Я с другом детства, Витьком Базаровым, отправляюсь смотреть «Терминатор: тёмные судьбы». Известный актёр, а в прошлом великолепный атлет Арнольд там появляется не с начала картины, но знакомые «оценщики» заявляют, что всё равно смотреть интересно. Добираемся на автомобиле друга, оживлённо общаемся. Со знанием дела обсуждаем прочитанные на днях новости в интернете и новую экранизацию книги Стивена Кинга «Оно».
– Ты вот пишешь бурду, Витян, – вдруг сетует начитанный товарищ тёзка. – Устраиваешь балаган в своей группе, а толку нет. Ты не Хэнк Моуди – прототип Чарльза Буковски. Бомжевать надо как Генри Миллер, испытывать оригинальные ощущения.
Если я стану бомжевать хотя бы в качестве эксперимента, то кто будет зарабатывать на проживание? Моя супруга в декрете. У нас двое детей. Кто будет моих «горлопанов» кормить, как выразился советский правоохранитель в фильме «Место встречи изменить нельзя».
– До сих пор не написал про Сашу, – качает он головой, будто обиженный. – Про батюшку и матушку православных рассказываешь, а как ушёл друг из жизни – тайна!
Молчим некоторое время. Витя усиленно рулит. Жуёт мятный «Орбит».
– Произвол какой был! – продолжает Витян озабоченно давней ситуацией. – Никто не выяснил причину. Выдумки одни были! Вот это история сейчас. Плакать хочется!
– Да-а, – только протягиваю я, соглашаясь, сокрушенный собственными мыслями. – Произвол.
Вечер. Моросит. Свежо.
При слове «произвол» я вспоминаю, что на днях заглядывал в полицейский участок, где написал заявление по поводу гадких заметок об учителях в группе социальной сети «Вконтакте». Участковый улыбнулся, ответив, что наказать «обидчиков» не удастся. Сейчас обзывать и материть можно кого угодно.
– Мы не в Америке, не в Европе, – я думаю, он скорее усмехнулся своему удачному безделью.
Лет двадцать назад время было другое. Конечно, не меньше злоупотребляли алкоголем, курили, «закидывали» насвай под губу, нюхали-чуфанили клей «Момент», дешёвый бензин или ацетон. Однако за слова приходилось отвечать и своё положение кулаками доказывать.
– Помнишь: драка вспыхивала на ровном месте, Витян? – уточняет родной водитель. – Доказывать надо было, что ты не лох?
– Угу!
Я помню, что настроение было тогда прекрасное. 9 мая всё-таки. Вечером должен грянуть салют. С виадука на Старой Московке яркие раскаты видно всегда замечательно.
Но мы не пошли на салют, нам сообщили скорбное известие. Погиб наш друг – Сашка. Его переехало поездом.
***
Санёк… ему лет двенадцать было. Младший брат Андрюхи. Овальное лицо готовое в любой миг засиять улыбкой до ушей, гладкие смуглые щёки, тонкие губы, каштановые короткие волосы. Сдержанный голос. Санёк – жизнерадостный мальчик, выскакивавший на улицу по зову друзей.
Что за время я помнил радостное! Мы строили шалаш на дереве, называя его «Контора» – Санёк был рядом, помогал. Мы кричали, взрывали петарды – Санёк придумывал, где бы это сделать веселее. Везде он был с нами, переживал, что отстанет. В громкие лидеры не рвался, но стремился не остаться незамеченным. Я видел, насколько он преуспевал в компьютерных играх. Ему удавалось проходить то, что было не подвластно никому из нашей компании. Многие ему завидовали по-хорошему.
Саша жил с бабушкой – она его опекала. Заходишь к нему – бабушка приглашает на суп, угощает бутербродами, хлебом с шоколадным маслом. Его удивительная бабушка из тех людей, которой хотелось рассказать о наших совместных успехах. Она слушала с тем интересом, с каким слушают родных детей или внуков. Качала головой, улыбалась.
И сейчас я встречу её – она спросит, как у меня дела и расскажет об Андрее в Москве. Глаза такие же у неё добрые и горящие.
9 мая! Какой неудачный день для смерти!
– Санька завалили! – предупредил Гудя с огромными от ужаса глазами. «Гудей» его называли из-за немецкой фамилии «Гунштейн».
Прошло некоторое время. И вот мы «окружили» гроб, где лежало тело Санька. Это было чужое тело. Голова пришита к шее. Кожа сине-серого цвета с тёмными пятнами – на щеках и лбу – на тех светлых и радостных частях, которые мы видели сразу, когда он выглядывал, открывая дверь.
Я смотрел непонимающе на Витяна, Витян ошеломлённо – на меня. Бесшумно плакал всезнающий Андрей, старший брат Санька. Бессмысленно вертел головой Борис, друг, появлявшийся, когда был Санёк. Серёга мало что понимал тоже – по-моему, он рассматривал окружающих, будто замечал их в первый раз. Игорь, бесстрашный наш погодка, выглядел испуганно. В комнате не осталось места. Столько человек я здесь никогда не видел и во время демонстрации новой видеоигры.
Потом мы ушли. Как ни в чём не бывало. Это событие осталось неопознанным кадром, запоминать который было необязательно. Исчез Саша – его унесли.
– А кого похоронили, пацаны? – спросил полупьяный сосед бабушки, оставшейся без внука. Пожилой Генка.
– Санька унесли, – бросил Гудя тихо.
– Он остался там, не пойму, – болтал Гена что-то невразумительное, поглядывая на нас сквозь муть на глазах. – Я руки отморозил, не двигаются, смотрите… – он поднимал их перед собой несколько раз и пытался делать какие-то манёвры.
Время шло. Андрюха (старший брат Санька) уехал работать в Москву. Там жила мама. А бабушка нам рассказывала, что подавала в полицию много раз. Писала в Москву. Но везде одно и то же – произвол. Отписывались: мальчик, мол, бросился под колёса поезда сам, не было пуговиц на одежде. А синяки в области груди появились сами собой – в процессе отделения головы от туловища. Выяснилось, что сломана нога. Но это тоже оказался сопутствующий фактор.
Бабушка около десяти лет старалась обнаружить повинных в смерти внука. Первое время их также искал Андрей. Спрашивал у знакомых «чуфанов», просил выяснить. Был готов наброситься с кулаками на местного «крутого» – Кузю. Представьте, Андрюху не страшила угроза в виде множества неадекватных Кузиных дружков.
Поиски убийцы Санька постоянно заканчивались только грустными разговорами.
– На меня наехали! – рассказал мне в классе десятом Кирилл Остроушко – тогдашний «главный панк» школы № 83. – Сказали, что они бросили под поезд какого-то пацана.
Но когда я у него захотел выяснить, что это за ребята – он отмахнулся. Придумал, наверное, чтобы набить себе цену. Я никому не передавал этот бессмысленный разговор.
***
Бабушка Алевтина Павловна зовёт помянуть Сашу, разговаривает с его фотографиями на стене, помещёнными в рамках на полке, с пластмассовыми роботами, мутантами. Эти старомодные игрушки теперь по соседству с иконой Божией Матери.
Я прихожу помянуть друга, Витёк тоже. Но Андрей, Гудя, Серёга – разъехались по стране. Мы не видимся, переписываемся в социальной сети. Семьи почти у всех.
Я вспоминаю теперь о милом Саньке, когда прохожу мимо полицейского участка на Старой Московке, где живу. Вижу выскакивающих покурить «полисменов» и думаю, если они не могут закрыть виртуальную группу «Вконтакте», где оскорбляют учителей, как они справятся с более весомыми делами?
А роман-воспоминание или повесть о нашей жизни в 21 веке написать необходимо – по совету Витька, конечно, с которым я иногда смотрю новинки кино и расхаживаю по кафе, когда моя супруга и дети слишком заняты.
Признаться, я и сейчас думаю, что Санёк остался там, где ему гораздо лучше. Где страдать не приходится. Перенёся в параллельную вселенную. Ему помог Господь.
