Завтра" для Большого театра всё равно, что музыка "Могучей кучки" для троцкистов. История помнит мессидж Гитлеру — костры в сквере Московской консерватории, в который летели шедевры русской музыки. История помнит огненные пляски "Весь мир насилья мы разрушим до основанья" мисс Дункан на сцене Большого театра. История помнит и "эмиссара" Лебединского, который клеймил Сергея Рахманинова "фашистом в поповской рясе"… Сегодня руководство Большого театра отправляет артисту с мировым именем Николаю Цискаридзе письмо-приговор: "Уважаемый Николай Максимович, в пресс-службу театра получил запрос об интервью с Вами от газеты ЗАВТРА (орфография оригинала. — М.А.). В случае Вашего согласия, Вы можете связаться с изданием напрямую. P.S. Со своей стороны пресс-служба театра не считает целесообразным давать интервью этому изданию".
Либерализм — оружие смерти. Венецианская маска для изощренного слома основы государства — нравственности. Без нравственности — этого несущего каркаса — государство превращается в гору мусора, что начинает перетирать сам себя. Вот почему Большой театр, веками культивирующий русское, нравственное в своей основе, искусство — для либерала — место ристалищ. В феврале 1917-го сбил с Царской ложи государственный герб. В августе 1991-го — направил информационные пушки на главного балетмейстера Большого театра Юрия Григоровича. Бил по двум целям: Юрию Григоровичу, как олицетворению триумфа советского балета; балету, как наиболее консервативной школе, где воспитание, преемственность русских традиций передавались из поколения в поколение, из уст в уста.
Нет-нет, да и прозвучит вопрос сегодня: "Что слышно о Дмитриченко? С чего вдруг, как дым, рассеялась истерия вокруг кислотной войны? И кто преступник?" Нет ответов на эти вопросы. Пока очевидно одно. Очевиден ход истории молодого, как Россия, Большого театра в венце криминальной хроники. Историю эту делят на два этапа: "проект — 90-х" и "проект-00-х".
"Проект-90-х". Еще была слышна додекафония стихии, постреволюционного запала обрести буржуазную жизнь, полную колбасы и туалетной бумаги из ваучеров. В Большом театре ждали прихода к власти то клана Плисецкой, то клана Ростроповича… Майя Плисецкая, величайшая балерина ХХ века, выпустила в свет книгу, где миф о себе свела к тривиальной борьбе с КГБ за иностранные шмотки. Но победил КГБ в лице его агента. Генеральный директор Большого театра — намекали на его матримониальную связь с Ельциным — укрепил позиции, пригласив "опального" на тот момент Владимира Васильева на должность художественного руководителя-директора. Балет за балетом Григоровича слетали с репертуара, Большой театр тащил на сцену андеграунд ленинградского пошиба, критика бури и натиска требовала "звёзд Запада". Эйфория свободы творчества: балеты о гомосексуальности Чайковского, о нимфоманке Екатерине Великой — лихорадили неокрепшее сознание "дорогого россиянина". Лихорадило и сам театр. Он оказался на грани банкротства. Время больших надежд и большой досады: в лоб стереотипы не поломать. Значит, новая мишень — опера.
"Проект-00-х". Костры, опять костры! Из книг Владимира Сорокина, но уже на Театральной площади. Большой театр "зажигает" тоже, дает премьеру оперы "Дети Розенталя" — либретто Владимира Сорокина. Современная опера — "промывает мозги" идеолог — это гремучая смесь из цирка, World-klass”a, перформанса, желтого дома, инсталляции, улицы красных фонарей и прочего, прочего, на что способна фантазия режиссера. Последовала серия премьер: "Евгений Онегин", "Воццек", "Дон Жуан", "Летучая мышь", "Золотой петушок", "Руслан и Людмила". Она вписала Большой театр в прокрустово ложе цивилизации, взломала, казалось, абсолютное табу. Креатив: герб государства — двуглавый орел — похож на двуглавую курицу (решение Серебренникова), совокупление на сцене Большого театра, голые тетки, как не пришей кобыле хвост (решение Чернякова). Гнев и негодование публики — "пиар-ход", собирают кассу. Ни ужас примадонны Большого театра Галины Вишневской, ни кошмар мировой оперной дивы Марии Гулегиной, ни недоумение легенды мировой оперы Елены Образцовой — ничто, ничто — даже открытое письмо маэстро Рождественского г-ну Швыдкому — ничто не в силах остановить "пиар-хода", вакханалию выбивания из-под Большого театра его фундамента — традиции русского искусства.
Инновация — фестиваль "Золотая маска" — гарант статуса. Все самое-самое — рейтинговое, скандальное, грязное, извращенное получает Национальную премию "Золотая маска". На другой день спектакль-лауреат исчезает из репертуара — мавр сделал свое дело. Парадокс в другом. Характер премии: "Национальная" — до сих пор не вызывает приступа падучей у ревнителей толерантности. Только иски о причинении морального ущерба зрителю летят прямо в корзины судов.
С молитвой палача Марии Стюарт, не скрывая пиетета перед Мусоргским, рубит "русские деньки" Большого театра г-н Швыдкой. В 2000-м году он, "тихий еврейский мальчик", получает портфель министра культуры РФ и, будучи "человеком команды Ельцина", приводит в Большой театр свою команду. Экс-администратор БДТ Анатолий Иксанов — генеральный директор Большого театра теперь (автор "опуса" "Как просить деньги на культуру", первым в России ввел термин "франдрайзинг"). Катерина Новикова — дочь директора театра имени Комиссаржевской — пресс-секретарь (в театральных кругах Петербурга театр Комиссаржевской известен разве что эффективным ремонтом). "Когда Иксанов принял хозяйство, — рассказывает г-н Швыдкой, — у Большого был бренд, но не было театра".
От бренда — к театру. Г-н Иксанов оптимизирует менеджмент: главным в театре оставляет себя и как бы главного дирижера. Упразднены: главный художник, главный режиссер, главный балетмейстер, введены художественный руководитель оперы, художественный руководитель балета. Спрашиваешь артиста: "Чем занимается худрук балета?" — "Определяет, кто в каком спектакле занят". "Балетмейстер что определяет тогда?", — пожимает плечами. "Понимаешь, — говорит в сердцах, — мы должны молчать. Каждый, кто имеет право на мнение, не схожее вдруг с мнением руководства, и высказывает его, будет наказан. У всех ведь семьи, родители, дети… Ты ж понимаешь". Театр принимает Правила внутреннего трудового распорядка, согласно которым все контакты работников театра со СМИ должны быть организованы только пресс-службой, при общении с представителями СМИ работник обязан воздерживаться от негативных оценок деятельности театра и его руководства.
Страх артиста Большого театра "слово молвить" пуще трёх страхов г-на Швыдкого перед "русским фашизмом". На то есть свой резон. Артист во время оно сам проголосовал за "контракт", брезжил за модным словом особняк Нуреева на набережной Вольтера. "Контракт" получил. Сравнительная характеристика:
До контракта. Зарплата премьера балета Большого театра 550-600 рублей (при средней зарплате — 150 рублей), квартира на улице Горького или в "сталинской" высотке, личная дача в Снегирях или в Жуковке, лечение в "Кремлёвке", служебная дача в Серебряном Бору, дом отдыха в Поленово.
После контракта. Оклад премьера балета Большого театра 14000 рублей (при среднем окладе — 30000 рублей). Лечение в экстренном случае на усмотрение олигархов из Попечительского совета. Квартирный вопрос — феномен тяжелый. Был фаворит руководства артист балета Артем Шпилевский. Получил квартиру. Тут же квартиру продал, а балет бросил. Понятно, солист балета — не фаворит — кто вкалывает по 10-15 лет, квартиру может ждать, как у моря погоды. Зато есть бонус. Надбавка к окладу. Есть надбавка за Президентский грант, есть надбавка за выход на сцену в спектакле. Распределяет надбавки руководство театра.
Показательный урок помнит здесь каждый. Прямо на репетиции, то есть у всех на виду, поссорились из-за каких-то профсоюзных дел солист балета Павел Дмитриченко (председатель профкома) и Сергей Филин (художественный руководитель балета). Это был их первый скандал. И первое, что сделал Филин — ударил рублем. Была в театре традиция. Если артист заявлен в афише, снять со спектакля его никто не мог. Можно было отказать в выходе в последующем спектакле, но никак не в объявленном. Традиции г-ну Иксанову не писаны. Филин снял Дмитриченко со спектакля, уже заявленного в афише.
Крысиный король" — так называют технологии построения сегодняшнего социума в России. Крысы — животные, известные в первую очередь своей невероятной выживаемостью. Основа такой живучести — в сплоченности. Они вместе ходят на "дело", помогают друг другу. Они быстро обмениваются информацией, предупреждают об опасности, передают навык защиты. Задача технологии — "разрушить ключевые узлы, невидимые фрагменты и скрепы социальной конструкции". Пятнадцать — двадцать лет "крысиного короля" в действии — и Большой театр превращен в ближневосточный базар. "Чего только стоят некоторые оперы или балеты, идущие на сцене Большого театра, в которых великие, глубочайшие произведения русской и зарубежной литературы обращены в рыночную дешевку. Кто же пойдет работать в этот еврейский лабаз? Тот, кому не дорога жизнь, и это — не преувеличение. Там запросто убьют и тут же ошельмуют после убийства, и опозорят навеки". (Георгий Свиридов, "Музыка как судьба")
Престиж Большого театра измеряется теперь годовым бюджетом: достиг ста двадцати миллионов долларов. Плеяда чиновников: Швыдкой-Иксанов-Гетман-Новикова представлена к высшей награде Франции — ордену Почетного легиона за заслуги в области литературы и искусства.
Раздробленность, холуйство, предательство — серые будни. Зарница предвещала грозу. Сначала "звездный дуэт" Наталья Осипова — Иван Васильев сбежал из театра. Потом серной кислотой плеснули в лицо Сергею Филину, художественному руководителю балета. "Цискаридзе дестабилизирует обстановку в театре", — заявил с первых минут трагедии г-н Иксанов.
Травля Николая Цискаридзе вышла в авангард. Так получалось, что Николай Цискаридзе — не премьер балета Большого театра, а Гришка Отрепьев без роду, без племени, что рвется на трон генерального директора-батюшки. Эстетический взгляд артиста на реконструкцию театра, его видение Большого театра как парадного театра страны, театра классического репертуара оборвала фраза: "И вообще вести с ним дискуссию — себя не уважать". "Молчим, — сетуют сотрудники театра, — потому что понимаем: проиграй Цискаридзе — всем нам хана будет. Мы ж все люди подневольные". Железное алиби спасло Николая Цискаридзе от КПЗ. В ночь преступления он был в компании журналистов в МХТ.
Слухи поползли по Москве. Будто вся эта жуткая история с Филиным — "черная метка" для Цискаридзе. Бензин в костер подлил ролик, выложенный на Youtube. Называется "Пранк: Министр культуры о скандале в Большом театре", где министр культуры и генеральный директор Большого театра договариваются о форме и содержании увольнения Цискаридзе. Да и сам Филин написал в своем блоге, а СМИ подхватили, о решении расправиться с "билетной мафией", раскрыть глаза руководству театра на "черный нал". После чего расправились с ним.
Экс-прима Большого театра Галина Степаненко (партнерша Сергея Филина, Николая Цискаридзе) в должности врио художественного руководителя балета собрала педагогов балета. Довела — информация анонимного источника — до сведения генеральную мысль руководства: подпишите письмо об увольнении Цискаридзе. "Чем-то декадансно-позавчерашним, глубоко провинциальным повеяло", — сложил бы в узор слова г-н Швыдкой.
Вдруг — новость! Солист балета Большого театра Павел Дмитриченко — заказчик преступления! Любовный роман Дмитриченко с Воронцовой вмиг обернулся (или обернули?) в роман детективный. В треугольнике: Филин-Воронцова-Дмитриченко он оказался лишним. Представитель СК заявил на собрании труппы Большого театра о раскрытии преступления. И уж никто не ожидал, что артисты выйдут из анабиоза молчания. "Господа, — возмутились они, — есть просто элементарная презумпция невиновности". Артисты оперы, оркестра, балета подписали письмо — обращение к президенту РФ В.В. Путину с просьбой провести тщательное расследование и не портить Дмитриченко жизнь. "Эмоциональная реакция", — прокомментировал г-н Иксанов.
Деньги на адвоката Павла Дмитриченко собирают артисты. Анжелина Воронцова снята со своих ролей, исключена из гастрольных поездок. Её имя — еще манок для "скандалов, интриг и расследований". Педагог Воронежского хореографического училища публично порочит свою ученицу; коллега Мария Прорвич на страницах глянца грязью обливает Воронцову и Цискаридзе в придачу. Что позволено Юпитеру, то не позволено быку. Но как знать, не вгрызутся ли завтра СМИ в новую сенсацию: Филин зажег "звезду" Марии Прорвич! Извлек жену с четвертой линии кордебалета в солистки, как только стал худруком.
Одни адвокаты ищут вчерашний день. Защита Павла Дмитриченко "намерена обжаловать результаты судебно-медицинской экспертизы, в соответствии с которыми причиненный Филину вред признан тяжким". Защита Николая Цискаридзе пытается определить: имидж Большого театра — руководство театра, оскорбляющее имя артиста? Или артиста, выступающего на его сцене и создающего ему славу? Сергей Филин перенес 18 операцию. Павел Дмитриченко — за решеткой. Будто бы припугнуть кого-то хотел известием о коррупции в Большом театре. Николай Цискаридзе получил уведомление об увольнении из Большого театра в связи с окончанием контракта. Большой театр реанимировал Художественный совет, наследие тоталитаризма. Легендарные артисты Большого театра: народный артист СССР Михаил Лавровский, народный артист СССР Юрий Владимиров, народная артистка СССР Людмила Семеняка в состав Совета не приняты. Немного избранных, баловней судьбы, кто не способен подписать любое письмо руководства.
Вот так, достаточно одного поманить миллионом, других припугнуть: "на оклад посажу", и гидра хартии human rights задушена.
Сцена под землей — метафора Большого театра сегодня. Скульптуру композитора, властелина Духа, кто встретил смерть словами: "Я вызываю вас на бой! тёмные силы!" "крысиный король" уволок в темноту. В царстве Аида теперь Бетховенский зал Большого театра, новодел, Сандуновские бани рядом с которым — Версаль. Здесь место встречи друзей на корпоративах.
Становится очевидным: дети подземелья — руководство Большого театра теперь. Ничего святого, ничего личного, только бизнес. Они жили в стране "первого, второго, третьего" и понять не могли, почему в западном кино артисты в кафе подолгу изучают меню. Они слышат стрёкот фотокамер, а мерещатся тараканьи бега по заплеванным кухням. Они росли в СССР, так и не узнав ничего о сексе. Выросли. Праздник на их улице. "Дочь фараона" мечтать не могла о приглашении на яхту Абрамовича в компанию "семьи", а пресс-секретарь Большого театра побывала там…
"Живое, новое искусство — уже не та сфера творческой деятельности, где создаются художественные образы, — вбрасывает кость голодным г-н Швыдкой, специальный представитель президента РФ по международному культурному сотрудничеству. — Искусство — это хэппенинг. Рисунок на Литейном мосту группы "Война" — хэппенинг, опера "Дети Розенталя" — хэппенинг".
И если в 1943-м советский солдат шел в атаку с карточкой "Уланова-Лебедь" в кармане, фашист — с обложкой журнала а-ля "Плейбой", то в настоящее время, время хэппенинга, "вся наша жизнь — "Плейбой". Война проиграна без объявления войны.
