранспортёры. Они подумали, что пришёл час прощаться с жизнью. Но офицер, стоящий у ближайшего бронетранспортёра показал им глазами куда бежать. И они побежали, через какое-то время выбравшись на многолюдную улицу Москвы. По улице шли нарядные люди, смеялись, делали покупки в магазинах, и ничто не указывало на то, что совсем рядом, в течение прошедших суток за Россию приняли муки и смерть сотни людей.
В фильме С. Говорухина «Час негодяев» рассказывается, что даже вечером в здание не допустили медиков для оказания помощи раненым и пожарных для тушения пожара. Ю. Ф. Ерёмин слышал выстрелы в Белом доме и ночью. Людей расстреливали не только в Здании Дома Советов, но сгоняли и расстреливали на стадионах, во дворах домов и других местах. Имеются свидетели того, что людей расстреливали, например, на стадионе на «Красной Пресне». И это притом, что «по сообщениям прокуратуры, из оружия, имевшегося (у защитников) в Доме Советов, ни один человек убит не был».
Обратите внимание.
Ни один!!! (160, с. 429).
По-моему, тот, кто по какой-либо причине не вышел из дома с группой «Альфа» в дальнейшем был убит. Когда ушла группа «Альфа» первыми в Дом Советов бросились уголовные преступники, мародёры. Они добили всех раненых и утащили всё, что могли донести. За ними растаскивать ценности и убивать людей бросились отдельные военнослужащие войсковых частей Министерства внутренних дел, тушивших и охранявших здание. Украли всё. Даже поснимали уцелевшие хрустальные люстры. В Доме Советов почти полностью выгорели 9 этажей, пострадала одна третья часть общей площади Дома Советов. Всего зданиям Верховного Совета, московской мэрии и гостиницы «Мир» был причинён ущерб в размере не менее 100 млн. долларов.
Но самые страшные потери – это безвозвратные потери людей. За тысячу лет существования Россия в либеральном, демократическом обществе только начинала жить. Начало не предвещало ничего хорошего – только потери: граждан страны, отраслей промышленности, продовольственной независимости, боеспособности армии. В настоящее время либералы заявляют, что 3-4 октября 1993 года они предотвратили начало гражданской войны в стране. Подобное утверждение совершенно не соответствует действительности того времени. Гражданская война в России не могла состояться в то время, потому что оружие имела только одна сторона, совершившая государственный переворот.
До сих пор мы очень мало знаем о снайперах, которые стреляли, как по гражданским, так и по военным, находящимся у Дома Советов. Некоторые исследователи считают, что в Москве действовали снайперы- гастролёры. Думаю, это верно, так как такие снайперы действовали в Чечне, на Украине и сегодня действуют во всех странах, где США развязали войну. Мы точно не знаем об участии подразделений американского спецназа в убийстве русских людей, но отрицать возможность такого участия не можем. Мы не знаем, чьи наёмники стреляли по людям. Но знаем, с какой нескрываемой радостью об этом рассказывали миру американские телеведущие. Например, «Диктор захлёбывается от обилия чувств:
- А вот вы видите, как ползёт к своему убитому товарищу этот человек.
Ещё раз крупным планом убитого. Даже в смерти своей красивое бородатое лицо. Под откинутой головой лужа крови.
- А сейчас мы сделаем маленькую паузу: оператору принесли чашку кофе.
- Вот всё! Оператор выпил чашку кофе. Где мы показывали – он ползёт?
На экране появилось скрюченное тело.
- А, он уже не ползёт… Вот мне здесь показывают специалисты – снайперская пуля… Что там у нас ещё?.. Напоминаю, мы ведём прямой репортаж о событиях вокруг русского парламента» (газета «Литературная Россия». 21.04.94. № 3).
Можно утверждать, что из посольства США по людям стреляли американцы или нанятые ими убийцы, так как посольство является территорией США, и огонь из него является огнём по нашим людям с территории другого государства. Представляю реакцию США, если по гражданам Америки стреляли бы из посольства России, расположенного на территории США. Но в 1991 году Россия стала страной, с гражданами которой Америка не считалась и их права на жизнь не признавала. Вряд ли был бы возможен расстрел людей в Москве в сентябре-октябре 1993 года без поддержки его США и отдельными странами Европы. В то время США открыто угрожало возможностью военной поддержки режима Б. Н. Ельцина.
Все последующие дни в либеральной прессе, а она составляла более 90 % всей российской прессы, появились многочисленные, совершенно не обоснованные публикации о бесчинствах в Москве якобы совершаемых бывшими защитниками Дома Советов. Этими публикациями они оправдывали повальные аресты москвичей. Либералы уже более четверти века проклинают наших святых великомучеников, защищавших Россию в октябре 1993 года. Хочется верить, что пройдёт время и защитникам по всей России поставят памятники.
В фильме «Русская тайна» показана стена ограждения, исписанная предсмертными записями. Есть там и такая запись: «Мама прости… Меня убили за то, что я любил Родину». И, действительно, их убивали за то, что они любили Россию. Убили людей, для которых слово «Россия» было святым. С. Бабурин сказал, что эти люди должны не просто остаться в нашей памяти, а стать символом мужества. В фильме «Русская тайна» приводится список погибших, состоящий из более 150 фамилий с именами и отчествами, которые удалось установить, и показаны лица части людей, отдавших в октябре 1993 года жизнь за Родину. Показаны лица и в фильме «Слушайте Россию». Из номера в номер печатала лица погибших газета «Литературная Россия». Мне не пришлось, как С. Золотцеву видеть их живыми. Видел их лица только на фотографиях. Прекрасные, благородные, в большей части молодые русские лица. Таких лиц невозможно увидеть среди толпы жителей городов Запада. На тех лежит какая-то печать агрессивности. А лица наших героев-мученников умны, чисты, просветлённы, человечны, добры и глубоко порядочны. Удивительно, но все без исключения лица, которые мне пришлось видеть производят именно такое впечатление. Прекрасные лица. Их становится в России всё меньше. Русскому человеку им невозможно не верить, их невозможно не любить.
Они были русскими, советскими людьми по укладу жизни. Под укладом жизни подразумевается ещё и духовность, соответствующее мироощущение, мировоззрение, наличие в этом укладе справедливости, добра, правды. Среди народов России многие, а в советское время большинство населения независимо от национальности являлись едиными по укладу жизни. Советскими по укладу жизни были народы Советского Союза до прихода к власти Горбачёва. Это уже потом националисты, объединившись с либералами стали изгонять из СССР республики, отторгать от России земли якобы с нерусскими людьми.
Убили лучших. Сколько было убито людей на площади и в Доме Советов, расстреляно и замучено до смерти на стадионе «Красная Пресня», в детском парке, во дворах и подъездах, в отделениях милиции никто не знает. Юрий Евгеньевич Петухов, искавший 05.10.1993 г. свою погибшую дочь видел на стадионе горы трупов со следами побоев. Горы трупов видели и на площади, и в Доме Советов. Но точное число погибших никто не знает и, наверное, никогда не узнает.
Трудности в подсчёте погибших возникают сразу, во-первых, потому что люди приехали со всей страны, во-вторых, потому что родные погибших боялись за свою судьбу, судьбу оставшихся детей, родных, близких. От либеральной власти можно было ожидать самых гнусных расправ. Но главной причиной, по которой невозможно установить количество погибших - это их отсутствие в Доме Советов к моменту приезда представителей прокуратуры.
«Убитые из «Белого дома» были вывезены тайно», - так называется статья с подзаголовком: «Подтверждает бывший Генеральный прокурор». В ней написано: «После долгого молчания бывший Генеральный прокурор России В. Степанков дал интервью пермской областной газете «Звезда».
По поводу расстрела «Белого дома» он сказал следующее: «Самое сложное в расследовании этого дела привносит тот факт, что 5 октября в «Белом доме» мы не обнаружили ни одного трупа. Ни одного. Поэтому следствие лишено возможности в полном объёме установить причины смерти каждого из тех людей, которых до нас увезли из этого здания. Увиденное сильно отличалось от той картины, на которой «Белый дом» предстаёт как источник угрозы, начинённый массой оружия. Логически отсюда следовало бы , что там должна была развернуться жуткая картина боя с вооружёнными националистами, бандитами… Но этот искусственно созданный образ абсолютно не соответствовал тому, что произошло на самом деле, то есть в бою должны участвовать две стороны, но даже первый визуальный осмотр свидетельствовал: бой вела одна сторона. Такую ситуацию я затрудняюсь назвать боем» (газета «Литературная Россия». 21.01.94 № 3). Действительно расстрел безоружных людей огнём БТР, БМП и танков боем не назовёшь.
В связи с указанными обстоятельствами о количестве погибших можно говорить только ориентировочно. Либералы сделали всё возможное, чтобы мы об этом количестве не узнали.
«По уточнённым официальным данным», которые 27 июля 1994 г. подтвердила Генеральная прокуратура, а Кремль опубликовал в книге «Москва, осень-93, число погибших составило 147 человек.
В этой книге увидел свет документ «По сообщению следственной бригады Генеральной прокуратуры России о результатах предварительного следствия на 24 мая 1994 г.», в котором все погибшие распределены следующим образом: гражданские лица – 122, работники милиции – 11, внутренние войска – 6, военнослужащие – 6, департамент охраны -1, «Альфа» -1.
Особого внимания в этом документе заслуживают следующие слова: «Сведениями о численности погибших внутри Белого дома следствие не располагает, но в момент осмотра трупов внутри здания не обнаружено».
Следовательно, официально признанная на 27 июля 1994 г. цифра 147 погибших не включает погибших внутри Белого Дома.
Позднее ГМУМ (Главное медицинское управление Москвы) представило в Генеральную прокуратуру сведения, согласно которым жертвами событий 3-4 октября стало 1030 человек, из них погибли 152, получили различного рода травмы 878 человек» (160, с. 470-471).
И. Иванов в своей книге «Анафема» указывает на 1400-1500 человек убитых при расстреле Дома Советов. Имеются и другие источники, определяющие количество погибших в 1500 человек. Указывается и на 5000 погибших.
5 октября 1993 года в газете «Известия» было опубликовано письмо сорока двух, как они себя назвали «писателей». Но действительно талантливый русский писатель среди них один – В. П. Астафьев, который, возможно, как часто бывает с талантливыми пожилыми людьми, потерял ориентацию в текущих событиях. Авторы письма действовали по правилам, установленным либералами, полностью игнорируя такие понятия, как правда, законность, справедливость. «В демократическом театре абсурда, как и положено по жанру, всё перевёрнуто с ног на голову: безоружные защитники Конституции названы «вооружёнными до зубов преступниками», «пьяницами», «фашистскими боевиками», а убийцы и узурпаторы власти – «героями, отстоявшими закон и порядок» (журнал «Молодая гвардия», 1994 г., № 2, с. 30).
Прекрасных людей, защищавших Россию и её парламент либералы называют: «красно-коричневые оборотни», «тупые негодяи», «идеологические пройдохи», «политические авантюристы». «Казалось, с юморком писал Окуджава в одной из песенок, как зайдёт он со временем «К Белле (Ахмадулиной) в кабинет, заглянет к Фазилю (Искандеру)». И ведь дождался талантливый бард счастливых времён. Прежде всего, дошёл до ушей новых бар кровожадный вопль Окуджавы и других народных артистов СССР: «Раздавите гадину, дорогой Борис Николаевич!» (110, с. 14).
Они призывали к пролитию крови, называя гадиной самых прекрасных людей, вставших у Дома Советов и Останкино на защиту России. Подписавшие письмо «писатели» оправдали пролитую кровь, оболгали погибших и благословили правительство на дальнейшее беззаконие. Не их дети погибали на баррикадах у Дома Советов и в Чечне, не их детям уготована смерть или рабство в оккупированной их материальными благодетелями и духовными наставниками захватчиками России. Они не будут скорбеть по всем безвременно ушедшим и брошенным на произвол судьбы в смутное время, а будут использовать любую возможность, чтобы обалгивать великое прошлое нашей прекрасной страны – России.
Правительством всё было сделано, как просила в письме «творческая» интеллигенция, но восставших пришлось амнистировать. Почему? Потому что в России героев больше, чем кажется с первого взгляда, и они бы довели до конца расследование убийства безоружных людей. Поэтому дело о «мятеже» 3-4 октября 1993 года было закрыто.
Генеральный прокурор А. И. Казанник разъяснял Президенту: «Прежде чем штурмовать «Белый дом», надо было провести переговоры, потребовать, чтобы они вышли. Но никто – а мы допросили более 2000 военнослужащих и других лиц, - никто не показал, что эти переговоры велись. Обратное утверждал лишь Черномырдин. Я спросил у него, кто конкретно вёл переговоры. Он сказал, что его помощник знает. Я спросил помощника. И услышал: «Впервые об этом слышу».
В связи с этим, по мнению генерального прокурора, действия правительства 4 октября имели преступный характер» (160, с. 489).
Следствие пришло к выводу, что многих со стороны членов правительства надо привлекать к уголовной ответственности. «По свидетельству А. И. Казанника, расследование обстоятельств «штурма» Белого дома поставило Генеральную прокуратуру перед необходимостью предъявления обвинения министру обороны П. С. Грачёву и министру внутренних дел В. Ф. Ёрину «как исполнителям преступных приказов». Но тогда возникал вопрос и о том, кто отдавал эти «преступные приказы», то есть о Б. Н. Ельцине. «…Мы, - утверждает А. И. Казанник, - понимали, что процедура привлечения Ельцина к уголовной ответственности исключительно сложная», но «в феврале 1994 года, во время совещания в прокуратуре, мы пришли к выводу, что придётся расследовать уголовное дело и в этом аспекте».
И тут генерального прокурора «вызвал» к себе Б. Н. Ельцин и совершенно неожиданно для него заявил о своём намерении внести в Государственную думу проект постановления об амнистии» (160, с. 490). Государственная Дума проголосовала за амнистию. 26 февраля 1994 года были освобождены все 74 человека, проходившие по делу о событиях 1993 года. После амнистии Н. М. Глушко и А. И. Казанника в угоду либеральной общественности сразу отправили в отставку. Амнистия похоронила уголовное дело № 18/ 123669-93.
«На месте расстрела защитников Верховного Совета через день начали собираться скорбящие люди и возлагать прямо на землю букеты цветов. Сюда принесли иконы и поставили зажжённые свечи. На деревьях, стенах и заборах появились листовки, списки погибших, пропавших без вести и разыскиваемых» (журнал «Молодая Гвардия», 1994 г., № 2, с. 29).
