Авторский блог Андрей Ведяев 22:57 10 ноября 2017

Одиссея капитана Блейка

Свой 95-й день рождения встречает знаменитый советский разведчик, бывший сотрудник британской Интеллиджент сервис Джордж Блейк

11 ноября свой 95-й день рождения отметит Джордж Блейк — бывший заместитель начальника отдела «Y» секретной разведывательной службы Её Величества, ставший советским агентом в силу своих убеждений. Он был выдан в результате предательства офицера польской разведки и совершил головокружительный побег из каменного сердца Лондона в Москву.
А начиналось всё так. Пасмурным октябрьским вечером 1953 года из густого лондонского тумана навстречу друг другу выплыли две фигуры в мягких серых фетровых шляпах и гороховых плащах. В руке у одного из них была условленная газета. «Когда мы вышли на тихую улицу, — вспоминает Блейк, — я протянул ему сложенный лист бумаги, который он спрятал во внутренний карман. Не дожидаясь вопросов, я объяснил, что это список строго секретных операций, проводимых английской разведкой на советских объектах, с точным описанием их сути и указанием места… Спустя час я сидел за ужином и рюмкой вина в гостиной у матери. Я не был женат и жил в ее квартире на Баронз-корт. Моя мать замечательно готовит, а этот ужин остался в памяти не только потому, что еда была вкусной, но главным образом из-за того, что комната мне показалась особенно уютной и надежной после влажного ночного тумана улицы и опасностей тайной встречи, которые я только что пережил».

двойной клик - редактировать изображение


Джордж Блейк родился 11 ноября 1922 года в Роттердаме. «Моя юность, — пишет он в своих воспоминаниях, — связана со Второй Мировой войной, с ужасами оккупации. 10 мая 1940 года германская авиация подвергла Роттердам варварской бомбардировке. Город горел и дымился. Была разрушена 31 тысяча домов». Мать и сестры Джорджа бежали в Англию, спасаясь от гибели. Джордж, которому в ту пору исполнилось 17 лет, остался в родном городе и участвовал в движении Сопротивления. Но, попав в поле зрения гестапо, он также был вынужден бежать на остров, где в 1944 году становится сотрудником знаменитой британской разведки и занимается подготовкой и засылкой агентов на оккупированную немцами территорию.
Вскоре после окончания войны Джорджа Блейка направляют на учебу в Кембриджский университет, где он проходит углубленную подготовку по русскому языку, русской истории и литературе. «Вспоминая дни, проведенные в Кембридже, — пишет он, — я теперь понимаю, что они были переломными — мне открылись новые горизонты, я получил ключ к удивительным богатствам русской литературы, стал уже немного понимать русских людей, заинтересовался и полюбил их обычаи и традиции… Я восхищался русскими людьми, их великодушием и щедростью, мужеством в борьбе против завоевателей с Востока и Запада и многовековой тирании собственных правителей, их удивительным долготерпением и выносливостью».

двойной клик - редактировать изображение


В 1948 году Блейка направляют резидентом в новую резидентуру SIS в Сеуле с целью создания агентурной сети в районе Владивостока. 25 июня 1950 года началась война между Северной и Южной Кореей, и он попадает в плен, где изучает труды Маркса и Ленина. «Во мне росло убеждение, — пишет Блейк, — что создание коммунистического общества и осуществимо, и желанно. Цель — построить мировой союз независимых государств, не разделенных национальными границами и взаимным антагонизмом, — казалась мне единственным путем, способным избавить человечество от войн. Было еще нечто в моем характере, что делало коммунизм очень привлекательным: я всегда ненавидел соревнование между людьми. Я всегда старался избегать соревновательности и отступал, как только она вторгалась в мою жизнь. Именно поэтому я, например, не люблю состязательных игр. Я нахожу скучными Олимпийские игры и футбольные матчи, да и не считаю их чем-то полезным. Олимпиады перестали быть чисто спортивным мероприятием, превратившись в арену состязательности и национального соперничества, как будто количество золотых медалей, выигранных страной, говорит что-нибудь о превосходстве ее социальной системы или военной мощи. Что же касается конкурсов красоты, то я считаю их явным унижением, современной формой рынка рабов. По тем же причинам меня никогда не привлекал бизнес. Мне ненавистна сама мысль принимать участие в крысиных бегах, где либо преуспеваешь, либо будешь выброшен на свалку, как мусор, где человек так захвачен деланием денег, что не остается времени ни на что другое, даже на то, чтобы получать удовольствие от траты этих денег. Многие считают дух соревновательности и честолюбие добродетелями, а их отсутствие — недостатком характера. Пусть так. Я осознаю, что эти черты — стимул к деятельности и мощный двигатель экономического прогресса, но что касается меня, я сожалею, что это так. Когда сравниваешь себя с другими, всегда становишься ожесточенным или самовлюбленным, потому что рядом есть кто-то лучше и кто-то хуже. Я с нетерпением жду наступления времени, когда моральные качества людей станут такими, что этот двигатель больше не понадобится и все станут работать хорошо не потому, что стремятся к выгоде, а в силу естественной потребности. Общество, в котором люди не соревнуются и не отталкивают друг друга локтями, где каждый отдает все на благо всех, навсегда останется для меня идеальным».
И Блейк делает свой выбор. Осенью 1951 года через офицера охраны он передает записку в советское посольство в Пхеньяне. В ходе состоявшейся затем встречи с представителем советской внешней разведки Блейк сообщает условия, на которых он готов к сотрудничеству. Вот они:
а) Я готов предоставлять информацию о разведывательных операциях против СССР, других социалистических стран и мирового коммунистического движения, но не против каких-либо других стран;
б) За службу я не приму ни денег, ни другого материального вознаграждения;
в) Я не должен быть ни под каким видом ни освобожден раньше своих друзей, ни выделен какими-либо привилегиями, пусть со мной обращаются так же, как с остальными пленниками.
После освобождения из плена весной 1953 года на китайской границе Блейка пригласили в помещение таможни, а затем провели через внутреннюю дверь в маленький кабинет, где он познакомился со своим куратором и условился с ним о первой встрече, которая должна была состояться в Гааге. И вот на этой встрече в Гааге произошел любопытный эпизод: «Прежде чем уйти, — рассказывает Блейк, — я не удержался и обратил его внимание на один заголовок в бывшей у нас обоих газете. Крупным шрифтом оповещалось о том, что Берия, глава советской службы безопасности и разведки, арестован как английский шпион. Мой советский знакомый слегка смутился, так как, видимо, надеялся, что я не подниму этот болезненный вопрос, и поспешно стал объяснять, что я не должен понимать все буквально, что это только слухи и мне нечего бояться. Я быстро его успокоил, сказав, что и не думал понимать это буквально, иначе бы просто не пошел на контакт. Расстались мы вполне дружески, вся встреча заняла не более двадцати минут».

двойной клик - редактировать изображение


В Англии руководство SIS определило Блейка в новый отдел, занимавшийся обработкой материалов, полученных в результате прослушивания телефонных линий и с помощью «жучков» в советских учреждениях в Австрии и других странах Европы. Руководитель отдела полковник Джимсон нуждался в заместителе с хорошим знанием русского языка, и выбор пал на Блейка.
Уже на следующей встрече со своим советским куратором Блейк получил от него фотоаппарат Minox на брелке в виде рулетки и, как пишет он сам, «с тех пор, идя каждый день на службу, клал “Минокс” в задний карман брюк, как привычно совал бумажник во внутренний карман пиджака. В любой момент на моем столе мог оказаться интересный документ, а второй возможности его сфотографировать могло не представиться…»
Когда в декабре 1953 года в Лондоне проходили переговоры ЦРУ и SIS по подготовке операции «Туннель» в Западном Берлине, протокол вел Блейк. Брелок с рулеткой был разумеется при нем… Туннель располагался на глубине 24 футов вблизи Альтглинике – района Берлина в округе Трептов-Кёпеник – и шел мимо кладбища по направлению к дороге на Шёнефельд. Под этой дорогой проходили три советских кабеля, среди которых был прямой провод, соединявший штаб советской группы войск Вюнсдорфе с Москвой. На строительство туннеля ушло полтора года. Чтобы не засветить своего агента, советская сторона сделала вид, что ничего не подозревает об операции западных спецслужб и гнала по кабелю второстепенную информацию и дезинформацию. Однако весной 1956 года руководству КГБ стало ясно, что дальнейшее существование туннеля может представлять угрозу для безопасности СССР. К этому времени Блейка уже перевели в резидентуру SIS в Берлине и никакого отношения к туннелю он уже не имел.
Ночью 22 апреля 1956 года советские связисты, «осуществляя срочный ремонт» телефонного кабеля, обеспечивающего связь между Восточным Берлином и Москвой, «случайно» наткнулись на его ответвление. Аккуратно сплетенные в пучки отводные провода были вставлены в свинцовые оболочки и протянуты через деревянную перегородку в лаз, круто уходящий в землю, а оттуда через две стальные двери в обложенный прочной стальной трубой туннель, ведущий в сторону границы, разделяющей советский и американский секторы Берлина…

двойной клик - редактировать изображение


На следующий день советская сторона организовала пресс-конференцию, на которой обвинила американцев в возмутительном вторжении на территорию советского сектора Берлина и заявила решительный протест. В ЦРУ пришли к выводу, что причины провала операции были чисто техническими. И только в 1961 году, после ареста Блейка, SIS и ЦРУ стало ясно, что КГБ был детально ознакомлен с операцией ещё до начала строительства туннеля.
В берлинской резидентуре SIS Блейк получил задание создать агентурную сеть с целью проникновения в советские учреждения, в том числе и в спецслужбы. Он садился в подземку за две или три станции до границы британского сектора, а выходил уже на территории Восточного Берлина, неторопливо шел по тротуару, пока рядом с ним не тормозил большой черный автомобиль с задернутыми занавесками и приоткрытой дверцей, быстро садился и мчался на конспиративную квартиру советской внешней разведки в окрестностях Карлсхорста. Там его уже ждал ужин, и за едой он передавал отснятые микропленки и получал новые. Так за спокойной беседой проходило около часа, затем Блейка отвозили назад в центр города, высаживали неподалеку от станции метро, и десять минут спустя он уже был в Западном Берлине.
Летом 1959 года, после почти пятилетней работы в Берлине, Блейк вернулся в Лондон, где получил назначение в русский отдел директората SIS. В первый вторник после Пасхи 1961 года его неожиданно пригласили на Петти Франс в Управление кадров. Оттуда его доставили на Карлтон-гарденз, где ему было предъявлено обвинение, что он – советский агент. Из последующего допроса стало ясно, что Блейка сдал «крот», занимающий высокий пост в польских спецслужбах
Позднее выяснилось, что это был руководитель оперативно-технического подразделения польской разведки Михаил Голеневский, установивший в 1959 году связь с ЦРУ и получивший псевдоним «Снайпер». В силу своего служебного положения он общался со всеми другими оперативными подразделениями польской разведки и был в курсе многих проводимых совместно с КГБ СССР операций. «Голеневский сообщил ЦРУ, что у русских есть два очень опасных шпиона в Англии: один в Интеллидженс сервис (SIS), а другой где-то в военно-морском флоте, – пишет Блейк. – Это заявление в итоге привело к аресту сначала Лонсдейла (Конона Трофимовича Молодого – А.В.) и его группы, а через несколько месяцев и моему».
12 апреля 1961 года полицейская машина доставила Блейка в Скотленд-Ярд, где старший офицер предъявил ему официальное обвинение в соответствии с пунктом I статьи о государственной измене. Именно в этот день Юрий Алексеевич Гагарин на корабле «Восток» совершил первый в мире полёт в космическое пространство, стартовав с космодрома Байконур в 9:07 московского времени. Корабль выполнил один виток вокруг Земли и совершил посадку в 10:55 в районе деревни Смеловка Саратовской области.
Узнав об этом на следующий день, Блейк почувствовал огромную моральную поддержку и свидетельство того, что он работал не напрасно и помогал тем, кто шел в авангарде прогресса, открывая новые горизонты и ведя человечество к лучшему будущему.
И хотя суд признал, что Блейк действовал из идеологических побуждений, а не из финансовой выгоды, тем не менее, поскольку подсудимый свел на нет большую часть работы британской разведки после войны, потребовал для него пять сроков по 14 лет тюремного заключения каждый: три последовательных и два параллельных, пояснив, что приговор означает 42 года тюрьмы. Это был самый длительный срок лишения свободы за всю историю британского судопроизводства. Ближе к вечеру Блейка приковали наручниками к двум тюремным служащим и в небольшом фургоне отвезли в тюрьму Уормвуд-Скрабс в районе округа Хаммерсмит и Фулхем в Западном Лондоне.
Через несколько месяцев после суда в прессе появились утверждения, что Блейк несет ответственность за смерть около 40 агентов, работавших на британскую и прочие западные разведки, и что присужденные ему 42 года складываются из одного года заключения за каждого агента. «Я не отрицаю, — пишет Блейк, — что действительно рассекретил перед советской разведкой многих агентов, но не 40, как предполагалось, а почти 400. Но пусть кто-нибудь назовет мне хоть одного казненного».

двойной клик - редактировать изображение


В Уормвуд-Скрабс Блейк встретил полковника Лонсдейла — Конона Трофимовича Молодого, осужденного несколькими месяцами раньше на 25 лет. «Он, должно быть, знал, кто я, так как сразу же подошел ко мне, пожал руку и представился, — вспоминает Блейк. — Он говорил с явным “заморским” акцентом, пересыпая речь американскими оборотами. Лонсдейл был великолепным рассказчиком, и то, что он был рядом со мной в первые недели заключения, послужило для меня огромной моральной поддержкой. Во время наших ежедневных прогулок по мрачному тюремному двору мы, конечно же, часто обсуждали наши шансы выбраться на свободу. Лонсдейл был советским гражданином, и всегда оставалась возможность, что русские поймают английского шпиона и произведут обмен. Я же с самого начала понял, что для меня подобной перспективы не существует — так что мне оставался только побег. В этой связи я вспоминаю нашу беседу, которая состоялась за несколько дней до его внезапного перевода в другую тюрьму. “Что ж, — сказал он своим обычным оптимистическим тоном, — я не знаю, что произойдет, но уверен в одном. Во время большого парада по случаю 50-летней годовщины Октябрьской революции в 1967 году мы с тобой будем на Красной площади”. Тогда это прозвучало фантастично, ведь наши долгие сроки только начались. Но в жизни случаются чудеса. Он оказался совершенно прав. Мы оба присутствовали на параде, а потом пили шампанское».

двойной клик - редактировать изображение


В мае 1962 года Блейк встретил двух членов «Комитета 100» Майкла Рэндла и Пэта Поттла, осужденных на 18 месяцев тюремного заключения за организацию мирной демонстрации у базы ВВС США в Уэзерсфилде. Они назвали срок Блейка «отложенным смертным приговором» и предложили ему помочь с побегом, когда выйдут на свободу. Еще одним помощником стал Шон Бёрк, активист Ирландской республиканской армии (ИРА), восьмилетнее заключение которого подходило к концу. Как только Шон смог свободно передвигаться по Лондону, он связался с Майклом и Пэтом. Те без долгих разговоров собрали необходимую сумму, чтобы купить для побега автомобиль и снять квартиру-убежище. В свою очередь, Шон приобрел рацию «уоки-токи», которой тогда еще не было даже у полиции, установил связь с Блейком и изготовил тонкую нейлоновую веревочную лестницу. Побег был назначен на субботу, 22 октября 1966 года, в 18:15 вечера.
В качестве «выхода» выбрали одно из высоких окон, занимавших почти всю стену по обе стороны тюремного сектора. Эти окна походили на церковные, что соответствовало псевдоготическому стилю всего здания, и были разделены на несколько сегментов. Каждый второй сегмент мог открываться, но был слишком узок. Если же выломать железную перегородку между неподвижным сегментом и открывающимся, то получалось достаточное отверстие, в трех футах ниже которого располагался крытый переход, откуда, повиснув на желобе, можно было легко спрыгнуть на землю. А там нужно было пробежать всего пятнадцать ярдов до стены.
По субботам заключенные смотрели кино, сектор был пуст, а двери камер оставались открытыми. Блейк проскользнул через заранее отогнутую оконную перегородку и нащупал ногами крышу над переходом. Осторожно ступая по скользкой от дождя черепице, он достиг желоба, повис на нем, спрыгнул на землю и очутился в небольшом укрытии, образованном стеной перехода и выступающей угловой башенкой. Прижавшись к стене, он достал рацию и вызвал Шона.
— Я снаружи и жду лестницу, — доложил Блейк.
Высота стены составляла 7 метров. Шон перекинул через неё лестницу, забравшись по которой, Блейк спрыгнул на землю с другой стороны стены, поранив при этом лицо и сломав руку. Шон отвёз Блейка, находившегося в полуобморочном состоянии, на квартиру. Включив телевизор, они услышали голос диктора: «Чрезвычайное происшествие в Западном Лондоне» – после чего на экране появилось лицо Блейка. Все порты, аэродромы и посольства соцстран были взяты под наблюдение. Полицейские бригады с собаками прочесывали прилегавшие к тюрьме кварталы. И тем не менее Шону удалось связаться с Майклом и Пэтом, а те нашли врача, который вправил Блейку руку и наложил гипс.
Майкл вместе со своей семьей спрятал Блейка в трейлере и тайно перевёз через Ла-Манш ночным паромом в Бельгию и дальше до границы ГДР, которую Блейк перешел уже в одиночку. Без каких-либо документов, удостоверяющих личность, ему пришлось убеждать пограничников ГДР связаться с местными советскими властями. На следующее утро, около восьми, дверь дежурки неожиданно распахнулась. На пороге стояли трое мужчин, и среди них хороший знакомый Блейка, помощник резидента советской разведки в Лондоне, с которым они часто встречались. Это был Сергей Александрович Кондрашев, впоследствии генерал-лейтенант, заместитель начальника ПГУ КГБ СССР. В машине он объяснил, что чисто случайно оказался в Берлине на совещании и уже собирался уезжать, как вдруг среди ночи ему позвонили из Представительства КГБ СССР при МГБ ГДР в Карлсхорсте и сообщили, что на КПП рядом с берлинским автобаном объявился человек, именующий себя Джорджем Блейком…
Вот так закончилась «одиссея капитана Блейка». Георгий Иванович – как теперь зовут Джорджа Блейка – живет в Подмосковье. Он пережил всех своих бывших коллег, с которыми дружил в России. Среди них Ким Филби, Дональд Маклин, Моррис и Лона Коэны, Конон Трофимович Молодый, с которым они вместе сидели в лондонской тюрьме Уормвуд-Скрабс и затем встретились в Москве на Красной площади на параде в честь 50-летия Великой Октябрьской социалистической революции.

двойной клик - редактировать изображение

Георгий Иванович, полковник КГБ СССР, награжден орденами Ленина, Красного Знамени, Отечественной войны I степени, «За личное мужество», нагрудным знаком «Почётный сотрудник госбезопасности». Пять лет назад, накануне 90-летнего юбилея, его спросили, как он смотрит на свою жизнь, не разочаровался ли он в ней. «Оглядываясь назад, – ответил он, – всё кажется логичным и закономерным. Даже когда я оказался в Москве, последовало воссоединение с мамой, с сестрами, потом уже с сыновьями. Интересный период встреч, чуть не 20 лет спустя. Приезд мамы сюда – одно из важнейших событий. Она всё это организовала. Причем всегда верила в это. Когда впервые услышала мой приговор – 42 года тюрьмы, вынесенный в Англии, мама взяла два огромных сундука – они до сих пор стоят у нас в московской квартире – и аккуратно сложила туда всю мою одежду, уверяя всех: “Она Джорджу еще пригодится”. Как она могла предугадать, что со мной в тюрьме будет? Но уже всего через шесть лет приехала с этими здоровыми сундуками ко мне в Москву. И я эти вещи носил. Даже пальто, в котором я вернулся еще из Кореи. И как долго прожила мама».
И как радостно встретить своё 95-летие в кругу друзей – добавим мы.

1.0x