Пусть неярки твои вечера над Пехоркой,
И не в камень одеты ее берега -
Светом талой воды, переливисто-звонкой, -
Вновь наполнится малая наша река.
«Охота на себя», - так назывался один из сборников поэта Игоря Жеглова (1960-2000), жившего и похороненного в Балашихе. И в названии этом как бы заключен девиз его жизни: страстный, бескомпромиссный поиск истины, огненное правдоискательство…
В конце 80-х все кингстоны государственного корабля были открыты. Словно предатели всех веков, некогда открывавшие городские ворота перед вражеской конницей, соскучившись по своему черному делу, получили карт-бланш для реализации всех своих затаенных чёрных мыслей.
В перелом попали все - и стар, и млад, и учились на ходу и одновременно. Поэтому нашему поколению пишущих свойственна творческая «безотцовщина».
Исключением были «живые классики» - Сергей Викулов и Анатолий Иванов. Первый поднимал молодых через журнал «Наш современник»; второй, в основном - посредством библиотечки журнала «Молодой гвардии». А библиотечкой многие годы заведовал Игорь Жеглов, выпуская книгу в неделю - 52 книжки в год.
Он был самым тёртым и опытным из молодых, 30-летних тогда, членов редколлегии журнала-миллионника.
Он был точен и деликатен в выражениях, но в кругу друзей мог быть откровенен до беспредельности; он был доброжелателен, но мог поставить на место любого, кто так или иначе зарвался. В нем был очень развито мужское начало - сочетание мужественности и нежности, что, вероятно, особенно нравилось женщинам. Так или иначе, во всём облике Игоря чувствовался ранний и глубокий жизненный опыт.
Впечатлял его взгляд, сочетавший в себе мудрость и юмор.
Недруги считали этот взгляд лукавым, по-своему скрытным. Но взгляд этот как бы говорил окружающим: «Мужики, вы вправду понимаете мою мысль, или притворяетесь? С вами действительно можно говорить о сокровенном, о самом главном для меня и, кажется, для вас? Вы не обманете?»
По долгу службы, если хотите, он был обязан быть в курсе многочисленных мнений и интриг в писательской среде. Но в этой хитрой науке Игорь не находил удовольствия и тяготился ею как неизбежным злом.
При всей своей богатырской стати, сочетавшейся с благородным талантом поэта-мудреца, он опасался, что пропустит ложь окружающего мира в ту хрупкую сферу, которую можно назвать святая святых творчества. Опасался, что пошлость и интриганство, к сожалению, столь присущие писательскому миру, не преминут воспользоваться его рязанской открытостью, его объятиями, распахнутыми навстречу всему миру.
Он прекрасно фотографировал. И кажется, в его фотографиях многое характеризует автора: видны и открытость характера, и стеснительная, но бесконечная любовь к родной земле, и пристальный, взыскательный взгляд художника, столь ощутимый в его поэтическом творчестве.
На работе была и своя рутина, и своя дипломатия. Игорь превращал рутину в непрерывное творческое действо, давая новый ход мысли, находя новые краски, исходящие из существа самого автора.
Даже раздражаясь, Игорь быстро обретал должную форму, и человек, вытянувший у него ещё один пучок нервов, уходил довольный независимо от результата разговора.
Во время распада редакции в конце 1991-го Игорь держался с редким достоинством, до последнего отстаивая своё детище - библиотечку.
Игорь Жеглов оставил после себя шесть поэтических книг, множество публикаций, переводы, десятки песен, написанных на его стихи, пейзажи, натюрморты и необыкновенно точные и выразительные фотоэтюды...
Будучи совсем больным, он на фоне стола, уставленного лекарствами, рассказывал анекдоты, говорил о своих планах, показывал фотоальбомы, вспоминал друзей и недругов. Он оживлялся, надеялся, что выздоровеет, и всем видом своим напоминал охотника или рыбака, который вот сейчас расскажет тако-о-ое!..
Игорь Жеглов не прожил и сорока лет — срок небольшой. Но он остался в памяти читателей, как человек необычный, своеобразный, творчество которого своей непреходящей ценностью и живым образным языком никого не может оставить равнодушным.
Большой русский поэт Владимир Цыбин так написал об Игоре Жеглове: «Острое осмысление жизни, державная поступь метафоры отличает его поэзию... Игорь Жеглов - самобытный поэт, жаль ушедший так рано. Но тот, кто уходит рано - на нем печать Божья, он отмечен особой ускорительной силой самоосуществления. Вот почему его стихи поражают необычно вечной зрелостью мысли и чувства...»
А строки в эпиграфе принадлежат вдове Игоря – Ольге Жегловой, всю жизнь прожившей в пятиэтажке рядом с Площадью Славы. Светлый и отзывчивый человек, рано овдовевшая мать двоих красивых детей, которых растила одна после смерти мужа-поэта, Ольга участвовала в восстановлении православных святынь Балашихи, была мотором журнала «Балашиха: голоса сердец» и литературного клуба «Вдохновение»...
К сожалению, и о ней приходится писать в прошедшем времени.
Два год назад жизнь её вместе с матерью Людмилой Дмитриевной трагически оборвалась...
Приводим её стихотворение памяти любимого мужа.
Игорю Жеглову
«Награди меня жизнью своей», -
Тихой музыкой в доме звучало.
Только минуло время скорбей -
Но беда повторилась сначала.
Награди меня жизнью в дому,
В терему, в предзакатном Ополье,
И тогда, может быть, я пойму:
Путь мой здесь - в переменчивой доле.
Согласившись, приму. И смирясь
До судьбы виновато-былинной,
Молвить стану: «Возлюбленный князь,
Заждались нас на тризне старинной».
2000 г.
